Красноармеец.

Ведя бой, я размышлял. А неплохо немцы придумали. Поддельный партизанский отряд. Правда, всего месяц как действуют, но уже успели натворить дел: два настоящих партизанских отряда уничтожили. Хотя всё, лавочка закрыта, мне бы теперь самому отбиться. Вон, под прикрытием бронетехники идут. Хорошо, что пушечного ничего нет, только пулемётное.

Достав ПТР, я стал целиться в бронемашины. Ближе ста метров их подпускать нельзя: даже если подобью, они станут для врага хорошими укрытиями. Выстрел – есть попадание в топливный бак. Полыхнул. Второй выстрел и ещё два за ним, чтобы подбить третью машину. Ближе ста пятидесяти метров ни одна не подъехала. Ну вот и всё, бронетехники у немцев уже нет.

Потеря бронетехники изрядно ошарашила немцев. Наверное, они решили, что тут был спрятан целый арсенал, и я его нашёл. Под прикрытием чёрного дыма, который хорошо их маскировал, они отошли. А тут захлопали мины – из ротных лупят. Фигово, против них у меня ничего нет. Чёрт, надо бы и мне такое оружие: в использовании совместно с дроном вещь отличная. Ротного хватит, да полсотни мин в запас – самое то.

Противник был в мёртвой зоне, так что, прибрав всё и раздевшись донага, я выбежал из мельницы и нырнул в воду. Тут раньше колесо было, но давно сгнило и разрушилось. Загребая, я под водой стал спускаться ниже по течению в сторону села: мельницы далеко от людских поселений не строят.

А немцы тем временем азартно лупили по мельнице: они думали, что я ещё там. Всех наблюдателей я снял из снайперки, так что те, кто мог видеть, как я покинул мельницу, были уже мертвы. А всё же мне повезло. Нет, не сейчас, я ещё плыву, всплывая у берега, чтобы воздуха глотнуть. А повезло в том, что в штабе армии меня записали под фамилией Тихий. Я так и представился тому гауптману, что играл роль командира партизанского отряда: лейтенант Тихий. Не Одинцов, иначе мне бы сразу руки скрутили.

Впрочем, через четыре часа и скрутили, когда я начал подозревать, что тут не так всё просто, да и дрон погонял, до нуля просадив батареи. Уйти не смог, взяли и держали под прицелом, допросы шли. Да они и не скрывались, прямо в лоб вербовали. От штаба нашей армии сюда уже были отправлены для связи два командира, так вот их смогли заставить работать на себя: гнали дезу.

После допроса меня посадили в яму – настоящий зиндан, как на Кавказе. Я сидел там один. Проверил – рация из ямы не брала. Пришлось выдержать дневные допросы с вербовкой, пережидая световой день, а ночью сбежал, да и то не сразу. Сам выбраться не мог, а охранник отказывался звать командира: я хотел сбежать, убив его тихим оружием. А вот под утро, когда он меня вывел, я его пристрелил – и бежать.

Ох и гоняли меня. Я то уходил от преследования, то меня вновь находили: это наблюдатели с возвышенностей сдавали, эти места у немцев под полным контролем. А уже к вечеру блокировали на мельнице, пока я и тут не вырвался. Вторые сутки не сплю, устал и вымотался, нужна передышка. Да где там, если противник постоянно на хвосте. Поначалу всё живым взять хотели, а сейчас уже на поражение лупят.

Но я ушёл, укрылся в баньке, что у берега речки стояла – говорю же, целое село ниже по течению. Спрятался под крышей, на чердаке. Тесно и пыльно, но хоть вытерся полотенцем и надел чистую красноармейскую форму и шинель. Спать хочется, но нельзя: темноты жду. Немцы не дураки, могут прочесать и берега, и само село.

Когда начало темнеть, я снова разделся, уже отогревшись к тому времени после ледяной воды, и снова скользнул в реку. На полкилометра спустился, больше не смог: рук и ног не чуял. Выбрался на берег, снова оделся и пробежался, хоть согрелся. Потом на велосипед и, наваливаясь всем весом на педали, по полевой дороге погнал прочь. Блин, да тут грязь и слякоть, колёса вязли. Весна вовсю гуляет.

Где на велосипеде, где пешком, умотал от села километров на десять. Потом ушёл в поле, нашёл низину. В кустарнике поставил палатку, сверху накинул маскировочную накидку. Пока ел, генератор заряжал батареи дрона и планшета. Дождался окончания зарядки, проверил, что вокруг происходит, подняв дрон на четыреста метров: выше были густые облака. В семи километрах засёк движение, но тут тихо.

Спустил коптер и полез в палатку – сытый, но сильно уставший. Ещё слышал, как забарабанил дождь по тенту – начался настоящий ливень, – но я уже спал. Палатка стояла чуть выше дна низины, так что не затопит.

Проснулся я сам, выспался отлично. Правда, ночью пришлось утепляться, а то как-то замёрз: одеяло лёгкое, а я в одних трусах спал. Но просто достал шинель, накинул сверху, и нормально. А снаружи шёл пусть не ливень, но неплохой такой дождь. Маскировочная накидка пропиталась водой, да и стенки палатки тоже, но внутри было сухо. Тут жаловаться грех, пока всё в порядке.

Правда, вылезать всё равно пришлось, я и проснулся от позывов своего организма. Развязал шнурок, откинул полу палатки и, ёжась от холода, выбрался наружу. По голой коже забарабанили капли, но я тут же накинул непромокаемый плащ и отбежал в сторону. Потом, убрав плащ и сапоги, вернулся в тёплую, нагретую палатку. Покушал горячего – каши пшённой, молочной.

Я уже отдохнул, ощутил прилив сил и, пока позволяло время, занялся оружием: пострелял я из него немало. Достал керосиновую лампу и при её свете, слушая музыку с ноута, стал чистить оружие, а потом снаряжать обоймы, магазины, диски и ленты. Тут же дозарядил батареи дрона и ноута.

Кстати, по ноуту. Он у меня был, и с аксессуарами. Это дорогие и качественные наушники, большие такие, и динамики, тоже дорогие. Динамики небольшие, для ноута, но звук куда чище и лучше, чем от встроенных. Для того и брал, люблю музыку послушать. Вот и сейчас ноут работал с динамиками. На полную громкость не включал (а те мощные, даже оглушали): так вот негромко вполне неплохо.

Потратив часа два, я закончил с оружием: всё, что недавно использовал, почистил и заново снарядил. По весу кило на тридцать пять освободил хранилище за вчерашний день: тут и гранаты, и патроны – много стрелял. Дождь продолжался, вылезать наружу не хотелось: и так вон дважды заплыв по реке устраивал. Благо обошлось, не простудился, что было вполне возможно. Будем ждать окончания ненастья.

Маскировочная накидка у меня по размеру больше палатки и над входом как полог висела. Вот там я поставил керогаз и стал готовить блюда: надо же чем-то себя занять. Мало у меня готовых блюд, всё как-то времени нет. Один раз нанял хозяйку дома, где проживал, но мы там только на сутки задержались, она и успела приготовить лишь борщ да пшённую кашу – целое ведро из печи. Я уже четверть съел за три недели, понравилась. Да и борщ тоже постепенно убывал, но его меньше было: два котла сварила, вместе полведра выходило.

А готовил я простейшее и наваристое блюдо, которое охотно ем, а именно – лапшу по-домашнему с курицей. Да, варил куриный бульон. Хороший суп, простой, мне нравится. Как только блюдо было готово, выливал его в чистое эмалированное ведро. Четыре раза приготовил – и ведро полное.

А снаружи темень, дождь уже закончился, но воздух вокруг насыщен влагой. Так что сниматься я не стал: по такой грязюке всё равно далеко не уйду. Сварил ещё три котла риса, до краёв заполнив второе ведро. Думал приготовить гуляш, а потом просто вскрыл три банки тушёнки, вывалил в ведро и перемешал – вот и второе блюдо готово. Также вскипятил целое ведро воды, сделал чай. Банку сгущёнки вскрыл, отлично пошла с чаем. Надо бы лепёшек напечь, а то хлеб только тёмный, немцы такой пекли, но пока всё времени не было.

Закончив с готовкой, я отправился на боковую.

Проснулся я под утро. Сегодня было двадцать шестое апреля, понедельник. Погода ничего: холодно, но не так сыро, как вчера. Сбегав в кустики, я достал «телефункен» и связался со штабом армии. Там подтвердили приём. Я сообщил, что вырвался из ловушки и пока ищу способы вернуться. Самолёт высылать не нужно, сам доберусь. Общался недолго, чтобы не перехватили: передал и отключился, как только подтвердили приём.