Атем

— Что это за проблема? — спросила Дэни, проследовав за мной.

— Ты невнимательно слушаешь лекции. Проблема перевода.

— И как это относится ко мне?

— На каком языке ты думаешь?

— На французском, — пожала она плечами.

— Но говоришь ты сейчас не на нём. Хочется верить, что каждый раз, когда твои мысли не коррелируют со словами, виной тому является плохо работающий переводчик, — достав одеяло с подушкой из ящика дивана, вышел я из комнаты, добавив: — Всё же принесу тебе свитер.

37

Простояв под душем, раздумывая над событиями, вновь и вновь прокручивая сегодняшние разговоры, я пришёл к единственно логичному выводу: утро вечера мудренее. Будет правильным поступить так, как гласит пословица. Впрочем, иной альтернативы и нет — нужно дать мозгу передышку. Но ирония опять правила балом — меня остановил гуляющий по коридору синий свет, и вместо своей комнаты я зашёл в гостиную.

— Ты не спишь? — спросил я, но Дэни, кажется, не услышала.

Из-под вздымающегося небольшим бугорком одеяла торчала тонкая рука. Направив пульт в сторону телевизора, Дэниэль щёлкала с канала на канал.

— Хороший фильм, — сел я на ковре перед ней.

— Боже! Ты меня напугал! — выронив пульт, прохрипела она.

— Хороший фильм, говорю.

— Очень актуально, — всхлипнув носом, засмеялась она.

— Как ты себя чувствуешь? Температуры нет? — хотел было коснуться её лба, чтобы проверить, но осёкся.

— Вроде нет, — застыл её взгляд на моём лице, и между нами повисло неловкое молчание. — Фильм излишне перехвален, — тогда протараторила она.

«Титаник» успел налететь на айсберг, а мы всё продолжали спорить, как можно было назвать его сценарий «сухим».

— Ты ничего не понимаешь! — яро настаивала на своём Дэниэль.

— Я не понимаю? Если бы я не понимал, то не стал бы спорить! Хоть большинство споров именно так и протекают, но… Не суть!

— Штэф, нет! Ты постоянно перебиваешь!

— Хорошо, объясни ещё раз.

— История корабля — драматична, история Джека — трагична, история Джека и Роуз — абсурдна! Не бывает такого, — отчеканив каждый слог, произнесла она.

— Ты не веришь в любовь?

— Разве это любовь? — пренебрежительно фыркнув, кивнула она в сторону экрана. — Роуз влюблена в сказочную идею, а не в Джека. Ведь минуту назад она заверяла его в том, что ради него готова бросить всё, и, как только корабль причалит, она сойдёт вместе с ним. А что сейчас — преспокойно выслушивает беспочвенные обвинения в его адрес.

— Как это беспочвенные? Бриллиант нашёлся в его кармане, пиджак ему не принадлежит.

— Но она-то в курсе, что это клевета!

— Но режиссёр неспроста этого не показал.

— Тебя не переубедить, — сдалась Дэни.

— Так вот что ты пыталась сделать, — засмеялся я, и, вспомнив строки известной песни, победоносно пропел: «Love's the funeral of hearts [«Любовь — это похороны сердец». Песня HIM (финская лав-метал группа)]».

— Вот именно, — прозвучала колкая ремарка. — Сердец. Множественное число. Заснуть под звёздами Атлантики было предпочтительней и менее болезненно, нежели потом влачить жалкое существование, до конца своих дней просыпаясь с мыслью: «Мне не хватило смелости».

Дальше я спорить не стал, не стал говорить о данном Роуз обещании. Обещании выжить. Продолжение фильма мы смотрели, не проронив ни слова. А во мне возникло стойкое ощущение, что это я остался одураченным. И не только сейчас.

Вместо передышки я лишь подбросил мозгу угля, раскочегарив его сильнее. В голове было столько вопросов, что я уже и не помнил, о чём спрашивал изначально. Возможно, опыт неудачных отношений наложил на Дэниэль отпечаток. Тогда это объясняло бы её странное отношение ко мне.

На экране появились титры, а на моей шее — влажный след от ставшего горячим дыхания Дэни. Несколько капель пота, выступивших на её лбу, свидетельствовали о том, что возможная температура спала.

— Дэни, проснись, у тебя жар. Нужно снять свитер, — прошептал я и, пробурчав что-то невнятное, она вытянула руки над головой. Ну нет, так жар будет у меня. — Давай сама. — Наконец удалось её разбудить.

Ксавьер прав. Я занимаюсь тантрическим мазохизмом.