Неправильная помощница

Глава 7

Через неделю ожог сошел, осталась только розовая отметина. Отметина собственной глупости. Больше я не подавала Августине кофе, а ставила на столик возле дивана, не забывая предупреждать, что кофе горячий. Но уже явно не такой горячий, потому что на следующий день после катастрофы принесли новую шикарную кофеварку. А кроме этого действительно заказал календарь. И вот сегодня уже двадцать один день без происшествий. Когда я на него смотрю, то думаю, хорошо, что Распутин не умеет читать мои мысли и не знает, сколько всего произошло со мной за последние три недели. Я заканчиваю проверять договор, который мне прислали девчонки из отдела, когда звонит телефон.

— Я на тебя обиделась! — слышу голос Софы, довольно бодрый для обиженки.

— Привет, Софа. Как отдыхается.

— Ты мне зубы не заговаривай. Как работа, неужели ты настолько хорошо все понимаешь, что даже мне с вопросом ни разу не позвонила?!

— Все не так, — на самом деле было довольно сложно, но я привыкла задавать вопросы непосредственно начальству. Конечно, приходилось выслушивать вагон оскорблений, но зато я все понимаю с первого раза. А еще тренирую нервную систему. — Просто ты так шикарно меня всему обучила, что даже такая обезьяна с гранатой как я все поняла.

— А, ну если так рассматривать.

— Как отдыхается?

— Пока непривычно. Умираю со скуки. Муж сказал, что раз я теперь не работаю, то могу готовить и убираться. Ты представляешь?

— А раньше кто это делал?

— Так как кто? Уборщица. Я могу себе это позволить.

— Ну понятно, — не могу я кому-то доверить убирать и стирать свое, например, белье. Даже маме. — У нас все хорошо, не переживай.

— Точно? Я уже наслышана про календарь.

Я кручусь на кресле, смотря на этот самый календарь. Простой, синий, с вертолетом, где каждый день нужно записывать, сколько дней без происшествий.

— Да, висит вон. Но тут только речь о происшествиях на работе, хорошо Распутин не знает, что в моей жизни постоянно что-то случается.

— Расскажи-ка.

— Да что рассказывать. Бывший появился. Приехал на новенькой «бэхе», а я случайно руку ему придавила дверцей.

Софа хохочет, а мне стыдно. Я, конечно, обижена, но не настолько, чтобы вредить. Все-таки до секса у нас так и не дошло, чего обижаться.

— Ой, хорошо, что позвонила. Что-то еще?

— Да куча всего! Разбила мамину чашку, устроила потоп, потому что отвлеклась на рисование вертолета, бежала за автобусом целую остановку, сломала на тренировке пилон.

Софа хочет рассмеяться, а я только понимаю, что ляпнула. Ну вот зачем? Зачем?

— Пилон? Ты занимаешься пилоном? Это который шест? Серьезно?!

— А я не говорила? — строю из себя дурочку.

— Нет, конечно. Давно?

— Да со школы еще. Соф, только никому. Это все-таки не самый привычный вид спорта.

— Стесняешься?

— Не хочу неудобных вопросов. Меня и так за дурочку с переулочка порой считают, а тут еще пилон. Главное, чтобы Распутин не узнал. Ладно?

— Ладно, ладно, но за это я требую, чтобы ты звонила мне и рассказывала, как у вас дела. Каждый день.

— Раз в неделю и не чаще.

— Ну, Мааааш.

— И не проси, а если расскажешь, вообще звонить не буду.

— Коза. Ладно. А есть видео?

— Ну набери в сети городские чемпионаты, Котова. Должно быть.

— Лады! Все, на связи! — прощается она, а я вздыхаю. Падаю спиной на спинку стула, да так сильно, что просто кувыркаюсь с него на пол с неприличным визгом.

И конечно, по закону вселенской подлости именно в этот момент двери лифта открываются. Я упорно пытаюсь развязаться, но моя дурацкая нога завернулась за шею и просто не в состоянии встать сама.

— Отличные трусы, Котова. Очень вам подходят.

Мне бы еще вспомнить, что там за трусы. А черт, там же котята.

— Вы так и будете пялиться или сделаете что-нибудь?

— Двадцать один день.

— Что?

— Прошло с последнего происшествия. Думал, будет быстрее, — он заходит за стойку стола, помогает мне встать и сразу идет менять число на календаре. На гордый ноль.

Стою, не двигаясь, смотря на его влажные волосы. В руке сумка. Он с тренировки. Интересно, а он чем занимается? Тела я его не видела, но судя по комплекции, он довольно крепкий. И ведь не спросишь, подумает еще, что влюбилась, а мне до него и дела нет.

— Договор готов?

— Как раз заканчивала проверять. Через пять минут будет у вас на подпись.

— Ладно, — кивает он, мельком смотря на меня. А я жду. Чего? Комментария по повожу детского белья? Или того, почему умею заворачиваться буквой «зю». Но Распутин лишь уходит, мельком бросив.

— Позвоните Августине, скажите, что я сегодня к ней заеду.

— Без ресторана?

— Времени нет, — рявкает он и закрывает двери, а я бурчу себе под нос: «времени у него нет». Так нет, что бедная Августина появляется тут не чаще пары раз в неделю. И каждый раз после того, как Распутин на меня орет. Злость он на ней срывает что ли.

Господи, я уже жалею его любовницу. Меня бы кто пожалел.

Через секунду приемную оглушает звонок селектора, и я трясущимися руками беру трубку.

— Да?

— Договор, Котова! Или вас как котенка нужно рыбкой поманить, чтобы вы работали быстрее?

— Лучше сосиской?

— Что?

— Сосиски баварские, знаете, толстые такие, с которых сок стекает.

— Вы, блять, издеваетесь?

— Нет, конечно, уже несу договор! — отключаюсь и быстро распечатываю два экземпляра и несу в кабинет. Застываю, потому что начальник стоит спиной, без рубашки, и теперь я точно знаю, что он занимается тяжелым спортом, потому что на теле ни капли жира, лишь мышцы, вылепленные словно художником. Я бы потрогала. Ну чисто в познавательных целях, конечно.

— Договор, Котова, а то я подумаю, что вы в меня влюбились, и наконец найду повод вас уволить, — рявкает начальник, надевая рубашку.

— Нет конечно, — шагаю к столу, даю на подпись договор, стараясь не смотреть на стиральную доску из кубиков на животе. Издевается? Ищет повод меня выкинуть? Не дождется. Я у себя в зале и не такие тела видела. Правда не такие крупные. Но вряд ли Распутин относится к тому виду мужчин, которые лазают по пилону.

Он обходит меня сзади, обдавая приятным запахом геля для душа и собственным, принадлежащим лишь ему одному.

— Все, возьмете водителя и отвезете поставщику.

— Да я и сама могу.

— Чтобы как в прошлый раз бежать за автобусом?

— О, вы знаете?

— Да, я как раз ехал мимо. Котова, вы слышали о такси? Дайте пиджак.

Я тут же сбегаю к стулу, беру пиджак и помогаю упаковать эти девяносто килограмм чистого мяса. Не меньше.

— Такси дорого. А почему вы не притормозили?

— Честно? — поднимает он глаза, и мне, конечно, может мерещиться, но лед там давно превратился в бушующий океан.

— Ну конечно.

— Любовался тем, как вы бежали.

С этим он и уходит, оставляя меня в своем кабинете хлопать глазами и думать о том, как Распутин любовался моей пробежкой.

— Котова, водителя возьми! — слышу уже у лифта и кричу в ответ.

— Ладно! Августине-то звонить?

— Я уже еду туда. До завтра.