Страница 1 из 11

Люди Бездны

Лондон Джек

Джек Лондон

Люди Бездны

Jack London

1876–1916

Издательство Азбука®

Предисловие

События, описанные в этой книге, произошли со мной летом 1902 года. Я отправился исследовать лондонское «дно» с тем умонастроением, которое в большой мере присуще ученому. Я хотел увидеть все собственными глазами, нежели полагаться на россказни тех, кто там не бывал, или даже на слова тех, кто видел «дно» до меня. Более того, я решил пользоваться довольно простым критерием, чтобы судить о жизни на «дне». То, что способствовало долголетию, физическому и духовному здоровью, я готов был счесть хорошим; плохим же – все то, что сокращает жизнь, приносит боль, уродует и калечит.

Читателям вскоре станет ясно, что видел я больше плохого. Однако не следует забывать, что я пишу о так называемых «благополучных временах» в Англии. Увиденные мной голод и бездомность составляли ту безысходную нищету, которую не изжить даже в периоды изобилия и процветания.

За тем летом пришла суровая зима. Огромные толпы безработных устраивали иногда до дюжины демонстраций в одно и то же время и ежедневно проходили по улицам Лондона, требуя хлеба. Мистер Джастин Маккарти, писавший в январе 1903-го для нью-йоркской «Индепендент», кратко обрисовал ситуацию в следующих словах:

«Работные дома не вмещают толпы голодающих, которые ежедневно и еженощно просят еды и ночлега у их дверей. Благотворительные учреждения исчерпали свои возможности пополнения запасов продовольствия для терпящих нужду обитателей чердаков и подвалов лондонских закоулков и подворотен. Отделения Армии Спасения в разных частях Лондона еженощно осаждают массы безработных и голодных, которым невозможно предоставить ни ночлега, ни каких-либо средств к существованию».

Многие утверждали, будто бы я слишком мрачно смотрю на происходящее в Англии. И должен сказать в свое оправдание, что я оптимист из оптимистов. Но человечество в моих глазах – это не столько политические формации, сколько отдельные люди. Общество развивается, в то время как политические машины распадаются на куски и становятся грудой хлама. Англичанам же, мужчинам и женщинам, их здоровью и счастью, я предрекаю большое и многообещающее будущее, а политическим механизмам, которые в настоящее время так плохо ими управляют, – место на свалке.

Глава I

Нисхождение

– Вы же сами понимаете, что не можете на это пойти, – говорили друзья, к которым я обращался за помощью, собираясь погрузиться на дно лондонского Ист-Энда. – Лучше поищите провожатого в полиции, – добавляли они по размышлении, силясь понять, что движет этим сумасшедшим, у которого рекомендации явно были лучше, чем мозги.

– Но я не собираюсь обращаться в полицию, – возражал я. – Я просто хочу побывать в Ист-Энде и увидеть все своими глазами. Мне нужно знать, как живут там люди, почему они там живут и для чего. Короче говоря, я собираюсь сам пожить там.

– Жить там! – восклицали все в один голос с явным неодобрением на лицах. – Говорят, там есть места, где человеческая жизнь не стоит и ломаного гроша.

– Вот эти-то места я и хочу увидеть, – не сдавался я.

– Но вы же сами знаете, что это невозможно, – следовало неизменное возражение.

– Я не за этим к вам пришел, – резко отвечал я, уязвленный их нежеланием понять. – Я здесь чужой и хочу, чтобы вы рассказали мне все, что знаете об Ист-Энде, ведь мне нужно с чего-то начать.

– Но мы ничего об Ист-Энде не знаем, это где-то там. – И они махали рукой в неопределенном направлении, где порой, очень редко, можно увидеть восходящее солнце.

– Тогда я отправлюсь к «Ку́ку», – объявил я.

– О да, – говорили они с облегчением. – У «Кука» наверняка знают.

О «Кук», о «Томас Кук и сын» – первопроходцы и следопыты, расставившие указатели по всему миру, готовые оказать помощь заблудившимся путешественникам; они без колебаний, по первому вашему слову и с легким сердцем отправят вас в самую Черную Африку или в самый запретный Тибет, но дороги в лондонский Ист-Энд, до которого рукой подать от Лудгейт-Серкус, они не знают!

– Но вы же сами понимаете, что это невозможно, – произнес служащий отделения «Томас Кук и сын» в Чипсайде, знающий все о маршрутах и ценах. – Это так… хм… так необычно. Наведите справки в полиции, – глубокомысленно заключил он, поскольку я продолжал настаивать. – Мы не отправляем путешественников в Ист-Энд, таких заявок еще не поступало, и мы ничего не знаем об этом месте.

– Это не важно, – поспешил вставить я, пока меня не вынесло из офиса новой волной его возражений. – Кое-что вы все же в состоянии для меня сделать. Я бы хотел сперва объяснить вам, как собираюсь поступить, чтобы вы могли подтвердить мою личность, если возникнут проблемы.

– Ага, понял! Чтобы мы могли опознать ваш труп, если вы будете убиты.

Он произнес это таким бодрым и равнодушным тоном, что я тут же представил себе свой обнаженный и покалеченный труп, распростертый на столе, с которого стекает вода, и терпеливо склонившегося над ним клерка, печально изрекающего, что это и есть тот самый сумасшедший американец, которому понадобилось увидеть Ист-Энд.

– Нет-нет, – ответил я, – только для того, чтобы подтвердить мою личность, если выйдут неприятности с бобби[2]. – Последние слова я произнес не без удовольствия: я уже начинал усваивать местный жаргон.

– Этот вопрос должен решаться в главной конторе, – сказал он. – Видите ли, мы ни с чем подобным не сталкивались, – добавил он извиняющимся тоном.

Служащий в главной конторе мялся и жался.

– У нас есть правило, – объяснил он, – не предоставлять никаких сведений о наших клиентах.

– Но в данном случае, – не отступал я, – клиент сам просит сообщить о себе сведения.

Последовала очередная заминка.

– Конечно, – продолжил я, желая его опередить, – мне известно, что вам еще не приходилось сталкиваться ни с чем подобным.

– Именно это я и собирался сказать, – твердо произнес он. – Случай беспрецедентный, и я не думаю, что мы можем что-то для вас сделать.

Тем не менее ушел я с адресом сыщика, который жил в Ист-Энде, потом направился к американскому генеральному консулу. Тут-то наконец я нашел человека, с которым можно было вести деловой разговор. Он не мялся и не жался, не вскидывал бровей, не выказывал недоверия или глубокого удивления. Мне потребовалась одна минута, чтобы изложить свой план, к которому он отнесся как к чему-то вполне естественному. Вторую минуту он потратил на то, чтобы узнать, каков мой возраст, рост, вес, и хорошенько меня рассмотреть. Через три минуты мы уже пожимали друг другу руки на прощание, и он провожал меня со словами: «Ладно, Джек, запомню вас и постараюсь не упускать из виду».

Перевод В. Лимановской.

Полицейский.