С тобой навеки

Я знаю, что ко мне непросто почувствовать близость. Я не такой тёплый и ласковый, как остальная моя семья. Я не обнимаю никого спонтанно, нечасто смеюсь и не процветаю в том дружном хаосе, который описывает нашу огромную семью.

Я люблю не так, как они.

Так что я занимаюсь этим. Я защищаю место, которое нам дорого — «шалаш», А-образный дом, который стал сердцем нашей семьи с тех пор, как мои родители его купили. Вот в такой манере я их люблю. И ничто это не остановит.

Мне просто надо проявить… изобретательность. Мне надо миновать этот художественный кризис, потому что пока я не могу писать, нет и денег на ремонт дома в этот небольшой промежуток времени, пока не пришёл черёд моей сестры, и пока вся моя семья не узнала, в чём проблема.

Беннет переступает с ноги на ногу и откашливается.

— Что насчёт наследства?

Я бросаю на него резкий взгляд. Я рьяно игнорировал своё наследство с тех пор, как мне сказали про завещание дяди Якоба. Потому что оно сопровождалось худшим условием, которое он только мог мне выдвинуть.

— Ты удобно забыл про условие?

— Ну так выполни формально, а не на деле. Тебе необязательно находить настоящую любовь, чтобы жениться. Достаточно того, чтобы кто-то объединился с тобой и отнёсся к этому как к деловой затее. Готов поспорить, ты сможешь найти кого-нибудь в мгновение ока.

Вздохнув, я массирую свою переносицу.

— Ну да. Ведь у меня такой широкий круг общения, и он состоит из людей, сгорающих от желания вступить в брак ради денег.

— Ну типа… мы можем что-то придумать. Парк и я тебе поможем.

— Би! — орёт Паркер снаружи. — Оставь парня спокойно киснуть!

— Ладно, — бормочет Беннет, направляясь к коридору. — Держись. Дай знать, что решишь. И если передумаешь насчёт наследства, я серьёзно… мы поможем тебе кого-нибудь найти.

— Я не настолько отчаялся, — я смотрю на бумажку, прожигающую дыру в моей ладони. — По крайней мере, я так думаю. Но спасибо, Беннет.

Спустившись за ним по ступеням и выйдя наружу, я останавливаюсь на крыльце.

Скайлер перестаёт скакать по лужам и смотрит на меня.

— Сегодня ты выглядишь экстра-ворчливым, дядя Акс.

— Что я могу сказать, Скайлер? Это хороший день, чтобы побыть ворчливым.

Уперев руки в бока поверх своего дождевика в виде плаща супергероя, она запрокидывает голову и изучает меня.

— Думаю, тебе нужен хороший поцелуй.

Паркер скрывает смешок за кашлем.

— Правда? — говорю я ей. — Интересно, кто тебя такому научил.

— Никто! — отвечает она, прыгнув в лужу рядом со мной и окатив водой мои ноги.

— Скайлер, — отчитывает Беннет.

— Да я и так уже промок, — заверяю я его.

Она приземляется в очередной луже.

— Я просто знаю, что когда папочка ворчит, БиБи его целует, и потом ему лучше. Так что найди кого-нибудь и поцелуй. А потом возвращайся, чтобы я надрала тебе попу в Кэндиленд.

— Ох уж этот ребёнок, — устало говорит Беннет, беря её за плечо. — Копия Паркера.

Паркер улыбается, отходя к машине.

— Устами младенца, Аксель!

Я показываю ему соответствующий жест, когда Скайлер поворачивается спиной и забирается в машину. Затем я наблюдаю, как они втроём уезжают, машут руками в окна своего пикапа с удлинённой кабиной. Когда они выезжают на главную дорогу, я разворачиваю листок, который дал мне Беннет.

И очень хорошо, что Скайлер не слышит всё, что срывается с моего языка.

Я в полной заднице.

Убрав листок с квотой, я опускаюсь на крыльцо. Ветер проносится меж деревьев, отчего огненно-золотистая листва сыплется на землю, расписывая её красками и проделывая куда лучшую работу по созданию живописи, чем я за последние месяцы.

Мою грудь скручивает узлом. Я закрываю глаза, и вот она, яркая и перехватывающая дух.

Руни.

Это всё её вина — не дом, а те пустые и лишь наполовину законченные холсты в моей студии. Это её вина, что в последние месяцы я проигрывал креативную битву. И тот бл*дский шарадный поцелуй стал контрольным выстрелом.

Теперь каждый раз, когда я беру кисть, это не абстрактные линии и яркие краски. Это персиковые и розовые тона, сине-зелёные цвета океана и завитки медово-золотого. Я рисую кое-что… кое-кого… кого не должен рисовать.

Этому нужно положить конец. Мне нужно много денег и побыстрее. За последние два с лишним месяца я не написал ни одной картины, которую можно продать. Всё, что уже было написано, продано. Если я не преодолею этот творческий тупик, то я не знаю, что буду делать.

Ну, это неправда. Я знаю, что я сделаю. Просто мне очень не хочется это делать.

Оттолкнувшись от ступеней, я захожу обратно внутрь, закрываю дверь и запираю её за собой. Мой взгляд падает на семейные снимки на стенах коридора. День свадьбы моих родителей. Мои братья, сестры и я на разных стадиях детства. Формальные семейные портреты и любительские снимки детей с ободранными коленками, раскрасневшимися лицами, загорелой веснушчатой кожей.

И тут есть фото многолетней давности. Я вижу брата моей матери, Якоба, который приехал аж из Эстерсунда, мужчину, чью тихую интенсивность, чей ежедневный ритуал ранним утром сидеть на крыльце, пить кофе и рисовать набросок вида вокруг я узнаю в себе. Мужчина, который, как я думал, уважал бы выбор человека, решившего провести жизнь в одиночестве, поскольку так будет лучше.

А потом он оставил мне поразительное количество денег с условием, что я должен жениться.

Это ощущалось как пощёчина.

Он знал меня не очень хорошо, но видел меня достаточное количество раз, и поэтому я думал, что он догадается: брак не для меня, не для того, кто едва может разговаривать с незнакомцами, а с близкими и любимыми людьми мои слова звучат прямолинейно резко; не для того, кто избегает незнакомых прикосновений, редко обнимается и исчезает, когда в комнате становится шумно, потому что это перебор, даже если повод хороший.

Я старался не ненавидеть его. Но прямо сейчас ненавижу. Это наследство очень пригодилось бы. И я должен жениться, чтобы получить к нему доступ.

Мог ли я жениться на ком-то чисто ради денег? Деловое соглашение, при котором я получаю наследство, а мой партнёр получает свою долю.

Я смотрю на фото дяди Якоба и вздыхаю.

— Чем ты думал?

Он не отвечает. Естественно, он не отвечает. Он бл*дская фотография, и он мёртв уже больше года. Я схожу с ума.

Под своими ногами я слышу зловещий бряцающий звук, затем шум воды, а значит, только что сломалось что-то ещё. К этому моменту я даже не удивляюсь. Вздохнув, я разворачиваюсь и иду в подвал.

Глава 3. Руни

Плейлист: Wild Child — Alex

Я не потерялась. Я просто поехала в объезд. Такова моя история, и я буду её придерживаться.

Справившись со своим «объездом», я добираюсь до конца подъездной дорожки и паркую машину. Я готова расцеловать землю, когда выхожу и захлопываю за собой дверцу. Дорога заняла почти два часа, и боль в животе становится настойчивой — не настолько сильная, чтобы мне пришлось остановиться на обочине, но достаточно сильная, чтобы я испытала колоссальное облегчение от прибытия на место. Боль — это всегда предупреждение, и не знать, когда боль превратится в спешку — это уязвимо.