Птичка в клетке

17. Ужин с Темными

Когда Линаэвэн и Март вошли в зал, все уже собрались к ужину, но еще не сели за стол — ждали беоринга.

— А я думал, что буду последним, — улыбнулся Март.

— Ты и правда последний, — в тон ему отозвался Фуинор и усмехнулся Линаэвн. — Повелитель занят и не сможет ужинать с нами. Но он передавал всем свой теплый привет и желал доброго вечера.

— Жаль, — вздохнул Март, и все стали рассаживаться. С одной стороны от Линаэвэн сел Март, с другой Фуинор. Напротив были Больдог и еще двое… похоже, что люди. Тэлэрэ вздохнула про себя, думая, что только день минул с тех пор как она с товарищами оказалась в этой крепости.

— Гортхаур занят? — переспросила эльдэ, испытав одновременно облегчение и тревогу. Саурон мог кого-то допрашивать или пытаться подловить… или мог исполнять их пари… — Ты не знаешь, он занят украшением или чем-то другим?

— Нет, не украшением, — отозвался Фуинор. — После того, как ты отказалась быть его гостьей, у Повелителя оказалось свободное время для… других. Кажется, он сейчас говорит с кем-то из твоих товарищей. — Тон и вид умаиа был непринужденным, даже дружелюбным.

— Я видел этого парня, — бросил Больдог, на общем фоне выглядевший грубым. — Он сильный и упорный, думаю, он понравился Повелителю. Разговор у них выйдет долгий.

Орк ухмыльнулся, а Март подумал, что его товарищи куда благороднее эльфов — Темные ценят силу и доблесть противника. Линаэвэн должна это увидеть и понять! Март не сомневался, что речь идет об обычном разговоре, а Линаэваэн при словах «сильный и упорный» сразу пришла в голову мысль о допросе. Но даже если речь о беседе, сумеют ли родичи избежать ловушек? Нэльдор был единственным юным в отряде, почти все остальные нолдор помнили Аман, кто-то даже был раньше в плену; но и она, рожденная у Куивиэнэн, не знала, как ей себя вести, и весь ее прежний опыт не помогал. Если Саурон сейчас пытался выведать что-то у других, то Больдог и Фуинор, вероятно, попытаются узнать что-то полезное от нее. И поэтому, как и в беседе с Сауроном, дева отвечала не сразу, делая паузы:

— Я горжусь своими товарищами. Я далеко не лучшая в отряде, — эта оценка была спокойным признанием достоинства тех нолдор, с которыми она разделила плен. — А что обо мне думает Гортхаур, он говорил вам?

Все собравшиеся за столом были согласны, что Линаэвэн вряд ли лучшая, но говорить такое вслух было невежливо, а Темные старались быть гостеприимными. Хотя в действительности, умаиар неприятно задело, что их намеки словно прошли мимо эльдэ или она не подала вида, хотя и поняла, что быть может, в этот самый момент ее товарища пытают. Но для такой выдержки нужны стальные нервы и воля, что вовсе не делало эльдэ в их глазах лучше, наоборот, заставляло ненавидеть сильнее. Быстрее молнии пронеслось осанвэкэнта меж умаиар, и Больдог пробурчал себе под нос:

— Правду говорят, что у вас кровь холодная, и до других вам дела нет.

— Больдог! — гневно сверкнул глазами Фуинор. — Оставь ее. Не наше дело, как к кому относится Линаэвэн. — Изображая вежливость, умаиа повернулся к деве. — Нет, Повелитель ничего не говорил о тебе. А должен был?

Март пока в разговор не вмешивался. Он хотел было попросить Больдога быть вежливее с эльдэ, но Фуинор сделал это раньше и куда резче, чем можно было ожидать — и было приятно, что могучий Фуинор так заботится о своем друге-человеке и его гостье.

— Мне кажется, у вас не очень много общих интересов, — дипломатично высказался один из молчавших людей. — Если не ошибаюсь, Повелитель о чем-то оживленно общался с Верным Артарэсто и с эльфом, пришедшим из Гаваней.

— У любого из нас практически нет общих интересов с Гортхауром, — ответила тэлэрэ и принялась за еду. Она поняла, что речь шла о Морнахэндо и Кирионе, которыми, видимо, сейчас был занят Саурон. Но как бы она ни переживала за товарищей, рядом с умаиар нужно было сохранять сдержанность и сосредоточенность. — Я долго говорила с вашим господином и мы… заключили пари.

— Пари? — удивился Фуинор. — И о чем?

— О том, что Гортхаур не сможет создать украшение, в котором я не буду чувствовать Тьму и Искажение, которое не будет тягостно для меня, — ответила эльдэ. — Если Гортхауру проиграет, то он отпустит одного из пленников…

— А если удастся? — полюбопытствовал молчавший до тех пор атан. — Что тогда ты сделаешь для Повелителя?

— Кроме того, что признаю его правоту в этом и приму украшение? — дева считала, что это уже немало. — Я расскажу Гортхауру о южных пределах Наркосторондо. Мне жаль, Март, что я не сказала тебе раньше о нашем споре; наверное, для тебя будет доброй вестью любой его исход.

Новость о том, что Линаэвэн выдаст свои границы, если проиграет спор, заставила всех за столом замереть и переглянуться. Больдог присвистнул:

— Неплохо… Чем выбивать правду из пленников, лучше с ними пари заключать.

— Кхм, — кашлянул Март, не зная, что и сказать. — Да, ничего страшного, — выдавил он из себя невпопад.

Видя реакцию остальных, Линаэвэн не выдержала и на миг закрыла лицо руками: она согласилась на что-то недопустимое! Даже Март понимал это. Что ж, она, в самом деле, была достойна и смеха, и осуждения.

— Так это… действительно важно? — дева полагала, что Саурон, если пошлет войска, то и сам увидит, где границы… — Гортхаур сказал, что просит ничтожного взамен на возможность отпустить одного из пленников. — Линаэвэн взяла себя в руки. Она была среди врагов, ей было нельзя показывать слабость… и, по крайней мере, она узнала нечто важное для себя. — Все же я почти уверена, что выиграю.

Март не выдержал и отвернулся. Ему было стыдно за свою «гостью». Дева так мило и наивно удивилась, узнав, что она обещала рассказать что-то важное, а потом во всем обвинила Повелителя: мол, я же не при чем, это он меня обманул!

— Никто из нас не знает, о чем с тобой говорил Повелитель, — проронил молчаливый беоринг. О том, кто победит в споре, он даже говорить не стал. Волк не заключал пари, если не знал, что выиграет.

— А какие интересы у тебя с Повелителем общие? — поинтересовался первый человек. Этот вопрос был неожиданным, и тэлэрэ ненадолго задумалась.

— Возможно, песни, ведь он аину, — и вновь Линаэвэн обдало горечью от всего, на что она здесь согласилась. Вчера она говорила, что берет только часть и так принадлежавшего ей, но сегодня это изменилось. Она сидела за одним столом с умаиар, готовила для них… Тэлэрэ вздохнула про себя и перешла в наступление: — А почему вы решили, что я холодно отношусь к другим? — возможно, враги легко найдут, как соврать, возможно, прямо скажут, что это за «долгий разговор». Только… даже слова о пытках могут не обеспокоить Марта…

— Я бы искал любую возможность помочь своим товарищам, — ответил Март. — А ты о них даже ничего не спрашиваешь. Но это особенность твоего народа, не твоя личная вина, мы все это понимаем.

— Это может быть особенностью народа орков, но не эльфов, — терпеливо ответила Линаэвэн. Она не столько была оскорблена за свой народ (беоринг был околдован и повторял речи Темных) сколько недоумевала: неужели атан не помнит их встречу на кухне? — Все, на что я здесь соглашалась, было… ради других, не ради меня самой. И твой Повелитель недаром за действия одного наказывает или, напротив, делает легче жизнь других; он знает, насколько это важно для нас. И конечно я бы хотела спросить об участи товарищей… но ответите ли вы мне на такой вопрос? — Тэлэрэ полагала, что ей вряд ли откажут прямо, но либо потребуют чего-то взамен, либо ответят уклончиво.