"БОРТ 556"

Смерть Дэниела

Золото положили в трюмный отсек, где лежало наше водолазное оборудование. Я, взяв его у моей Джейн, из рук, и повертев, небольшой полуторакилограммовый блестящий желтый слиток. Просто, бросил там в какой-то пустой стоящий на полу ящик. Даже н е запомнил какой.

А Дэниел, даже не обратил на золото своего внимание. Ему важны были бортовые самописцы разбившегося самолета.

- «Чертово золото» - тогда помню, подумал я - «Сколько, из-за тебя несчастий». Целый самолет с людьми погиб, из-за этих десяти тонн золота. И я уже не сомневался сам, как и моя Джейн. И сам Дэниел в том, что катастрофа была спровоцирована. Не было только доказательств. Они были в тех черных ящиках ВOEING 747. Там, куда мы снова с Дэниелом отправились, подготовив, снова свое подводное оборудование. Взяв, запасные баллоны. Мы их подвесили на веревочном проводном фале нашей исследовательской глубоководной аппаратуры. И с кормы, снова с грузом опустили прямо на дно. Рядом с опущенной той с борта на малой лебедке нейлоновой мелкоячеистой сетью. Опустили, вниз нижнего плато. Там же, где до этого по этим очень прочным же веревкам и проводам, страхуя себя, подымались.

Мы их опустили рядом с каменным проломом. И так и оставили лежать на дне. Мы их хотели перенести ближе к самолету. Но, оставили на том месте. И не потащили с собой. И это было правильным решением. Эти баллоны спасут мне жизнь в скором времени.

Было уже часов пять пятнадцать на наших корабельных часах «Арабеллы».

Джейн осталась готовить ужин. И не выходила вообще на палубу. Запах доносящийся вкусными ароматами готовящейся на камбузе пищи привлек кричащих над нашей головой морских чаек и альбатросов. Те, стали даже садиться, обнаглев, везде, где только было возможно по всей нашей яхте. И даже на леерные ее борта и ограждения. Некоторые из них уже сидели на нейлоновых, почти горизонтально натянутых тросах «Арабеллы» и парусах в брезентовых парусных чехлах. И качались, перекрикивая друг друга на легком, но сильном ветерке с океана.

Мы все же подзадержались на «Арабелле». Часов до шести. Пока, я, снова закачал, проверив всю полную новую закачку кислородно-гелиевой смеси в двадцатичетырехлитровых увеличенного объема баллонах. В это плавание Дэниел решил взять увеличенный объем для работы и дыхания под водой и на приличной и опасной глубине.

Я зарядил баллоны и отключил компрессоры.

Потом, закачал еще, и вытащил все необходимые акваланги из технического водолазного трюма яхты, и поставил у самого борта.

Да, еще взяли мы двое в запас, баллонов, литров на восемнадцать. И они были спущены уже самим Дэниелом вниз под воду, туда, на второе дно обширного подводного плато у стены каменного пролома. Это для подстраховки, на случай нехватки. Если получиться задержатся дольше прежнего и не хватит совсем на подъем к яхте. Не так как до этого, что пришлось практически не дышать, хотя декомпрессия прошла более, чем успешно.

Пока Джейн была там внизу, и суетилась с кухней, мы быстро оделись, поправляя друг другу подводные из толстой прорезиненной ткани гидрокостюмы.

Дэниел решил сегодня сбежать от присмотра своей сестренки. Он, даже одел, другой свой гидрокостюм. Не как обычно черный, с желтыми вставками на руках и ногах, а комбинированный двухцветный с синими светлыми полосами по прорезиненной ткани всего акваланга.

Было уже половина седьмого. И начался солнечный тропический закат.

Я сам не знаю, что меня подтолкнуло на этот поступок. Но, я все же, пошел на это. Пошел с ним на незапланированное очередное рискованное вечернее глубоководное погружение. Было уже, почти восемь, когда все было готово. Но, еще было светло и жарило тропическое солнце.

Дэниелу нужен был там помощник. И пока, Джейн, не зная о нашем заговоре, готовила на кухне в камбузе, не подозревая о том, что мы уже сделали ноги с яхты. И, проверив все свое оборудование, уже нырнули за борт яхты.

Перед нырянием, Дэниел еще раз проверил опущенную в натяжении цепь и якорь «Арабеллы». И сбросил второй, для надежности, потому как «Арабеллу» крутило, медленно вокруг своей оси на спущенной длинной цепи этом одном якоре. И все-таки, могло сорвать с места. Унести, куда-нибудь, вместе с ничего не подозревающей сестренкой Джейн. Он решил сбросить еще один, чтобы закрепить на одном месте нашу круизную большую белоснежную яхту.

Да и для нас, если вернемся, при всплытии чтобы не оказаться в опасной ситуации при подъеме. Ни лодки тебе, ни яхты.

Мы, тогда, все же несколько опрометчиво ныряли, оставив, вот так на одном якоре нашу «Арабеллу». Дэниел, тогда сам признался, когда, снова ступили на ее из красного дерева полированную, и горячую от яркого палящего солнца палубу, в том, что не подумал об этом. И, теперь, не допустит этой оплошности. Он сказал, что если надо будет, то и кормовой якорь, сбросит за борт, для полной страховки судна на одном месте. Он так и сделал, перед тем, как отчалить нам, в тихую под воду. Проводной длинный на лебедке кабель и сеть на дне мы даже не доставали. Все это было под водой, там же, где и якоря. На нижнем втором подводном плато.

Сейчас Джейн осталась одна на яхте. И, можно рассчитывать на нее. Она умеет водить наш круизный корабль. И если что, то и поставить его на место, сможет на моторах. Благо они в полной теперь исправности. Опасно то, что Джейн не знает о нашей секретной от не вылазке. И даже не подозревает об этом.

- Так, что на мою сестренку Джейн здесь, можно, тоже рассчитывать – сказал, на последок Дэниел - Она умеет многое, здесь не хуже моего.

- Но Джейн не знает, что делам сейчас мы - я произнес ему, надевая маску на лицо. Она не одобрит все это, если живыми вернемся.

- Пусть не знает. Так ей спокойней будет - произнес Дэни, и нырнул в воду. А я за ним следом.

Убедившись в надежности стоянки нашей «Арабеллы», и ее трех сброшенных якорях, мы поплыли назад к обломкам ВOEING 747.

Плавно погружаясь, мы вдвоем уходили в глубину второго плато, минуя первое, где-то уже за своей спиной. Мы, прикрепили к одному из якорей длинную разматывающуюся от лебедки длинную веревку. На большой крутящейся бобине. Для того, чтобы вернуться если, что по ней, держась назад и не потеряться в полной водной ночной темноте. Но Дэниел на такое вообще не рассчитывал, как и я. Это был огромный маток тонкой нейлоновой очень прочной туго сплетенной веревки. Троса от оснастки яхты. Метров больше тысячи. Так, что нам с лихвой хватало ее почти до самых обломков самолета. И она тоже спасла мне жизнь. Прикрепленная к моему свинцовому поясу и со стороны спины, она быстро разматывалась вослед за мной.

Я разматывал ее, постепенно протягивая по самому дну как путеводную нить Ариадны. Она тоже была соломинкой для нашего спасение.

***

Мы очень быстро прошли весь участок, как и раньше над самым дном второго нижнего плато. Вниз, от натянутых струной, якорных цепей нашей «Арабеллы». От опущенных длинных на глубину свыше ста метров, кабелей проводов, на малой лебедке до самого дна мелкоячеистых в виде кошеля сетей.