Зараза

— Вот что значит дисциплина, — подумала я, наблюдая за его автоматически привычными движениями. — А я так и не привыкла.

Заехав в уже почти заполненную площадку под остановку машин, мы прошли на базу, где продавалось все от шнурков до мини тракторов. Кстати, один такой был у отца в селе. Он им пахал землю под картошку.

Мы покупали все по списку. Я складывала, а Эйтан таскал за мной огромную тележку. Ему было все интересно. Он говорил, что у них тоже есть такие магазины, но здесь они просто огромные. Потом складывали пакеты в багажник и возвращались, складывали и вновь возвращались. Полные, все отвезли домой. Там опять складывали в коробки и обвязывали скотчем. Это все были промтовары. Продовольствие покупали уже к вечеру в ближайшем супермаркете при огромных очередях. Уже чувствовалось раздражение и мандраж, как покупателей, так и обслуги. Часто раздавались недовольные вскрики и русский мат. Пока народ еще держал себя в руках, но это уже чувствовалось ненадолго. Скупали все подряд. Просто сметали с полок. Домой ехали уставшие и довольные, что все успели до комендантского часа.

А дома застала картину, что называется, приплыли. В кухне за столом сидели двое, моя заплаканная подруженция и молоденькая девушка с испуганным взглядом больших синих глаз. Я обалдела! На мой вопрос, что случилось, она рассказала, что в их больнице уже просто нет места для больных, палаты переполнены, люди лежат в коридорах и просто на полу. Санитары устали выносить мертвых и загружать в труповозку. Теперь их даже не кремируют, а просто вываливают в огромный ров за городом и присыпают известкой, как животных. Не хватает медработников — одни умерли, другие сбежали. Вот она со своей девочкой соседкой и прибежала ко мне, советоваться, что же делать.

— А что у девочки, нет родителей? — спросила, оглядев худенькую светловолосую девчушку лет семнадцати с йорком подруженции на руках.

— Нет теперь у нее родителей, — качнула головой Людмила. — Оленька осталась сиротой. Сегодня скончалась ее мать. Отца нет. Осталась одна и пришла ко мне. Я же не могу ее бросить, Надежда. Что же делать? Ты можешь сказать?

И она всхлипнула.

— Так, прекратить слезы. Все утрясем завтра. А сейчас в постель и спать всем. Лена, можно Эйтан ляжет с вами? Там большая постель, а этих девушек я положу в гостиной.

— Да-да, — закивала Лена. — Конечно. Он ляжет с нами. Мы привычные. Часто так бывало и раньше.

Простившись, ушли в спальню, где уже спал малыш. Оля пристроила притихшего йорка на постель и сама начала раздеваться. Мы с Людмилой ушли на кухню.

— Ну, а теперь рассказывай, — налила нам чай.

Обхватив ладонями горячие стенки кружки, она рассказала еще более страшную правду. Лекарств нет, скорые, переоборудованы под труповозки, уже подбирают людей и на улицах.

— А самое главное, — зашептала она, — всего только три дня дается человеку после заражения. Но когда оно это заражение произойдет, никто не может определить. И еще подтвердилось, что чем моложе человек, тем легче болеет и даже может выздороветь или совсем не заразиться. Так что дети до какого-то возраста почти не подвержены заразе. И что это за зараза такая? А? Как ты думаешь? Как будто кто-то все делает, вычищая планету от пожилых людей. Абсурд просто! А кто же будет учить молодежь, воспитывать, передавать опыт и знания? Я сломала себе голову. Мысли просто ужасные и даже страшные. Может это инопланетная зараза, или специально запущенная нашими, земными сволочами? Вот что хочешь, то и думай.

Она замолчала, прихлебывая чай.

— А еще слышала, что будут разгонять теперь скопления народа, где больше четырех. Как теперь в магазины идти? Аптеки закрываются, все сметается и там.

Я рассказала о сегодняшней своей поездке на базу. И еще о нашем отъезде к отцу. Она вытаращилась на меня и замолчала.

— Мы едем с тобой, — выдала она. — И попробуй только отказать, прокляну!

Я засмеялась и хлопнула ее по руке.

— Сама хотела тебе предложить. А теперь о девочке. Ее, как понимаю, берем с собой?

— А куда? — скривилась она. — Не на улицу же. Она сама ко мне пришла и села у порога, понимаешь. Села и молчит. Я ей что случилось, а она смотрит на меня с испугом и молчит. Еле отпоила.

— Теперь о деле. У тебя есть возможность собрать что-то из лекарств и мелочей типа тонометров, хиругических вещичек, термометров и что еще нужно для оказания медпомощи? Ты же врач, тебе ли мне советовать.

Она молча смотрела на меня, а потом кивнула.

— Есть. Завтра оставляю девчонку здесь, сама лечу домой собирать вещи, потом в больницу. Ты заедешь за мной, как только сможешь. Перевезем все к тебе. Здесь будет наша база.

И я вспомнила о том ангаре и машине с прицепом. Теперь нас будет шестеро.

Глава Одиннадцатая. "Вместе весело шагать…"

После утренней смены нас собрали в актовом зале и шеф объявил, что мы свободны в выборе посещать работу или нет. Кто будет уезжать или откажется приходить, должны отметиться у кадровика. Жалование выплатят немедленно вместе с трудовой книжкой. Когда все закончится и можно будет вернуться, всех возьмут обратно на свои же рабочие места.

— Можно вопрос? — поднял руку один из моих «голубых дружков». — А если все уйдут, кто будет вещать?

— Тогда попрощаемся и закроемся. Еще есть вопросы? Нет вопросов. Всем желаю здоровья и дай нам Бог! — закончил свое выступление шеф.

Лицо его было печальным.

— Надежда, — остановил меня в коридоре, — ты куда-то собираешься?

— Пока никуда, — повела я плечом. — Но есть возможность и я, вероятно, уеду.

— К отцу? — спросил тихо.

— Да, — удивилась я его интонации.

— Вот какое дело, — он подтянул меня к окну и облокотился на подоконник. — Если поедешь, не найдется ли у тебя место для моего оболтуса и его парня? Я не смогу уехать. Жена не транспортабельна, а за сына боюсь. Насколько известно, он является твоим другом?

— Да, является, — хмыкнула, вспомнив их за тем еще занятием в моем душе. — А что они сами? Может, не захотят?

— Еще как хотят, только стесняются тебя спросить, да и отца твоего боятся.

— Ну, да, — подумала я, мой папа не признает нетрадиционную ориентацию. — Пусть подойдут ко мне и мы переговорим.

Он сжал мои руки.

— Спасибо.

— Да пока не за что, — пожала я плечами.

0н ушел, а я осталась стоять и прикидывать, как будем размещаться в той машине. Как будто слышала, что может и десять взять с собой. А груз? И еще ребенок и кот с собакой. Итого уже получается восемь.

— Что ж, — вздохнула я, — в тесноте да не в обиде. И эти прихвостни пригодятся. Все же мужики. Ну, по крайней мере, один из них точно.

Они подошли, когда я им сама позвонила. На лицах само смирение. Ах, мой милый Августин…!

— Значит так, милые мои, папка все рассказал и я вас беру. Только сейчас вы идите со мной. Мне нужна рабсила.

Они закивали и, подталкивая друг друга, спустились к машине. Через полчаса мы заваливали в багажник две коробки с красными крестами, оранжевый чемоданчик работника скорой и мешок еще с чем-то. Потом подъехали к квартире Людмилы, и ребята снесли две большие сумки с вещами. Она закрыла квартиру и перекрестила свою дверь. Спустилась в машину и, вздыхая, тихо что-то бормотала под нос. Наверно молилась.

Ребят подвезла к дому, приказав быть готовыми в любой момент и много вещей не брать, только необходимое, направила машину домой. Эйтан помог оттащить всё в квартиру, и теперь гостиная напоминала небольшой склад. Поужинав, разбрелись по своим комнатам.

Я сидела на кровати и держала на коленях подушку, ту, на которой спал Симеон. Я не переставал ему звонить и все также «абонент недоступен». Позвонила отцу и рассказала про Людмилу и девочку соседку. Отец одобрил их кандидатуры, врач нужен их маленькой коммуне.

* * *

Уже прошла почти неделя, как я пыталась дозвониться до Симеона. Тоска съедала сердце и если бы не мои заботы о тех, кто сейчас спал в других комнатах и кто еще ожидал, то я бы отчаялась вовсе. Конечно, уехала бы к своим, но там было бы просто невыносимо.