Птичка в клетке

26. Цена гордости

Все шло по плану. Меж эльфами был вбит клин, и этот клин теперь будет все больше разделять их — Волк знал, как это сделать. Пусть они пока пытаются друг друга поддержать — это не важно, даже, наоборот, забавно. Тем более жалким Вэрйанэр будет после казаться мальчишке, тем больше старший будет ощущать свою вину или… ненависть к фэанорингу. И то, и другое нужно будет попробовать.

— Дело в том, мои неверные гости, что вы пытаетесь говорить как имеющие силу, но у вас нет ничего, кроме бессильной злобы. Вы можете только скалить зубы, но не укусить. И если твой народ, Безымянный, все еще бьется на границах, то народ Вэрйанэра давно спрятался и в битвы не выходит.

— Бессильная злоба? — возмутился Вэрйанэр. — Странное у тебе мнение об эльфах, — на прочее Вэрйанэр не ответил: о Наркосторондо говорить было нельзя. Если бы он услышал такие упреки от эльфа, то ответил бы, что задачи города были иными, чем у северных крепостей*(1). В Наркосторондо не отбивали непрестанные атаки, но были готовы прийти на помощь, если понадобится (как было в Охта Вэрканаро (Дагор Браголлах)… хотя Лорду Финдарато и не удалось тогда помочь ни Королю Нолофинвэ, ни младшим братьям…), в Наркосторондо следили за врагами, что стало куда сложней после потери Минас-Тирит, но все же не прекращалось*(2); враги исчезали не только на Ломба Палар (Талат-Дирнэн), но и вблизи нее, и не могли проходить через эти земли; и в Наркосторондо принимали множество беженцев из разных краев*(3), а тем, кто хотел, помогали достичь других земель, и держали связь с Кириамо… Но ни о чем из этого Саурон не должен был узнать. И Вэрйанэр был уверен, что и Хэлйанвэ не станет упрекать Наркосторондо, где ныне живут и сражаются его Лорды, ведущие охоты на вражеских тварей.

Бахвальство Вэрйанэра не трогало Волка, как и наглость эльфа, который не понимал, что он и правда не может говорить с позиции силы. Умаиа задумался о другом — мальчишка-фэаноринг жил в Наркосторондо, видимо, там нашли пристанище Куруфинвэ и Тйэлкормо, после того, как спасли Артарэсто. Но юноша при том знает, что фэаноринги на востоке отвоевывают былые границы и теснят северян со своей земли. Значит, как минимум Лорды Первого Дома имеют меж собой сообщение, даже живя в потаенном городе. Этот мальчишка не Лорд, но если он посвящен в такие дела, значит, близок к Лордам. Быть может, он и правда Верный? Да еще тот, кого послали, как говорящего от имени Лорда к Кириамо?.. Не так уж он и юн, чтобы не мочь быть высоким гонцом…

— Неужели у твоего Лорда больше не осталось Верных, что он вынужден был послать щенка? — издевался Волк, но думал о другом. «Чем ты так славен, малыш? Чем снискал не просто расположение, но и доверие суровых братьев? Или я не прав? Тогда для тебя же лучше разубедить меня». — Первый раз вижу фэаноринга, стыдящегося своего имени.

Вэрйанэр распознал провокацию и не ответил; но юноша, побуждаемый издевками Саурона, заговорил:

— Верных достаточно, чтобы бить Темных тварей. А имени моего…

— Стой, он только того и хочет! — воскликнул Вэрйанэр.

-…Я не стыжусь имени и горжусь своим Лордом, — продолжил Хэлйанвэ, но все же закончил иначе. — Только я не стану поступать, как хочешь ты, и потому не назову себя.

«Отчасти ты сказал то, чего он желал», — со вздохом подумал Вэрйанэр.

Ни умаиа, ни эльфы не обращали внимания на женщин-рабынь, словно их не было тут вовсе. «Обязательно покажу это Марту, пусть знает каковы нравы гордых эльфов», — думал Волк и обратился к рабыням:

— Вы хорошо потрудились, идите. Скатерть заберете после, когда будете убирать со стола.

Женщины поклонились, и было видно, что они успокоились. Им было страшно находиться среди вызвавших гнев Повелителя, и теперь они получили знак, что на них наказание не падет.

— Не унижайтесь перед ним, — произнес Хэлйанвэ, хоть и сам стоял на коленях. Ему никто не ответил.

— Что предлагаешь делать с фэанорингом сейчас? — спросил Волк у Вэрйанэра. — Связать и оставить за столом или отправить обратно в камеру?

— Он мой товарищ, я вообще не хочу, чтобы его связывали или хватали орки, или ты заламывал ему руки. И если ты все равно поступишь так… то не делай вид, что я решал это вместе с тобой, — наконец отозвался Вэрйанэр.

— Неверный ответ. Ты мог облегчить его участь, но отказался. И потому именно на тебе ответственность за тот выбор, что был сделан в отношении фэаноринга. Ты мог выбрать оставить его здесь, и вы бы продолжали упражняться в попытках достать меня, а упражняться вам надо много, так вы в этом бездарны; но ты решил иначе и выбрал для товарища худшее.

Маирон не обращал внимания на болтовню пленных. Все это было неважно и неинтересно. Значение имело лишь то, что они оба косвенно подтвердили, что юноша из Верных. «Не хочешь по-хорошему, так будет по-плохому. Тебе же будет хуже». Вряд ли орочья игра со знаменем смогла бы выбить из эльфов какие-то тайны, но принадлежность к одному из Лордов — вполне. Будет наказание для гордеца.

В дверях вновь показался Больдог, которому Волк передал обездвиженного пленника.

— Верю, ты в самом деле не отступишь… И однажды твой Лорд узнает, как ты боролся против врагов, — сказал Вэрйанэр на прощание фэанорингу и посмотрел вслед молодому воину, закусив губу.

Мальчишку же вернули в подземелье, в ту камеру, где он был в самом начале, усадили в кресло и притянули к нему ремнями.

***

— «Твой Лорд», значит? — усмехнулся Волк, когда юношу увели. — Решил подтвердить для меня, что, несмотря на юность, этот нолдо стал Верным? Хорошо, я учту, — умаиа сел за стол. — Ты выбрал для фэаноринга злую участь.

Саурон, который мог найти полезное и в рассказе о языках, никак не мог пропустить мимо ушей то, что Хэлйанвэ прямо упомянул о своем Лорде. Но Вэрйанэру приходилось отвечать — ради Лаирсулэ, ради того же Хэлйанвэ…

— Ты хочешь, чтобы я сам сказал тебе связать моего товарища? Я не орк, чтобы поступать так, что бы ты ни обещал; а ты не обещал… ничего. — довольно было и того, что он сделал сам, чтобы еще принимать ответственность за сауроновские решения. Только Хэлйанвэ теперь наверняка будут пытать… — Впрочем, подземелье не означает пытку и допрос. Если я расскажу еще что-то о себе, это избавит юношу от пытки?

— Видишь ли, хотя ты и пытаешься отказаться от ответственности, но в данном случае у тебя действительно был выбор, и не из двух зол, а из злого и достаточно доброго. В жизни не всегда бывает все идеально, иногда нужно выжимать максимально пользы из того, что есть под рукой. Да, тебе пришлось бы сказать, чтобы товарища связали, но он бы был рядом с тобой и рот бы ему не заткнули. Мы бы закончили обед, и ты со своим гостем отправился бы в комнату. Плохо ли? Большая ли цена за это связанные руки? Но ты отказался, и теперь фэаноринг в камере. Ты хочешь, чтобы его не пытали? Это возможно сделать, но одних твоих бесполезных рассказов мало, кстати, ты еще и первый не закончил: ты обещал рассказать о себе, а кое-как дошел лишь до того места, как отправился в Исход. Когда ты родился, где твои родители, что братья-сестры, женат ли ты, где твои дети? Ты ничего не сказал, хотя обещал, и теперь хочешь от меня уступок? Вот что я тебе скажу. Ты сам назначил цену за Лаирсулэ, не я. Хочешь выкупить его покой на неделю: выкупай. Если же хочешь, чтобы мальчишке не досталось за его выходку, иди работать на кухню. Пленные будут есть то, что ты им дашь, а щенка не тронут.