Роковая одержимость

Глава 14

Поппи

— Мисс Амбани. Это доставили для Вас. – Рэйчел, одна из домработниц, внесла непрозрачную цилиндрическую вазу с букетом черных георгинов, утопающих в зелени.

Вилка со звоном упала на тарелку, нарушив тишину, когда мама, разинув рот, уставилась на потрясающую композицию. Зейн осмотрел цветы с другого конца стола, но быстро заскучал и с механической точностью вернулся к еде. Мой взгляд также был прикован к огромному букету, ведь я инстинктивно понимала от кого они. Присылать цветы в мой дом было неслыханно, но, по крайней мере, нежеланные родственники разъехались и не стали свидетелями этого.

Вздох вырвался из уст моего двухлетнего кузена, уютно устроившегося у меня на коленях. Поскольку его родители ночевали в городе, я предложила посидеть с Нилом, надеясь, что его присутствие смягчит тот удар, который я получила прошлой ночью. Обычно я не поддавалась чувству вины, но сейчас я была чертовски близка к этому. Дэймон должен был отвлечь меня от несчастного случая с Розой, вместо этого оказался тем, кого мне нужно было избегать ради ее блага.

Я прочистила горло.

— Спасибо, Рэйчел. Там была открытка?

— Да.

Рэйчел протянула крошечный конверт. Я помедлила, прежде чем вытащить спрятанную внутри записку.

За многочисленные первые

Мои губы запульсировали при воспоминании о том, как Дэймон набросился на них. Поцелуи всегда казались мне легкомысленным, бессмысленным баловством, оттягивающим удовольствие. Я уже ограничила такие отвлекающие моменты, как секс, до одного раза в год. Хотя, с тех пор как Дэймон бульдозером ворвался в мою жизнь, мысль о том, что его язык будет ласкать мой чаще, чем раз в год, казалась не такой уж плохой.

Было только одно рациональное объяснение тому, что я отклонилась от своего обычного образа мыслей. Я переживала психический срыв.

Я всегда полагала, что сходить с ума будет по меньшей мере забавно, но пока что это приносило нежелательные эмоции. Непрекращающийся поток сообщений от Дэймона не помогал. Моя непоколебимая преданность Розе пошатнулась под тяжестью его неослабевающего внимания.

Возможно, я недооценивала Розу. Возможно, она вела себя иррационально в ночь падения, потому что была пьяна. Может, она была бы счастлива, что я наконец нашла кого-то, кто меня заинтриговал.

Это было принятие желаемого за действительное. Никто не реагирует так сильно, если только он не безнадежно влюблен. Пусть Дэймон и не поощрял флирт Розы, но она все равно влюбилась в него. Разве можно её винить?

В отличии от разочаровывающих мужчин, с которыми я сталкивалась, Дэймон был действительно достойным представителем своего пола. Его вклад в программы по предотвращению самоубийств и щедрость в качестве ведущего благотворителя для бесчисленных исследовательских центров по борьбе с ALS свидетельствовали о его честности. Широко известный филантроп незаметно превратил меня в свою фанатку. Я должна была стать его врагом, но уже давно неохотно признала, что Дэймон был уникальным. Сам того не ведая, Дэймон взялся за дело, имеющее для меня личное значение. Его стремления находили отклик в самой глубине моего существа, олицетворяя мораль, которой мне не хватало.

В отличие от Розы.

Роза была лучшим выбором для Дэймона во всех отношениях. Она была доброй и обладала бесконечным состраданием. Роза вписалась бы в его жизнь и смогла бы дать ему то, чего никогда не смогу дать я. Любовь.

Мама ждала, пока я признаю присутствие слона в комнате, переполненная любопытством. Не в силах сдержаться, она выпалила:

— Пожалуйста, скажи мне, что это не от Париса. Они слишком красивы, чтобы их сжигать.

Мои губы скривились в ухмылке. В последний раз, когда Парис прислал мне цветы, я сожгла их в раковине, нечаянно включив пожарную сигнализацию. В тот день я усвоила ценный урок: огнетушители следует расходовать исключительно при настоящих пожарах.

— Кто-то провел целое расследование, – лукаво добавила мама, надеясь получить подсказку о тайном отправителе.

Да. Дэймон приложил немало усилий, чтобы выяснить мой номер телефона и любимые цветы. Их название отдавало дань уважения моей любимой тете и матери Нила, Далии¹⁰. Кроме того, черный был единственным цветом, который не вызывал у меня мурашек по коже.

— Пия, – протянул Зейн, — Если хочешь знать, от кого они, спроси ее.

У него была привычка говорить обо мне так, словно меня не было в комнате, часто обращаясь ко мне в третьем лице, а не напрямую.

Мама решила не лезть не в свое дело.

— Поппи, решай сама, хочешь ли ты рассказывать нам, от кого они.

— От друга, – бесстрастно ответила я.

Мой взгляд рассеянно остановился на Рэйчел, которая ставила вазу в другом конце комнаты. Раздражающий голос Зейна прервал прекрасную дымку.

— Ты уже определилась с гробом? – он сунул маме брошюру.

— Как насчет этого? – мама надавила указательным пальцем на буклет.

Зейн сморщил нос.

— Он розовый.

— Он милый.

— Нас не похоронят в розовом гробу.

Мой взгляд метнулся через стол. Что?

В ярких маминых глазах заплясали искорки веселья.

— А что, если только моя сторона будет розовой?

Проткнув вилкой кусочек брокколи, я заскрипела вилкой по тонкому фарфору.

— Я пропустила приглашение на вашу предстоящую сделку об убийстве-самоубийстве?

Тусклые глаза Зейна сверлили меня, лицо выражало то же недовольство, что и всякий раз, когда он вспоминал о моем существовании.

— Это из-за того, что мы делаем всякие глупости, – объяснила мама. — Наш юрист порекомендовал составить завещание и продумать такие вещи, как доверенность и участок для захоронения. Аксель предложил мавзолей в качестве нашего последнего пристанища.

Конечно, он так и сделал. Мало было монополизировать каждую минуту маминой жизни, он хотел сделать то же самое после смерти.

— В продаже есть совместные гробы, изготовленные под заказ, так что нас смогут похоронить вместе, – беззаботно добавил Зейн.

— Но ты индуистка, – напомнила я маме. — Ты веришь в кремацию.

— Это просто идея, – отмахнулась мама. — Мы не брали на себя никаких обязательств.

Неправда. Мама взяла на себя обязательства, но перед другим мужчиной.

Когда я была маленькой, мама и папа обсуждали возможность развеять их прах над озером Мичиган после того, как они покинут этот мир. Для того, чтобы они могли быть вместе после смерти. В то время мои родители казались до тошноты влюбленными. Я хранила прах папы, чтобы однажды воссоединить его с мамой и исправить их историю любви, которая оборвалась слишком быстро.

Мне не стоило беспокоиться. Мама давно забыла о своем первом муже. Как будто папы никогда не существовало. Для нее больше ничего не существовало, кроме Зейна.

Я внимательно изучала свою маму, одетую в ярко-розовый комбинезон с длинными рукавами и сверкающие серьги-кисточки. Пия Амбани ни за что бы не надела что-то такое яркое и смелое. Та женщина выбрала бы кремацию и предпочла бы упокоиться с Джеем Амбани, любовью всей ее жизни.

С другой стороны, Пия Трималхио, одетая с ног до головы в розовое, была мне незнакома. К этому имени прилагалась совершенно новая личность. Зейн планомерно стирал все следы моего отца из этого образа. Нам не разрешалось вспоминать, скучать или праздновать жизнь Джея Амбани. Весь ад разразился бы, если бы мама посмела скорбить о нём даже в годовщину его смерти. Единственное, что Зейн не мог стереть из памяти о Джее Амбани, – это я, из-за чего он ежедневно выражал недовольство.