Страница 26 из 203
Морнахэндо прикусил губу. Всех их мучили просто так, не задавая вопросов, просто для… развлечения Темного. Хотя нет, Саурон добивался, чтобы согласились прийти сюда. И добился признаний от юного Нэльдора. Говорит, не мучил. Может быть, мучил, только не его. И Морнахэндо сразу вспомнил почти невольно об отпущенных из Ангамандо, о том, что о них говорили… Но Тандаполдо не такой, конечно же — это сломленные, поддавшиеся врагу. Возможно, уступавшие ему с самого начала… Тандаполдо не такой… Они все не такие…
Тандаполдо слушал Саурона молча. Нолдо знал, что его теперь ждет наказание — то есть пытка. За тот брошенный нож. Что же, теперь у него появилась причина молчать. Теперь он выдержит, несмотря на издевки Саурона: он будет страдать за то, что оказался слишком горд и не склонился перед врагом. Умаиа под конец еще попытался задеть их насмешкой, но ужин был закончен, и можно было не отвечать. Разве что метнуть в Темного взгляд, полный ненависти и презрения.
По мнению же Волка, Тандаполдо был очень забавным. Его самоуверенность, самовлюбленность и ярость, которой что в подземелье, что наверху хватало лишь на гневные взгляды — за всем этим было смешно наблюдать. И как Тандаполдо ни уверял, что больше не желает быть «гостем», ни он, ни его товарищ так и не последовали к выходу.
И Маирон продолжил:
— Что же касается тебя, Морнахэндр… Тебя ждет особая участь. — Маирон больше не выглядел дружелюбным, но был довольным и хищным. — Ты не видишь своего падения, ты мнишь себя чистым, и это очень хорошо. Именно такие, как ты, и становятся рукой Севера в ваших крепостях. Я не буду ломать тебя, я лишь немного подправлю, так, чтобы ты принес максимальную пользу Северу. А потом отпущу тебя. И благодаря тому, что ты не сомневаешься в себе, ты даже не заметишь и не поймешь, не захочешь узнать, что я в тебе изменил. Ты будешь служить мне, уверенный в том, что ты — мой враг. — Повелитель Волков усмехнулся этой иронии, предвкушая, что именно он сделает с таким прекрасным материалом.
Морнахэндо похолодел. Сначала Саурон угрожал Тандаполдо, а теперь обещает ему самому такую страшную участь… Наверняка врет. Непроизвольно Морнахэндо взглянул на друга, ища в нем поддержки, и Тандаполдо ответил:
— Эльфа нельзя изменить против его воли.
— Ты думаешь, нельзя? — снова усмехнулся Волк, пряча клыки. О Тьма, какой занятный вышел вечер! — Ты хочешь сказать, что не изменился за время Исхода, после резни в Альквалондэ, после того, как тебя предали в Арамане*(2), после того, как на твоих глазах гибли во Льдах? Или это все было в согласии с твоей волей? Но ты прав, твой товарищ даже не заметит изменений, будет уверен, что он остался во всем прав. Он хорошая почва, а я умелый сеятель.
Морнахэндо при упоминании Льдов напрягся еще сильнее, хотя и так был напряжен, и сжал зубы, чтобы не сказать какую-нибудь глупость, над которой Саурон только посмеется. Но не удержался, и, вскинув голову, бросил:
— Мы прошли Льды, пройдем и это.
Слова об Исходе и всем связанным с ним, задели и Тандаполдо, но эльф не подавал виду, о чем думает: не он тогда предал, его предали, а Саурон теперь словно в вину ему это ставит. Хотя чего ждать от умаиа? Родичи гибли на его глазах… А теперь Саурон может убивать и мучить других на его глазах? Впрочем, нет, это ему самому обещана пытка…
А Маирон смотрел на своих «гостей» и думал, как же порой были скучны вот такие, как эти двое. Скучны своей однообразностью, похожестью на многих других. Скучны… хотя и полезны, хотя и забавны. Высокопарные слова, гневные взгляды — за которыми, кроме напыщенности, ничего не стояло. Из всех слов и упреков на эльфов подействовало лишь упоминание Льдов — они не знали за собой стыда или вины, но прекрасно помнили обиды, хотя в начале ужина и изображали благородство и делали вид, что простили Первый Дом.
— Пройдете, — заверил Морнахэндо Волк. — Пройдете к славе моего Владыки, и все, к чему потом будете прикасаться, будет отмечено тенью Мелькора.
Сказав это, Волк, как ни в чем ни бывало, сложил приборы на тарелку, завершая тем самым трапезу, и дружелюбно продолжил:
— Думаю, пора перейти к десерту. Мой повар делает изумительное мороженое.
Но эльфы продолжали нарываться:
— Что-то я не вижу твоих орков, — фыркнул Морнахэндо, старался скрыть волнение за насмешливым тоном, но товарищ тронул его за руку: идем, что ждать, пока нас выведут? А то Саурон считает, что ужин продолжается.
Ни слова не говоря, нолдор встали из-за стола и (к облегчению Волка) вышли за дверь, где под взглядом Повелителя Волков, не давшем нолдор сопротивляться, пленников скрутили и увели в подземелье — каждого в одиночную камеру. Впрочем, больше с ними ничего не происходило. Двери камер закрылась и нолдор остались одни, почти в полной темноте — лишь в щель под дверью проникал тусклый отсвет факелов в коридоре.
***
День завершился, и до самого рассвета замок пребывал в тишине.
Примечания.
*(1) «Серые анналы»:
«Моринготто, узнав о поражении сыновей Арафинвэ и рассеянии народа Фэанаро, окружил Нолофинвэ в Хитиломэ и послал огромное войско атаковать западный проход Долины Сириона. Его наместник Саурон (которого в Валариандэ звали Гортод) возглавил эту атаку, его войска прорвали ряды защитников и осадили крепость Инглора, Миннас-тирит на Толсирионе. И Темные взяли крепость после жестокой сечи, а Артарэсто (Ородрет), брат Инглора, что держал ее, был выбит из замка. Там бы он и погиб, если бы Тйэлкормо (Кэлэгорн) и Куруфинвэ не подошли со своими всадниками и другими воинами, которых они смогли собрать. Яростно сражаясь, они задержали врага на некоторое время; и Артарэсто смог бежать и достичь Наркосторондо. Туда же, отступив пред мощью Саурона, отправились и Тйэлкормо и Куруфинвэ и остатками своей дружины; их с благодарностью приняли в Наркосторондо, и вражда меж домами Арафинвэ и Фэанора была на время забыта».
Фэанариони пришли неожиданно для Саурона, так как умаиа не мог ожидать нападения со стороны Лэстанорэ (Дориата) (фэанариони прошли между Завесой Мэлйанны и Орони Норто (Эрэд Горгорот), Тйэлкормо и Куруфинвэ, несмотря на потери в боях и на пути, пробились к крепости и, видимо, держали коридор, сколько могли. В «Серых анналах» говорится только о спасении Артарэсто, но в текстах очень часто упоминают только лордов, подразумевая и их воинов и народ. Вряд ли Артарэсто бежал из крепости при первой возможности, бросив свой народ — скорее уж он до последнего старался вывести всех и сам прикрывал их отход. Поэтому Тйелкормо и Куруфинвэ спасли не одного Артарэсто, но и многих защитников Минас-Тирита, уцелевших до того времени.
*(2) Речь идет о прощении за то, что фэанариони оставили Младшие Дома в Арамане и за сожжение кораблей, из-за чего Младшим Домам пришлось идти через Хэлкараксэ, и многие погибли. «И Нолофинвэ и его спутники увидали издалека алый свет, отблеск пожарища на небе — и поняли, что преданы», как сказано в «Сильмариллионе»
Однако, как известно из того же «Сильмариллиона», Нолофинвэ у Таниквэтиля дал обещание: «Полубрат по крови, я стану тебе настоящим братом по духу. Тебе вести, а мне следовать за тобой. Да не разделят нас впредь никакие новые горести», и Фэанаро принял его, ответив: «Я слышал тебя. Да будет так». Слова «Тебе вести, а мне следовать за тобой» в клятве — это фактически присяга, принятие долга быть вассалом; а слова «Я слышал тебя» — формула принятия присяги или клятвы (такие формулы часто встречаются с средневековых текстах, которые Профессор прекрасно знал; и спустя Эпохи Денетор почти теми же словами, очевидно, традиционными, ответит на присягу Перегрина).