Страница 54 из 203
Целитель правда терзался и постоянно был в замешательстве. И теперь, пока он думал, что ответить, Вэрйанэр. вспыхнув, заговорил первым:
— Ошибаешься, Саурон, я не в гостях у тебя. — Воин повернулся к товарищу и, глядя на несчастного целителя, безжалостно продолжил: — И тебе здесь оставаться не стоит. Ты мне хотел помочь или вот ему? — нолдо кивнул головой на вальяжно рассевшегося в кресле умаиа; который… и на умаиа в этот момент не был похож… — Уходим, — коротко приказал-отрезал Вэрйанэр.
Лаирсулэ, которого обуревала вина и безысходность от того, что не удается найти правильный выход, не посмел возразить товарищу, несомненно пришедшему в праведный гнев.
— Уходим, — эхом отозвался Лаирсулэ, хотя напоминание о мытье и постели уязвило его, пальцы целителя чуть заметно дрогнули. Он хотел помочь товарищу, но не против же его воли!
Волк сцепил пальцы и задумчиво смотрел на эльфов. Ему не нравилась эта пара, совсем не нравилась. Но Волк промолчал, не мешая севшему было за стол делать глупость. В конце концов, чем больше глупостей и ошибок совершит пленник, тем больше он запутается в паутине, раскиданной Повелителем Волков. Чтобы избежать ловушек Тьмы, нужен Свет, но у пленников из отряда, которых он пока видел, ни у кого Света не было.
Однако собиравшийся уйти Вэрйанэр не двинулся с места, и Лаирсулэ, не сводящий глаз с товарища, тоже не шевельнулся. Вэрйанэр же с гневом посмотрел на Саурона: слова умаиа задели и его.
— Ты сказал, что я терзаю товарища? То есть, если твои орки будут бить меня плетью, растянут на стене или придумают сделать со мною что-то еще, а другие эльдар, вынужденные наблюдать за пытками, будут мне сострадать, то мучителем и палачом буду именно я? Я как-то привык учиться у наделенных разумом. — И воин гордо развернулся, собираясь покинуть комнату и выйти обратно в коридор; не глядя на товарища, он махнул рукой и Лаирэюсулэ, чтобы тот шел следом.
Вэрйанэра не понимал и не видел, что терзает Лаирсулэ здесь и сейчас, на глазах у своего врага.
Маирон, молча наблюдавший за сценой усмехнулся, а потом ответил:
— Ты думаешь, что ты дерзкий, но ты просто наглый, и твои остроты весьма примитивны. И да, ты терзаешь своего друга и оказал мне в этом большую услугу. Ради тебя твой товарищ согласился сделать то, что ему казалось очень скверным; он переступил через себя, самолично сломал себя, а теперь оказалось, что это все было зря, и что ты его за это чуть ли не презираешь. Он пошел против своего сердца ради тебя, а ты… по достоинству оценил жертву, ничего не скажешь.
Волк не задерживал гордеца, дал тому выйти и оказаться тут же схваченным орками. А вот второму эльфу уйти не дала словно прозрачная стена.
— Неблагодарного товарища в подземелье, — распорядился умаиа. — А с его другом мы еще поговорим. Закройте дверь.
***
Вести с Сауроном беседу ли, спор ли в намерения Вэрйанэра не входило. Раз ответил — и довольно. Неостроумно? Быть может, зато правдиво; хорошей шутке место меж приятелями, не перед врагом. Конечно, Саурон не был задет его насмешкой — наверняка умаиа почитал себя мудрейшим созданием Арды. Но Саурон мог задеть Лаирсулэ — Вэрйанэр видел, что целитель на несколько секунд задержал дыхание. Нужно было сказать, что он вовсе не презирает товарища, и сказать, чтобы тот больше не переступал через себя вот так — и другим не поможет, и себе навредит. Только говорить перед Сауроном Вэрйанэр считал не лучшей идеей; воин не понимал, что, будучи в плену, не он теперь выбирает для себя время и место. Нолдо решил, что поговорит с товарищем позже, когда они останутся наедине, и будет удобно говорить.
Что орки сразу схватят его, Вэрйанэру было ясно, но он не ждал, что их могут разделить с Лаирсулом, что целителю могут не позволить выйти: воин видел, что Лаирсулэ, опустив голову, шагнул следом за ним, он точно уперся в стену.
— Не отвечай ему и не слушай! — крикнул Вэрйанэр. И запоздало поняв, что лучшего времени может и не представиться, добавил: — И я не пре…
Но орки не дали договорить, захлопнув дверь в покои своего господина и потащив нолдо прочь.
— У тебя было время говорить, голуг, сам отказался. Теперь не говорить, петь будешь.
А Лаирсулэ остался наедине с Сауроном.
***
Целитель понимал, что совершенно напрасно согласился на эту встречу, и вместе с тем… сегодня утром он сам сказал Вэрйанэра, что ему будет легче, если воин останется в комнате. И вот, его желание сбылось, только не так, как Лаирсулэ думал: Вэрйанэр в подземелье, не в покоях.
Нолдо остался стоять перед закрытой дверью, напротив Волка, а тот сидел в кресле и задумчиво смотрел на эльфа.
— А ты ведь в каком-то смысле рад, что остался без товарища, — снова мягко заметил Маирон. — Рядом с ним ты чувствовал вину. Зря. Ты помог ему тогда всем, чем смог. И еще можешь помочь. Мое предложение по-прежнему в силе: стань моим гостем, и ни волос не упадет с его головы.
Лаирсулэ стоял, закусив губу. Перед ним был враг, и верно сказал Вэрйанэр — помочь целитель хотел уж точно не Саурону. Но слова умаиа были разумны, нолдо не видел в них пока подвоха, и Саурон ничего не требовал, разве что имя назвать… Наверное, потребует после, но ведь после всегда можно будет сказать: «Нет».
Но все же пришел он сюда зря.
Но от Лаирсулэ по прежнему зависело будут Вэрйанэра мучить — или не тронут…
Лаирсулэ колебался.
Саурон говорил разумно. Но слова товарища против слов Саурона… Неужто он, в самом деле, предпочтет послушать Темного?!
Наконец, справившись с собой, Лаирсулэ ответил:
— Нет, — понимая, что его ответ нисколько не помешает Саурону удерживать его силой.
— Нет так нет, — легко согласился Волк и взял со стола вазочку с творогом. — Я не стану тебя держать, но сначала ты получишь плату, что заслужил. Ты обманул меня. Я, до разговора с тобой, подарил тебе ночь сна, чистоты, ужина, отдыха, а ты, получив, что хотел, оставляешь меня без всего. И я не собираюсь прощать это тебе.
Повинуясь беззвучному приказу, в камеру Тандаполдо и Морнахэндо зашел орк. Со скучающим видом он подошел к Морнахэндо и крест-накрест нанес эльфу несколько длинных и рваных ран кнутом, поверх рубахи, заставляя ее превратиться в лохмотья, пропитанные кровью.
Сам же Волк, оставшийся наверху, не обращая больше внимание на «гостя», приступил к завтраку.
Лаирсулэ молчал, ожидая наказания. Обманул? Верно, он ведь не просто пошел к Саурону. Он, в самом деле, отдыхал вчера и ужинал вместе с другом. Тот ни на что не соглашался, но он — да.
— Хорошо, — неожиданно, пожалуй, и для себя, спустя время ответил эльф. — Мое имя Лаирсулэ. Считай это платой за вчерашний вечер. Большего я не дам, хоть ты и грозишь карой.
Нолдо ожидал кары для себя, не зная только — Саурон займется им лично или же призовет орков. Нолдо не догадывался, что наказание уже началось. Что внизу уже не стонет, кричит Морнахэндо. Рвется вперед, натягивая свои путы, Тандаполдо, но так и остается в кресле. И в такт ударам и крикам вздрагивает и тихо вскрикивает в своей камере Нэльдор.