Атем

— Non! — прокричала Дэни на французском, явно с чем-то не соглашаясь, прокричала так неожиданно громко, что я выронил блокнот.

Тот звучно шлёпнулся под ноги на пол, туда, где, свернувшись калачиком, дремала совесть. Разбудил-таки. Значит, придётся явиться с повинной. Я поднял блокнот и, вернув его на место, заглянул к Дэни.

В комнате было темно, и только над изголовьем кровати горел ночник. Другой же конец кровати упирался в письменный стол с компьютером, над которым висел двустворчатый старенький шкаф, такие выпускали лет сорок назад, в нашем, например, хранились крупы.

«Пять минут», — не снимая наушников, на пальцах показала Дэни, отстранившись от веб-камеры.

47

— Извини, что так долго. — Накинув на плечи плед, она вновь устроилась в кресле.

— Как прошла консультация? Какие были рекомендации?

— Хорошо. Велели потреблять больше жидкости, а все лекарства, что ты дал, успешно прошли тест на профпригодность, спасибо ещё раз, — сдержанно улыбнулась она.

— Чьи это книги? — подозревая, что кипы учебников на холодильнике могли принадлежать её родителям, всё же спросил я.

— Отца. Хочу отнести их в библиотеку.

— Нужна будет помощь с транспортировкой — дай знать. — И, поставив чашки с чаем, я выключил свет, протянув Дэни книжку со сказками братьев Гримм.

— По-немецки читаю я плохо, но с большим энтузиазмом, — внимательно изучая содержание, предупредила она. — «Пастушок».

— Не понял?

— Называется «Пастушок», — и, хрипловато засмеявшись, передразнила: — Продолжу?

Закинув ноги на подоконник, я повелительно махнул рукой.

— «Прославился один пастушок мудростью своих ответов на все вопросы…»

— Так, полагаю, сказка про меня, — не удержался от ремарки.

— Штэ-эф, — до неприличия долго прозвучала гласная, — ты всегда уверен в своей правоте? — укоризненно посмотрела исподлобья.

— Не всегда. Только в тех случаях, когда прав. Не отвлекайся и не забывай про чай.

— «Дошёл о нём слух до самого короля, а король приказал привести к себе пастушка и сказал ему:

— Если ты хорошо ответишь на три вопроса, которые я тебе задам, то я усыновлю тебя, и ты станешь жить со мною во дворце».

— Как просто решались проблемы сотни веков тому назад. Должно быть, пастушок был сиротой-мальчишкой, иначе глупо как-то выходит.

Дэни утвердительно кивнула и продолжила:

— «А какие вопросы, господин король?

— Вот тебе первый: сколько капель воды в море?» — остановилась она, очевидно, в ожидании моего ответа.

— Ну… смотря о каком море речь, чем измерять, и…

— Ясно, — оборвала меня, опять продолжив: «Отвечал королю пастушок:

— Прикажите, господин король, запрудить все большие и малые реки на земле так, чтобы ни одна капелька не протекла в море, пока я не кончу свой расчёт, тогда я наверно скажу, сколько капель в море».

— Это не ответ!

— Ты тоже не ответил. А король просил не «правильный» ответ, а «хороший», — победоносно вздёрнула она нос. — «Ну, а вот второй вопрос: сколько звёзд на небе?»

— Девятьсот девяносто девять миллионов, девятьсот девяносто девять тысяч, девятьсот девяносто девять.

Полный подозрения взгляд пробежался по моему лицу и опустился назад к странице:

— «Пастух на то в ответ:

— Девятьсот девяносто девять миллионов, девятьсот девяносто девять тысяч, девятьсот девяносто одна звезда, господин король».

— В моей армии Хаббл, оттого расчёты и точнее.

Я познал средневековую логику!

«Тогда король спросил:

— Да верно ли?

— Извольте сами пересчитать, господин король.

Пришлось ему на слово поверить, потому что от счёта надо было отказаться.

Задал король третий вопрос:

— Велики ли секунды вечности и сколько в вечности секунд?»

— Ты ждёшь от меня ответа? — Утвердительный кивок. — Так-с, одна секунда — это ровно столько, сколько длится жизнь звезды. А сколько их в вечности? Столько же, сколько капель в океане.

— «Отвечал пастушок:

— Господин король, там за ледяным морем стоит алмазная гора. В этой горе сто вёрст высоты, сто вёрст широты, сто вёрст глубины. Через каждые сто лет прилетает туда птица-гриф, поцарапает гору своим клювом и унесёт с собою искорку алмазную. Когда эта птица сцарапает так всю гору, тогда пройдёт первая секунда вечности». Твой ответ менее развёрнутый, но мне он нравится больше, — закусила она губу, сдерживая улыбку.

— Так чем там дело кончилось? — улыбнулся и я, и Дэни продолжила:

— «И сказал на то король:

— На все мои вопросы ты отвечал, как мудрец. С этого времени живи со мною во дворце и будь мне сыном».

По комнате витала своя сказочная тёплая атмосфера, которую создавали две горящие синим пламенем конфорки, зелёные огоньки часов, старомодный торшер, армия теней, мерцающие капли дождя, осыпавшие стекло золотыми горошинами, и мы, поочерёдно читающие друг другу сказки.

Мирную идиллию нарушила подскочившая у Дэниэль температура.

Приняв жаропонижающее, Дэни легла в постель. А я расположился в кресле рядом и продолжил читать сказки, которыми сам увлёкся не на шутку. Добрых полсотни страниц спустя Дэни заснула, спихнув с кровати лежавший в ногах блокнот. Это было бы весьма комично, окажись он её очередным дневником.

Я не хотел его читать, но не удержался, заглянул на первую страницу. Не знаю к счастью ли, но это был не дневник. Длинные списки лекарств на французском языке и их немецкие эквиваленты или аналоги. Подробное описание свойств каждого, способ применения, дозировка, всевозможные побочные эффекты и зачем-то даже дозировка при которой наступает летальный исход. Обладая такими знаниями о большинстве препаратов, не мудрено, что Дэни упрекнула меня в лёгкой халатности, когда я чуть было не смешал таблетки с алкоголем. Я закрыл блокнот и положил его на полку. Будить Дэниэль не рискнул, ушёл, оставив на кухонном столе короткую записку: «Позвоню утром».

Примечание к части

Сказки братьев Гримм «В сказочной стороне» и «Пастушок» изложены В.А. Гатцуком (1899 год).