С тобой навеки

— Супер! Мне уже не терпится, — отзывается Уилла. — Но слушай, ничего страшного, если планы поменяются. Если поедешь домой до моего возвращения, тогда мы увидимся на дне Благодарения. Поедим. Поспим. Поиграем в настолки. А потом будет футбольный турнир на заднем дворе…

Меня накрывает волной чувства вины. Уилла предполагает, что я приду к Бергманам на день Благодарения, как сделала это в прошлом году, после краткого и раннего обеда с папой. Я не хочу говорить ей, что я не уверена, смогу ли. Буду ли я чувствовать себя достаточно хорошо, поскольку я тупо никогда не знаю, когда денёк выдастся особенно тяжёлым, и я смогу находиться лишь дома. И смогу ли я увидеть Акселя после Поцелуйного Кошмара.

Уилла всё ещё радостно болтает, планируя наш день.

— …Тебе лучше приготовиться. Я наброшусь на тебя с объятиями и повалю. Стисну так крепко, что ты запищишь как собачья игрушка.

Это меня смешит.

— Ты меня временами пугаешь.

— Но ты меня любишь. Ладно, мне пора. Я просто хотела быстренько поболтать перед тренировкой. Люблю тебя! Напиши мне, когда благополучно устроишься в хижине?

— И я тебя люблю. Напишу.

— И напиши Райдеру за помощью, когда будешь готова признаться, что потерялась.

— Я не потерялась! — ору я, когда она вешает трубку. Затем снова сосредотачиваюсь на GPS.

Ладно. Может, немножко потерялась.

Глава 2. Аксель

Плейлист: Beirut — The Penalty

Капля воды со шлепком падает мне на лоб. Я раздражённо вытираю её, затем сушу ладонь о свои грязные джинсы. Обычно я не возражаю против влаги. Большую часть жизни я прожил в Вашингтоне и привык к дождю. Проблема в том, что сейчас дождь происходит внутри шалаша.

— Что ж, — со вздохом говорит Беннет. — Всё так плохо, как ты сказал.

— А теперь скажи мне в долларах, насколько плохо.

Оглядывая худший урон от воды, он говорит:

— Очень плохо. Как подрядчик, я вижу тут одну из своих самых высокооплачиваемых работ за год. Как твой друг, я испытываю тошноту.

— Ясно, — я поворачиваюсь к лестнице по другую сторону от открытого окна, где Паркер занимается наружным осмотром и в данный момент спускается по перекладинам ступенек. Беннет не захочет сообщать плохие новости, но Паркер без проблем выложит всё как есть. — Так сколько в долларах?

Паркер с глухим ударом спрыгивает, а их дочка, Скайлер, с брызгами проносится мимо него, пребывая в восторге от собравшейся воды, по которой можно прыгать как по лужам.

— Достаточно, чтобы ты пожалел, что не оформил дополнительную страховку, которая покроет не только старые трубы, но и урон, который они наносят при прорыве.

Я опираюсь предплечьями на подоконник открытого окна и сердито смотрю на него вниз.

— Тебе хватает наглости сказать мне это лишь потому, что я наверху, а ты внизу, и я не могу дать тебе по яйцам.

— Следи за языком, — говорит Паркер как раз в тот момент, когда Скайлер прыгает в лужу и орёт: — Яйца!

— Скай, не говори так, — просит он её, затем поднимает взгляд на меня. — Я просто сообщаю то, что у Би не поворачивается язык сказать, когда ты в одной комнате с ним. Что бы ни случилось дальше, тебе понадобится страховка.

Беннет теребит тёмную гульку на макушке своей головы и поддевает кусок промокшей штукатурки, упавшей на пол.

— Ему надо поработать над вежливым общением с клиентами.

— Уж не мне критиковать.

Он стирает каплю воды, плюхнувшуюся ему на голову.

— Парк сказал это не лучшим образом, но он прав. Если ты сделаешь ремонт, то впредь это обязательно. Поскольку тут нет регулярных жильцов, и дом открыт стихиям, это недвижимость с высоким риском.

— Когда я сделаю ремонт, — говорю я ему. — И опять-таки, сколько он будет стоить?

— Вдобавок к остальному, что мы уже запланировали?

Я киваю.

Шаркая ботинком по полу, Беннет снова теребит свою гульку.

— Давай я напишу, а ты посмотришь, когда мы уйдём? — он достаёт из заднего кармана свой извечный блокнот и строчит что-то. Вырвав листок, он складывает его пополам и суёт мне в ладонь. — Я серьёзно говорю, подожди. По крайней мере, пока Скайлер не сядет в машину. Мы только на прошлой неделе отучили её говорить «проклятье».

— Я пообещал присмотреть за вашим ребёнком. Я не обещал быть для неё примером.

Беннет вздыхает.

— Чувак, ей семь.

— Она деспот настолок, который надрал мне задницу в Кэндиленд. Вытерпи такое и посмотри, насколько культурно ты будешь выражаться.

Беннет выгибает бровь.

— Признаю, она безжалостна при игре в Кэндиленд, но больше никаких плохих слов от дяди Акса.

— Ладно, — бурчу я. — Уходите.

— Иду, — Беннет убирает блокнот и засовывает карандаш в свою гульку. — Не говори Паркеру, что я это сказал, но если тебе понадобится время, чтобы найти деньги, мы можем начать после получения 50 % от нашего обычного аванса. Просто чтобы оплатить работу команды.

Недобрый знак. Вовсе не добрый.

Я смотрю на сложенный листок бумаги.

— Настолько плохо?

— Скажем так, даже если бы ты взял кредит на ремонт, банки обычно требуют 20 % первого взноса. Так что это будет… — Беннет прочищает горло и кивает на бумажку. — Так что да. Скоро узнаешь.

Мои челюсти сжимаются.

— Супер.

— Ты до сих пор не можешь писать картины? — осторожно спрашивает Беннет.

Я качаю головой. Он знает, в какой финансовой и профессиональной ситуации я оказался, и что кризис с шалашом случился в худший момент.

Обычно, столкнувшись с такой затруднительной ситуацией, я бы написал несколько хороших картин, устроил быстренько выставку и продажу, и всё было бы нормально. До недавнего времени я продавал свои работы на таком уровне, о котором даже мечтать не осмеливался, поэтому у меня было дохрена сбережений, и это не стало бы проблемой. Часть я вложил в ремонт шалаша, для которого несколько месяцев назад нанял команду Паркера и Беннета, но разобравшись с самыми срочными вопросами, я поставил работу на паузу и вложил большую часть денег в только-только зарождающийся бизнес моего брата Райдера — магазин экипировки для активного отдыха, который также предлагает разные занятия под открытым небом, и Райдер старается сделать этот опыт доступным для всех, кто желает отдохнуть на природе.

Райдер обучается, тренируется, получает сертификаты, проводит интервью с людьми, чтобы собрать инклюзивную команду, покупает дорогое оборудование, занимается отделкой помещения, и всё это требует больших вложений. Чтобы не заставлять его иметь дело с процентами по банковскому кредиту, я сказал ему взять деньги и посчитать это инвестицией в его бизнес.

Вот почему я не сказал своему младшему брату, что происходит… хотя он живёт всего в часе езды отсюда, и если я и могу рассчитывать на чью-то помощь с этим кризисом, так это на его. Он бы предложил вернуть деньги, поставил бы свою мечту на паузу. А я не допущу, чтобы такое случилось. Я уже много лет не видел его таким счастливым, как сейчас. Я не стану подрывать это ничем, чёрт возьми.

Остальной своей семье я тоже не говорю. Если бы они знали, что я сделал и планирую сделать с шалашом, то мои родители сказали бы, что это неразумные инвестиции, а мои братья и сёстры посчитали бы, что они у меня в долгу. Это не так. Это меньшее, что я могу сделать.