Атем

36

— Боже, что это?

Сделав глоток, Дэниэль скривилась от отвращения.

— Добавил коньяка чуть больше нормы.

— Чуть больше, это сколько? — закусила она долькой лимона. — Боже, какая дрянь!

— Вот, возьми мой, — тогда, придвинув ей свою чашку, взял я бутылку и вновь добавил несколько капель спиртного. — Твои сведённые на переносице брови выражают явное недовольство, но лучшего средства я не знаю.

— Одного лимона было бы вполне достаточно, — возразила она, всё же обхватив чашку ладонями, как это делают какие-нибудь горнолыжники для того, чтобы согреться.

— Недостаточно. Раз ты до сих пор трясёшься от озноба. Нужно порыться в аптечке, может…

— Ты собираешься смешать алкоголь с таблетками?

В мгновение сузившиеся глаза сделали её взгляд таким донельзя укоризненным, что я, нервозно взъерошив волосы, застыл у приоткрытой дверцы висевшего над микроволновкой шкафчика, пытаясь осмыслить свои действия.

— Благими намерениями вымощена дорога в ад. Слышал такое? — мягко улыбнулась Дэниэль.

— Ты права… Интересно, кому принадлежат эти слова про дорогу и ад? — всматриваясь в темноту окна, задумался я над собственным риторически прозвучавшим вопросом. Но размышления были прерваны отражением Дэниэль — она с любопытством рассматривала чёрные татуировки на моих руках. — Похоже, теперь пришла моя очередь звонить другу в поисках спасения от твоего томного взгляда, — засмеялся я.

— Прости, я… — тряхнула она головой, словно прогоняя непрошеные мысли. — Просто… наверное, это больно?

— No pain — no gain. Слышала такое?

— Я этого панически боюсь. — Ещё раз посмотрев на хитросплетённые узоры, Дэниэль скептически поморщилась.

— Чего именно?

— Иголок, уколов…

— Ты же дочь врачей.

Дэниэль только пожала плечами и, скинув капюшон со словом «смотри», зачем-то показала мне щёку. Теперь пожал плечами я. Тогда она потянула себя за мочку уха, подкрепив странное действие объяснением:

— Нет серёжек. Только от одной мысли, что что-то может меня проколоть, становится страшно.

Должно быть, в аду сейчас тоже льёт дождь. И где-то с кружкой какао, усевшись на подоконнике, грустит Сатана. Должно быть, игры с людским сознанием способны поднять ему настроение, раз он вложил эти слова в уста Дэниэль. Уверен, мысль, вызвавшую столь очевидное и резкое изменение моего лица, Дэниэль с лёгкостью прочла.

— Расскажешь, как ты умудрилась сломать ключ? — решил я отвлечься и приготовить очередную порцию чая.

— Обычно я бываю предусмотрительной, стараюсь предвидеть события на несколько шагов вперёд…

— Обычно всё предусмотреть невозможно. В этом я лишний раз убедился сегодня.

— Знаю, я сглупила. День на работе выдался напряжённым. Я планировала прийти домой и, как обычно, отправиться на пробежку, но вместо этого свалилась с ног от усталости. Когда проснулась, на часах было начало одиннадцатого. Голова раскалывалась пополам. От вечернего сна больше вреда, чем пользы. Ты же видел, там, на противоположной стороне перекрёстка, есть аптека. Ну что там идти, — повела она рукой, указывая на воображаемое расстояние, — дело пяти минут. Я даже куртку не надела, не говоря о телефоне. Не припомню и раза, когда замок хотя бы заедал… а тут такое. Герр Краус ложится спать очень рано, а в окнах соседей свет не горел. И…

— Ну что тут идти-то до меня! — улыбнулся я, вторя движению её руки.

— Прости.

Кажется, не только сёстры Майера не понимают шутливой интонации.

— Всё нормально. Мне приятно оказаться в твоём списке «страховок», — сел я рядом с ней.

— Штэф… не надо так…

— Называть вещи своими именами?

Ничего не ответив, Дэниэль потупила взгляд.

— Займёмся твоей дверью утром, идёт? — тогда сказал я, и Дэниэль поперхнулась чаем, посмотрев так, словно я предложил нечто невероятно кошмарное. А затем последовал до неприличия тактичный отказ. — То есть ты пришла ко мне одолжить отвёртку? — переспросил я, расхохотавшись от комичности ситуации. — Думаешь, справилась бы?

— Ну, или нож.

— За ним ты бы вернулась позже, поняв, что отвёртка мало чем может помочь.

Протяжный горестный вздох. И я не смог удержаться от невольного жеста утешения, больше походившего на то, как Инес потрепала Ксавьера по макушке, пытаясь приободрить.

— Не расстраивайся, завтра всё починим.

— Ты хочешь, чтобы я осталась у тебя до утра? — наконец прозвучал вопрос, давно блуждающий за нашими разговорами.

— Я хочу, чтобы и ты называла вещи своими именами.

Мне кажется, в это мгновение застыла не только Дэниэль, но и время вокруг нас обрело форму ледяного хрусталя. Прошли секунды, но ответа так и не последовало. Ей-богу, я не понимаю ни её, ни её чёртову логику.

— Мы будем спать в разных комнатах, если это единственное, что тебя гложет.

Дэниэль продолжала молчать, о чём-то сосредоточенно думая, а я, убрав чашки со стола, остановился у раковины.

— Тебя было бы намного проще понять, если бы ты хоть как-то…

— Я не хочу ломать тебе жизнь, — чуть слышно произнесла она, а в моей голове щёлкнуло «поздно». То ли моя жизнь давно уже была переломана и нуждалась в гипсе, то ли это вот-вот должно было произойти.

— Ломать жизнь? Дэни, ты единственный человек, чья нелогичность вызывает смех и искреннее умиление. Это было довольно смелое и эгоистичное заявление. Хотя что-то подобное ты уже как-то говорила.

— Так почему ты…

— Потому что ты сейчас сидишь здесь со мной, а не у кого-то другого, — ответил я, предугадав её вопрос. — Назови мне того, кто никогда не ломал жизни другого. Наше рождение ломает жизни родителей. Разве многие из них ставят это детям в упрёк? Подобные страхи бессмысленны. С такими страхами человек может смело претендовать на место богов. У нас у всех хранятся скелеты в шкафу. Знаешь, что я думаю? — подошёл я ближе. — Что спор был с самого начала бессмыслен, потому что мы оба знаем, кто выиграл. Остались только скелеты. Твои скелеты. Думаешь, если они напугали тебя, спасую и я?

Молчание. Опять молчание. Очевидно, я попал в цель.

— Мне не доставляет никакого удовольствия сносить защищающие тебя кирпичные стены. Все двери открыты, но зачем-то ты карабкаешься вверх. Или это своеобразный способ «плыть по течению»? В таком случае самое время обернуться и увидеть — за спиной-то белый флаг.

Тишина. Дэниэль окончательно погрязла в собственных мыслях. Мне кажется, она не услышала ни слова из моих речей.

— Дэни? — обратился я к ней.

Реакции не последовало. Закусив губу, она продолжала почёсывать запястье со стеклянным взглядом, смотрящим сквозь меня. «Сносить стены» — именно это и осталось. А пока я только бился о них головой.

— Хорошо. Давай доверимся течению.

Полагаю, услышав эту фразу, подводящую черту под моим монологом, Дэниэль перевела на меня взгляд, а в её глазах сверкнули огоньки надежды, надежды на завершение отчего-то мучительной для неё темы. Как и прежде, все мои вопросы не получили ответов.

— Ты уверен, что я могу остаться? — вдруг спросила.

— Уверен в чём?

Это начинало превращаться в глупое реалити-шоу.

— В том… в том что, не будет проблем. Прости, — фыркнула она, — чушь сморозила.

— Дэни, — усмехнулся я. — Интересно, в твоей голове та же «проблема номер два»? Пойдём, покажу комнату, в которой ты будешь спать. Не думаю, что здесь можно заблудиться, но всё же, если ночью что-то понадобится, можешь смело меня будить.

Заблудиться тут и впрямь было невозможно. Я сделал полную перепланировку сразу, как только купил дом. И теперь протянувшийся от входа длинный коридор упирался в две двери: спальню и ванную. Справа за стеной, увешанной рамками с музыкальными наградами, жили Эберты. Слева были четыре комнаты и три двери: столовая, кухня, гостиная и кабинет. Попасть в кухню можно было только через столовую.