Зараза

— Хорошо-то как! — лениво протянула она, откинувшись на спину. — Смотрю в это голубое небо и стараюсь забыть, что где-то там зараза и бандиты, горе и смерть.

Молчим, наслаждаясь спокойным временем.

— А вот скажите, ребята, — она приподнялась, облокотившись на локоть, — чем там вы будете заниматься, когда приедем на Надькино ранчо? Сельским хозяйством? Будем сеять-жать- пахать? Или заведем коровушек? — она хмыкнула. — Только я доить не умею, и пахать тоже. И вообще в сельском деле полный ноль. Учтите.

Я рассмеялась.

— Ой, моя ты подруженция, да кто же заставит тебя этим делом заниматься? У тебя есть свой фронт работ — медицина. Вот построим тебе лечебницу и будешь ты и главврач, и врач и медсестра и даже санитарка. Во, сколько сразу работы. Запаришься еще. А сельское хозяйство оставим Митьке с Витькой. Они сельхозакадемию зря, что ли заканчивали?

— Ой, да из этих мальчиков агрономы-зоотехники, как из меня балерина, — фыркнула она презрительно.

— Нууу, не знаю, — протянула я. — Может хоть что-то осталось в головах. Хоть и теория. Все ж пригодится. Там посмотрим.

И мы помолчали.

Вскоре надо было садиться в кабину и в путь. Бронники надели вновь и приготовились основательно, распределив роли и пересаживаясь, чтобы быстро положить детей на пол и лечь всем, кто не будет стрелять, а это Елене и Ольге. Они поняли и кивнули. Дорога поднималась «медленно в гору», машина шла ходко. Все замолкли, некоторые лениво дремали, спали и дети на руках.

Шло время. За следующим поворотом показался городок, что рассыпался домами по возвышенностям и уходил в низину. Я напряглась. Эйтан вцепился в руль и настороженно вглядывался в подступающую населенную местность.

— Да, уж! С некоторых пор мы уже начинаем людей бояться. Дожили, ети её мать! — ругалась я вслух.

Все вздернулись и даже дети проснулись, заерзали, захныкали. Родители их потихоньку уговаривали, а у меня душа свернулась от жалости:

— Дети-то за что страдают?

— Эйтан, — я положила руку ему на плечо, — не волнуйся. Мы это уже проходили и не раз. Средь бела дня не будут нападать, понимают, что проезжающие могут быть и с оружием. Да и где тут банды? Встретили бы на въезде и при том они не прячутся. Если что, то такие же, как и в том городке, местные халявщики. Успокойся.

— Может, поменяемся? — кликнул ему Симеон. — Я поведу.

— Нет, — отмахнулся парень, — тебе еще в ночь, так что я выдержу.

Елена всхлипнула. Я обернулась и покачала головой, мол, что ты тревожишь его. Та кивнула и закрыла глаза. Виктор погладил ее по плечу, успокаивая.

— Да, — хмыкнула я, глядя на эту идиллию, — может у них все и сладится. Кто знает. Ему нужна слабая женщина, и он сам хочет заботиться о ней. Вот почему не смог со мной, я его просто давила. И еще ребенок нужен был. А я…

Вздохнула и отвернулась, надо думать о другом, а меня всё тянет на эмоции.

Вгляделась. Городок словно вымер. Было тихо и даже нигде не виделись ни животные, ни птица, только жиденькие дымки над некоторыми домами. Дорога тянулась вдоль по окраине, не задевая улиц, только и были видны неубранные кое-где огороды и стояли побитые дождями стожки сена. Не было видно ни людей, ни машин. Будто бы вымер или же замер городишко.

— Как бы не перед бурей, — подумала я, вцепившись в кресло. Пальцы заледенели от напряжения.

Но наши опасения были напрасны. Мы спокойно проследовали и выехали на следующий холм, потом завернули за поворот. Вновь перед нами была пустая дорога и уже по сторонам начались лесные массивы. Они были расцвечены осенними красками, от которых не оторвать взгляда. Небо голубое с белыми барашками облаков, лес в багряном уборе, солнце светит мягко и воздух, хоть ложкой ешь. Всё это располагало к спокойствию и мы, глубоко вздохнув, наконец, расслабились. Впереди уже не было таких проходов. Маршрут шел мимо населения и это радовало.

Глава Шестнадцатая. "Последний бой, он трудный самый…"

Мы успокоились и даже повеселели. Солнце закатывалось за лес. Вечерело. Проехали еще три часа и решили остановиться и оглядеться на предмет отдыха и ужина. Потом уже будет некогда, надо ехать всю ночь. А сейчас размяться и поужинать. Следующий прием пищи хотелось осуществлять уже дома, в тепле и за столом.

Опять съехали с обочины на полянку, окруженную невысокими кустами. Быстро расположились. Все хлопотали за сооружением места под ужин и развели костерок для приготовления горячего. Елена с Виктором суетились у костра, ребята помогали им, Людмила с Симеоном разбрелись по округе, собирая хворост, а Ольга с Эйтаном о чем-то говорили, стоя в сторонке. Все как-то расслабились и слышались отдельные вскрики и даже смех. И только дети, сидели нахохлившись на стульчиках, видно устали и от поездки и от неудобств в пути. Их даже не отвлекала Ляля, что бегала и лаяла то на них, то на Юзека, приглашая к играм, но детские ножки отталкивали ее нехотя, а кот сторонился и уходил к столам, где уже выкладывалась еда.

Я отошла от них к кустам и отвернувшись, глядела на закат. Листочки на ветках слегка дрожали от колебания воздуха, и мне казалось, что так же подрагивала и я, прислушиваясь к себе. Что-то тяготило меня, какое-то нехорошее предчувствие. Та еще моя нюха, чего я всегда не любила в себе. Вздрогнула, когда почувствовала руки Симеона. Он приник к моему уху.

— Что с тобой, хорошая моя? — поцеловал в шею. — Что-то чувствуешь? Брось. Уже всё прошли, и теперь еще один переход и мы дома.

Я повела плечом.

— Нехорошо на сердце, будто чую беду, только откуда, не знаю, но она рядом.

Он резко развернул к себе и наклонился над моим лицом.

— А ну-ка посмотри на меня, — тихо сказал он.

Я подняла голову и заглянула в его вдруг потемневшие зеленые глаза.

— Что может такого произойти, когда кругом никого нет, даже деревушки. Одни горы, леса и поля.

— Я не знаю, — вздохнула и высвободилась из его рук.

Отошла в сторону и принялась машинально обрывать листочки с веток.

— Понимаешь, — повернулась к нему, — я верю своему предчувствию и оно меня не обманывает никогда.

— Ну, и что говорит твоя «нюха»? — спросил усмехаясь.

— Говорит, что будьте начеку.

— Будем, — улыбнулся он. — А теперь иди ко мне. И перестань хмуриться, тебе это не идет.

Обняв, прижал к себе. Так мы и стояли, пока не услышали голос Елены, чтобы шли к столу.

Всё убрав после себя и даже зарыв остатки костра, потихоньку собирались к машине. Эйтан ловил собачку, а Ольга, смеясь, закрывала кота в переноску, дети уже оживились и бегали в догонялки вокруг машины, их пытались поймать Митька с Витькой от чего те визжали от восторга. Я наблюдала эту картину и мрачнела всё больше. Наконец все устроились в салоне, и я залезла последняя. Обернувшись, пожурила ребят и Людмилу, что не надели жилеты, но ребята рассмеялись, а Люська махнула рукой.

— Ой, отстань, подруга! Так надоело тяжесть таскать. Скоро уже приедем. Осталось всего ничего и все будет хорошо.

— Твои слова, да Богу в уши, — прошептала я на ее слова и отвернулась.

Выехали на дорогу и тронулись в путь. Дорога опять шла в гору, и машина ехала медленно. А там опять поворот за поворотом и все ввысь. Горы, хоть и старые, и все же возвышенность. Сумерки сгущались и уже проступали на небе первые звезды. В салоне было тихо.

Многие уже дремали, когда из-за поворота на нас выехала грузовая машина. Эйтан дал по тормозам, и машина пошла юзом. Все проснулись тут же.

— Что случилось! — вскрикнула Елена.

И тут уж было не до ответов. Я поняла, что моя чуйка была права, и мы попались и при том круто. Машина была военной, из последних моделей с плотным брезентовым тентом. Она тоже ушла в сторону и тормозила. Я крикнула Эйтану, чтобы он выравнивал машину и продолжал ехать. Тот ругался вслух и давил на педали. Машина взревела, и мы покатили дальше. Я оглянулась и увидела, как разворачивался по узкой горной дороге тяжелый ГАЗ, и теперь поняла, что так просто они не отстанут. Это уже не те деревенские халявщики, это банда, хорошо оснащенная и, возможно, хорошо вооруженная. Мы ехали медленно, так как дорога шла в гору, да еще и фаркоп с бадьей тормозил. Машина надрывалась, а прибавить скорость не мог, иначе мотор заглохнет и тогда нам будет плохо.