Страница 109 из 203
Март задержался, услышав Линаэвэн.
— Я отвечаю за тебя, и если ты куда-то уйдешь, и натворишь там что-то, то я буду наказан, как был бы наказан любой из командиров, вверенные которому совершили проступок. А я не хочу, чтобы меня секли розгами в колодках, — беоринг улыбнулся и вышел. Как только Линаэвэн могло прийти в голову, что его накажут за слова, за встречу на ужине? Какими чудовищами она их себе придумывает.
Линаэвэн не поняла, какое наказание грозит Марту, но сейчас не стала уточнять, поняла только, что беоринга будут бить, если она сделает что-то не так. Дева не могла рассказать, что эльфы так не поступают, ведь атан ей все равно не поверит. Март вышел, а эльдэ осталась ждать и думать. Не разрушила ли она сама все возможности помочь юноше? Но отчаиваться было нельзя.
***
Кабинет Волка как раз закончили убирать после того, как Повелитель развлекался в нем с Ароквэном, как Маирон почувствовал приближение беоринга.
Умаиа был задумчив и печален после расставания с Ларкаталом, и изначально он вовсе не собирался пытать Ароквэна, но тот сам напросился… и теперь Волк тушил звериные угли-искры в свои глазах.
— Удивлен, что ты здесь, Март, — приветствовал Маирон беоринга легкой улыбкой. — Я думал, ты вместе с Линаэвэн.
— Нет, она осталась на кухне, а я пришел к тебе, Повелитель, мне нужно спросить тебя для нее. — Волк удивился, но кивнул: продолжай. — Много ли Линаэвэн выдала тебе, пока была твоей гостьей?
Волк задумался, наморщил лоб…
— Только то, что ты слышал: границы Наркосторондо, что она проспорила в пари. Что она еще могла сказать? Что в их землях не держат домашний скот? — Маирон в недоумении пожал плечами.
Март судорожно кивнул, и сказал то, что ему было действительно тяжело произнести:
— Повелитель, ее спутников уже начали пытать? Я хотел бы увидеть одного из них.
Волк удивился. И даже поднял бровь.
— Да, Март. Допрос уже идет. Зачем ты хочешь их видеть?
— Я хочу понять, права ли Линаэвэн, стоит ли ее отказ от гостей того… что делают с ее родичами.
Волк шагнул к Марту, взял юношу за подбородок, и внимательно посмотрел в глаза — готов ли атан? Он сам просит показать ему пытаемых и при том ни в чем не винит Повелителя — это добрый знак… Похоже, что общение с Линаэвэн подтолкнуло беоринга к тому, чего добивался сам умаиа.
— Друг мой, это тяжелое зрелище. Ты уверен, что готов увидеть это? Эльфы враги Твердыни, но то, что нам приходится делать с ними… это воистину ужасно.
Март смотрел во внимательные и полные заботы глаза наставника и черпал в них поддержку:
— Я не могу вечно прятаться за твою спину. Ты служишь Твердыне, как можешь, душой и телом, и я хочу быть таким же.
Волк притянул к себе беоринга, обнял его, чтобы юноша не заметил торжества в серых глазах.
— Ты доблестный и верный, Март. Ты будешь предан Тьме, что бы ни случилось, — и после краткой паузы продолжил, — Подожди немного, я сейчас закончу, и провожу тебя в подземелье лично.
Март терпеливо ждал, пока Повелитель торопливо заканчивал какие-то подсчеты и делал записи в разложенных на столе бумагах.
— Я приказал начать строить дорогу, Март. Хочу многое успеть до зимы, и тогда весной армия Твердыни сможет начать наступление. Это очень важно, мой друг, — Волк поднял голову и посмотрел на атана, — Как бы я хотел, чтобы эта война скорее закончилась. Но я боюсь, что эльфы смогут учиться жить с нами в мире, только когда мы их захватим.
Март медленно кивнул:
— Да, я понимаю, Повелитель.
Волк делал вид, что торопится закончить важное дело, чтобы пойти с Мартом, а на самом деле ждал, когда Больдог кончит развлекаться с Нэльдором. Наконец, Волк услышал, что все готово, и сложил бумаги.
— Пойдем, Март, — беоринг выглядел внутренне подавленным, но решительным, и умаиа спросил: — Ты уверен в своем выборе? Там кровь и боль, и это та цена, какую нужно платить за свободу.
— Да… Я ведь это давно знаю, Повелитель. Просто раньше пытался стоять в стороне от этого.
— Я горжусь тобой, — улыбнулся Волк, и они спустились в подземелье.
***
Когда открыли дверь камеры, и их взорам предстал лежащий в цепях, истерзанный Нэльдор, Волк на всякий случай напрягся. Но Март лишь слегка побледнел, и только.
Пленник, чьи страдания не закончились с окончанием пытки, глянул на Саурона и решил, что будет молчать; Марта эльф посчитал безмолвным рабом, таким же, как женщины, что прислуживали им в ванной. Но юный нолдо не спешил судить Смертного: быть может, беоринга мучили еще сильней, чем их сейчас, чтобы заставить склониться? Нэльдор едва не заговорил с молодым атаном, но заметив, что тот не сострадал пленнику, не ужасался ранам, промолчал.
— Ты видишь его. Что скажешь? — спокойно и холодно спросил Волк у Марта.
— Что я бы был бережнее к своим друзьям, — так же холодно ответил беоринг. — Боязнь что-то выдать не стоит такого.
— У эльфов странные ценности, — подтвердил Волк.
Нолдо не знал, что Темные говорят о Линаэвэн, и решил, что этот человек осуждал Ларкатала и Кириона, издеваясь над тем, что было только что.
— Кирион не сдался, и он не виноват ни в чем! — лицо эльфа дрогнуло от отвращения. — Нужно быть хуже зверя, чтобы, зная все, обвинить его. Не думал, что среди людей есть… такие.
— Кирион? — искренне удивился атан. — О чем ты?
Нэльдор выдохнул (от боли получился полустон):
— Так ты не знаешь… — но продолжить ему не дал Саурон.
— Думаю, Кирион один из его спутников, видимо, и его допрашивали, — и после обратился к пленнику. — Мы удивляемся, что вы предпочитаете пытки друг друга тому, чтобы вытащить отсюда и себя, и товарища. Кстати, скоро твой брат будет в крепости.
— Ламмион?! — с болью вскрикнул юноша, и вспомнил о том, что он выдал… если бы не он, их не пытали бы всех, как сейчас. И резко закончил. — Никогда больше.
Пленник говорил сбивчиво и несвязно, но не был похож на сумасшедшего, а Волк вовсе не хотел, что бы Нэльдор сказал что-то что может помешать Марту пасть, и поспешил покинуть камеру вместе с воспитанником.
— Почему эльф так странно говорит? — спросил Март, когда они с Повелителем поднимались из темниц.
— Я думаю, он боится сказать лишнее, — ответил Волк. — Но при том не может держать свои чувства при себе, они рвутся наружу. И он думает, что по его оборванным фразам мы сможем понять, о чем речь, но не узнаем лишнего. Впрочем… скорее всего, Нэльдору, с его характером и возрастом, в скором времени очень захочется выговориться. И мы используем это. Зачем пытать, если можно просто поговорить. Ты согласен?
— Да, — ответил Март после нескольких секунд раздумий. И продолжил: — Маирон… Через три дня, когда пари закончится… Я не хочу, чтобы Линаэвэн оказалась в подземелье. Она… такая красивая и нежная… Но она все время говорит, что хочет оказаться здесь, в камере.