Страница 68 из 118
Это делало ее человеком.
Мне нравилось, когда Поппи была человеком.
В идеальной манере Поппи, она предпочла отмечать худшие дни в своей жизни. Однако, по моим подсчетам, был еще один день, который заслуживал безрассудного празднования. День, когда ее мать снова вышла замуж. Я видел выражение лица Поппи: она была разбита.
Тем не менее, я не знал, что она делала, чтобы справиться со своим горем в день годовщины свадьбы, поскольку он выпадал на зимние каникулы. Занятия не проводились. К большому огорчению своей матери, Поппи решила уехать из города на зимнюю стажировку в Корнелл.
Должно быть, я сошел с ума, потому что поехал в северную часть штата Нью-Йорк. Это был закрытый кампус, и посторонним вход был запрещен. Отсутствие регулярного наблюдения за ней вызывало беспокойство, грызущее меня под кожей. Поппи была в безопасности и не была склонна к суициду, но каждый прожитый день превращался в медленную агонию из-за вопросов без ответов.
Она все так же разгадывала кроссворды со сверхскоростью?
Она по-прежнему кричала на людей, когда те мусорили?
Какую новую головоломку придумала сегодня Поппи Амбани?
К концу каникул я срывался на всех из-за банальной ерунды. Друзья опасливо держались в стороне, брат был сыт по горло моим плохим настроением, и даже папа оставил меня в покое. Я был единственным студентом, который с нетерпением ждал начала семестра.
В первый день занятий я ждал Поппи, прислонившись к стене ее общежития в своей обычной бейсболке, низко надвинутой на глаза. Ликование в моей груди могло сравниться только с какой-то школьной чепухой. Наконец-то Поппи вышла на улицу в своем фирменном черном стиле. За исключением того, что я не видел её несколько недель, в этом дне не было ничего особенного. На улице было холодно и уныло. Наряд Поппи соответствовал мрачной погоде. Как бы то ни было, сегодня в воздухе что-то изменилось.
Я наблюдал за ней издалека, пожирая ее глазами, словно она была моей последней едой на земле. Одним появлением она решила проблему, с которой я боролся неделями. Нетерпение ушло, как и раздражение. Как будто она была билетом, который положил конец моим страданиям.
Поппи направилась в кампус, а я последовал за ней как одержимый. Она была красивой и остроумной, с удивительно сильными моральными принципами, доставшимися ей от своего отца (того, который ей нравился). Поппи скрывала все это под своей мрачной личностью, но она не могла спрятаться от меня.
И вот тогда это обрушилось на меня, как крушение поезда.
Я скучал по ней.
Я так чертовски сильно по ней скучал.
Время, которое я потратил на то, чтобы Поппи не покончила с собой в своих печалях, приковало меня к ней. В какой-то момент мои чувства к ней трансформировались из защитных в собственнические. Несколько коротких недель вдали от нее заставили меня понять, что я по-настоящему зависим от Поппи.
Я понятия не имел, как позволил этому зайти так далеко, но истина была неопровержима. Я жаждал этих моментов. Моментов, когда я мог наблюдать за ней, и она не ненавидела меня или мою семью за то, что они запятнали знаменитое имя Амбани и публично обвинили ее в незаконнорожденности.
Я делал размеренные шаги, чтобы оставить между нами достаточное расстояние, но сегодня допустил несколько ошибок, едва сдерживая волнение. Эта девушка выворачивала меня наизнанку. Я был зациклен на ее местонахождении и забыл, каково это - смотреть на нее. Мой мозг взрывался от того, сколько всего я упускал в ней, пока она не исчезла из моего поля зрения.
Она всегда была такой красивой или сегодня казалась другой?
Черт, что я делал? Ей было пятнадцать, а мне двадцать два. Даже без учета наших семей моя одержимость была совершенно ненормальной. Если бы я преследовал ее в открытую, если бы я что-нибудь сделал с ней, я бы испортил ее детство еще сильнее. Это был не я. Я не обижал детей.
Как дьявол, мой разум нашептывал, что она не всегда будет оставаться подростком. За несколько коротких лет она преобразится. Все в Поппи уже изменилось за те недели, что я ее не видел. Она стала красивее, сексуальнее. В ее бедрах появилась покачиваемость, которой раньше не было. Возможно, я придумывал это дерьмо в своей ебаной голове, но я не мог остановить возникающие мысли. Все потому, что я забыл, как потрясающе я чувствовал себя рядом с ней.
Мои пальцы чесались от желания прикоснуться к ней, хотя тосковать по ней было бесполезно. Конкурирующая компания, поддерживаемая моим дядей и проклятым алгоритмом, который я создал, за последние несколько месяцев резко обвалила Ambani Corp. Я пытался остановить это, но Генри заявил, что компания владеет моей интеллектуальной собственностью. Я ничего не мог с этим поделать, пока не занял пост генерального директора.
Никогда еще человек не испытывал такого отвращения к своему творению. Оно отняло у меня единственную девушку, которая имела для меня значение. Поппи ненавидела мою прогнившую семью за методичное уничтожение нетронутого наследия ее отца и своего права первородства, а меня - больше всего, за то, что я создал это программное обеспечение. Она не выносила моего лица. Если бы я мог содрать его, я бы сделал это для нее в мгновение ока. Я бы сделал все, чтобы уменьшить ее страдания.
Тем не менее, как бы сильно она меня ни ненавидела, Поппи уже была моей.
Поэтому в течение следующих нескольких лет, когда Поппи возвращалась в тату-салон и добавляла очередную линию на шее, на моей коже тоже появлялась постоянная отметина. Каждый раз, когда ее не было рядом, я невольно потирал шею, как будто прикосновение к татуировке делало меня ближе к ней.
Это повторялось каждый год. Она делала татуировку в годовщину смерти отца и напивалась до бесчувствия в годовщину смерти бабушки. В связи с этим меня мучил один животрепещущий вопрос.
Какое утешение нашла Поппи в годовщину свадьбы Зейна и Пии?