Красноармеец.

Меня уже хотели отпустить, но я замялся и, кинув быстрый взгляд в сторону комиссара ГБ, сказал:

– Товарищ Сталин, есть ещё кое-что, о чём я… умолчал.

– Знаете, откуда оружие? – поинтересовался хозяин кабинета.

– Нет, я у бандитов весь дом перерыл, больше такого не было. Я о другом, товарищ Сталин. По тому, как был в плену в Мценске.

– Я читал ваш рапорт, вам помог немецкий офицер-разведчик.

Я взглянул на комиссара – он за спиной Сталина показал мне кулак.

– Это так, но есть дополнение. Мы встретились после того, как я бежал с самолёта и вернулся поездом в город. Я опознал его французский грузовик, вездеход. Сначала даже подумал, что показалось, проверил – он. Приехал выручать. Он и оружие выдал. Но не ехать же пустым обратно? Вот мы с ним с тыла вскрыли склад медикаментов. Там было две тонны пенициллина, если вы знаете, что это такое.

– Я знаю.

– К сожалению, проделанная дыра была небольшая, но я смог, скинув форму, в одном исподнем пролезть внутрь.

– А как замаскировали работу? – поинтересовался комиссар. – Не думаю, что тылы складов не были под присмотром.

– А мы грузовик задом подогнали к стене и с кузова работали. Никто не подошёл, как мы опасались. А на складе, побегав и найдя нужное, я вскрывал ящики (они в дыру не пролезли бы) и носил упаковки. Когда склад открыли, шум, наверное, услышали: я там пару штабелей случайно уронил. Но часть я к тому времени уже вытащил, и это было в кузове грузовика.

– Сколько именно? – прямо спросил Сталин.

– Я не считал: честно, не до того было. Меньше тонны и больше полутонны ампул точно – где-то около девятисот килограммов. А потом я сжёг склад с медикаментами, чтобы кражу замаскировать. Грузовик наш видели, могли по нему выйти на моих… деловых партнёров. Ну и остальное заодно сжёг. Позже офицер меня из изолятора освободил, но дальше мы разошлись: тот первым уехал, тихо, а мне нужен был шумный прорыв, чтобы немцы горожан не тронули за убитых генералов.

– Не помогло, пятьсот человек расстреляли, – тихо сказал Сталин.

– Я знаю, товарищ Сталин, моя вина.

– Что было дальше, я уже знаю.

– Да, товарищ Сталин, потом я угнал танк, ну и там дальше всё согласно рапорту. За сутки до того как прибыли сотрудники НКВД, чтобы забрать меня, немцы передали грузовик. Я к тому времени подготовил место для хранения груза, выгрузил его и вернул машину. Груз находится в заброшенной землянке, на тот момент это были ещё оккупированные территории, но, как мне известно, сейчас те места освобождены. Там снегопад был, всё замело, думаю, вряд ли кто найдёт, а средство нужное, скольким нашим ребятам помочь может. Для того и экспроприировал. Хочу нашим передать, но без меня склад не найти, поэтому придётся мне лично передавать уполномоченному лицу.

– Хорошо. Вам скажут когда.

Вот после этого меня и отпустили, только комиссар попросил подождать в приёмной. Подождал. В кабинет мимо меня прошли несколько человек с портфелями, в гражданской одежде. Я так понял, что это известные конструкторы оружия. С интересом покосились на меня: дважды Герои – большая редкость.

Комиссар вышел из кабинета через полчаса, задумчивый. Подхватил меня под локоть и повёл к выходу, говоря на ходу:

– Я надеюсь, лейтенант, ты понимаешь, что отсутствие чинопочитания тебе даром не пройдёт? Тебя на капитана представили, уже даже утвердили. Так вот, забудь.

Сгорбив плечи и тяжело вздохнув – мол, осознал, что потерял (пусть порадуется), – я поинтересовался грустным голосом:

– Товарищ комиссар государственной безопасности…

– Вот, помни разницу в чинах, – перебил он меня.

– Ага. А что там конструкторы сказали? Это ведь конструкторы зашли в кабинет к товарищу Сталину?

– Закрытая информация. Сейчас к нам, будешь вспоминать, что ещё забыл.

– Товарищ комиссар, клянусь своим… э-э-э…

– Не надо ничего придумывать, всё равно не верю.

Я получил шинель, оружие, мы быстро оделись – и снова на Лубянку. Пришлось повторно всё описывать. Но ничего нового от меня не добились. Примерный район схрона с медикаментами я указал. Там действительно есть землянка, причём бывшая наша, её бросили, когда отступали осенью. Тем, кто со мной окажется, будет полезно заглянуть внутрь.

Оказалось, вопросов ко мне ещё хватало. Где оружие добыл, да опиши каждого бандита, да как ждал, чтобы те уснули, напившись, да как резал их. Как использовал оружие по патрулям на улочках Владимира-Волынского – опиши опыт применения и остальное. Как майора-связиста брал и какое там оружие использовал – также опиши опыт применения. Да что это, я за каждый использованный патрон отчитывался. Сутки всё это продолжалось.

Ну а потом мы погрузились в самолёт и полетели к Туле. С нами летел бригврач, довольно высокий чин из санитарного управления РККА, а с ним двое званием поменьше – военврач второго ранга и старший военфельдшер, взятые для описи и работ. Меня сопровождал комиссар, старший майор отсутствовал.

На аэродроме нас уже ждали люди и техника, всё было подготовлено заранее: два броневика, два взвода красноармейцев, машина для нас и грузовик-фургон для перевозки медикаментов. Так и поехали.

Добирались больше двух часов. Прибыв на место, выгрузились. Дальше я шёл впереди, прокладывая тропку, благо валенки имел. Сам чуть не плутанул, но землянку всё-таки нашёл. Трое бойцов, быстро работая лопатами, одной снежной и пехотными, откопали вход и смогли стронуть дверь.

– Не заходите пока. Я первым: там минировано.

Войдя в землянку, я достал из хранилища ручную гранату (как будто снял растяжку) и стал доставать упаковки с ампулами. Себе оставил одну упаковку и шприцы, всё остальное достал, после чего позвал остальных.

Зашли они с керосиновыми лампами, даже их заготовили. А когда осмотрелись, многих пробил озноб, в глазах отразился ужас.

Бригврач трясущимися губами спросил:

– Что это?

– А это лежат наши раненые, которых бросили при отступлении, и они тут все умерли от ран, – жёстко сказал я. – Вы дальше, за те нары загляните. Там девочка-медсестра, удавилась: не смогла их бросить и не выдержала мук. Я вот не могу на это смотреть, не выдержу. Я не железный.

Комиссар сходил, долго там стоял, потом закрыл лицо руками и, покачиваясь, ни на кого не глядя, вышел из землянки. Больше он туда не заходил. Я тоже вышел. Бойцы носили упаковки к машине, а мы их ждали, поскольку решили не разделяться. Охранявшие нас бойцы из оцепления только поглядывали.

Не задерживаясь, мы поехали обратно и вскоре, также самолётом, с грузом лекарств вернулись в Москву. Медики в одну сторону, а мы – на Лубянку. Там нас ждал майор, как будто и не отсутствовал весь день, и мы продолжили. Это ладно. Пройденный медосмотр тоже, в принципе, тревоги не вызвал. Ночевал я в служебной гостинице, не в камере, но только ночевал, всё остальное время – опросы и опросы.

Тридцать первого декабря я встретил Новый год в Кремлёвском зале с ёлкой: мне принесли официальное приглашение. Я был в парадной форме. Мне понравилось, всё было вполне пристойно. Сталин ко мне не подходил, хотя кивнул издалека, но я поговорил с Власиком – вспомнил, как начальника охраны звали, – и тот передал, что медики благодарят за лекарства. Положительные результаты в госпиталях не заставили себя ждать. Причём дозы строго лимитированы: мало было лекарства.

А первого января, как будто и не праздник, снова знакомый кабинет. Наконец перешли к следующему этапу. Работал со мной майор, комиссар заходил редко. Он вообще как-то почернел лицом. Заходил, читал уже исписанные листы и уходил, иногда забирая их с собой.

И вот под вечер второго января майор вдруг спросил: