Сказания Чёрного Ворона

Яр кивнул на вертящегося вокруг себя отца, пытающегося понять, где он находился, и что произошло. Василиса не знала, о чем они говорили, пока она не вышла на шум, но ясно понимала, зачем старший Громов заявился в ее квартиру посреди ночи. Она подумала о том же, о чем и Яр, когда тот провел над своей головой ладонью. Они побежали почти одновременно, собираясь окружить Ратимира с обеих сторон, пока он не собрал себя в кучу.

Тапки слетели еще во время перемещения. Бежать босиком по земле было неудобно: стопы скользили по покрытой росой траве, мягко проваливались в сырую землю. Легкая футболка и штаны не защищали от прохлады этого региона, но у Василисы было всего мгновение на выбор места, куда стоило отправить их, пока ее не убили, поэтому это не имело значения. Она не собиралась призывать нечисть, ведь та, рядом с двумя служителями Света, могла повести себя непредсказуемо. И все-таки, ей нужно было отвлечь внимание врага на себя, пока Яр отсекает нить.

— Где мы? — зарычал Ратимир, вытаскивая из своего увешенного разными примочками пояса, стеклянную баночку, напоминающую пробник духов.

— Где-то в Забайкалье, — хмыкнула Василиса, вытягивая руки, чтобы поднять мужчину в воздух.

Он даже не успел дослушать ответ, когда откупорил пробковую затычку и выплеснул мутную жидкость, цвет которой нельзя было определить в темноте. Она преодолела расстояние между ними едва ли не со скоростью света. Каждую подушечку пальца обожгло, боль цепной реакцией поползла вверх по ладонями прямиком на запястья, сковывая движения.

— А-а! — вскрикнула Василиса и затрясла руками, пытаясь сбросить ползущее нечто с себя. С каждым движением руки поднимались и опускались все медленнее, не слушаясь ее.

Яр почти добрался до отца, когда это случилось. Ратимир сорвался с места, двигаясь смертоносным поездом прямо на девушку и удаляясь от сына.

— Не делай этого! — заорал ему в спину Ярослав. Он знал, что слова не остановят его, но надеялся, что замедлят. Если бы он мог бежать быстрее…

Стоило об этом подумать, ноги в промокших насквозь носках понесли его вперед, точно он всю жизнь занимался легкой атлетикой. Зрение прояснилось. Он увидел каждую веточку на земле, покачивающиеся от неощутимого порыва ветра листья деревьев. А еще белое пятно, расползающееся по телу Василисы. Он видел в практически беспросветной тьме ясно, как летучая мышь. Его глаза побелели. Яр вытащил меч и за один миг сделал то, на что ему понадобилось прошлым днем около минуты.

Мысленно вытолкав синее пламя за пределы оружия, он создал из него купол и попытался спроецировать его на Василису. Ему удалось вытянуть его дальше, обнажив себя, но девушка оказалась слишком далеко. Громов помнил, что во время сражения с нечистью неоднократно поднимал меч над их головами, но обрезать силовую нить получилось лишь единожды, когда Василиса сделала ее видимой для себя и, вероятно, незащищенной для внешнего мира. Сейчас она не могла сосредоточиться на его отце из-за раздирающей нутро боли.

Ратимир сжал в руке кинжал, Василиса опустилась на колени под гнетом вещества, расползающегося по всему телу. Оно не дышало, не пульсировало и не являлось живым. Это было что-то, сотворенное человеком с определенными способностями, для поражения последователей Тьмы. Она была уверена, что попади оно на Яра, то не причинило бы ему вреда.

Она попыталась вырваться, и застонала. Тысяча мелких иголочек пронзило ее, медленно, но верно вгрызаясь в кожу. Ощущение полной беспомощности Василисы отозвалось в Ярославе утробным рычанием. Не зная, сработает это или нет, он вонзил меч в землю, оттолкнулся с помощью него и, вырвав его, подскочил в воздух так высоко, что две дергающиеся макушки показались ему ничтожно маленькими. В один летящий прыжок Яр оказался перед Василисой. В его спину вонзился кинжал, брошенный Ратимиром секундой ранее.

Он плотно сжал зубы и создал купол. Внутри стало гораздо светлее. Удерживать защиту с рваной, истекающей кровью раной, было нелегко. Василиса упала на землю, продолжая корчиться от боли. Оставляя одну руку на рукояти меча, Яр наклонился, схватил белое пятно, сжав вокруг него пальцы, и потянул на себя.

— БОЛЬНО! — завопила Василиса. Ее ужасно трясло, слезы покатились по лицу градом.

— Потерпи, — прошептал Громов. Желание избавить ее от всепоглощающей боли загорелось в нем ярким пламенем. Его обожгло изнутри, почти придушило от того, что он видел, от того, что чувствовал за девушку, завладевшую его окаменевшим сердцем и заменившим его своим. — Я… сейчас…

Ратимир врезался в купол. Его откинуло назад. Он быстро поднялся и принялся предпринимать всевозможные попытки, чтобы прорваться внутрь, но сейчас это не волновало Ярослава. Режущая боль раздирала его мышцы в районе лопатки, стопоря движение левой руки, но это было ничем по сравнению с болью, которую Василиса испытывала.

Яр сжал пальцы крепче, и шершавое на ощупь вещество стало отрываться от дрожащего тела. Отсутствие звуков в нем заменяли пронзительные крики Лисы. Она извивалась, как змея, вздрагивала каждый раз, когда часть кожи освобождалась. На этих местах образовывались розовые ожоги.

В конце концов, покинув кожу девушки, вещество осыпалось на землю, потемнев и потеряв способность к причинению вреда.

— Я…Я-р… — прохрипела Василиса. Ее глаза закатились, и она обмякла на земле без чувств.

— Василиса!

Мужчина склонился над ней, нащупал пульс на шее. Сердце стучало медленно, но оно стучало. Этого хватило, чтобы повернуться лицом к отцу, с улыбкой безумца уставившегося на обессиленную Василису.

— Что. Это. Такое? — проревел Ярослав. Его глаза вспыхнули ярче.

Ратимир неторопливо перевел на лицо сына взгляд. Рот в удивлении приоткрылся.

— Почему ты… — начал он, и Яр понял, что некоторых способностей, которыми он обладал, у его отца никогда не проявлялось.

— Что ты кинул в нее? — повторил Громов, с трудом удерживая самообладание. — Это не ты сделал, так? Кто это сделал?

— Знакомый белый чародей. — Мужчина пожал плечами, словно они говорили о чем-то обыденном. — Он живет там, где ты не найдешь его, а я нахожу, потому что мы связаны. Он делает для меня все эти вещи уже много лет. Или ты думал, одного меча достаточно, чтобы убивать нечисть?

Ратимир взглянул на обездвиженную Василису.

— Она не нечисть… — прошипел Яр.

— Дитя Тьмы, — фыркнул отец. — Какая разница?

Ярослав почувствовал легкое движение за собой, и сжимающий горло страх за Василису немного отступил. Если сила Света, по-прежнему живущая в его отце, помогала ему отслеживать местонахождение чародея, чего не мог делать ни один человек, не обладающий магией, тогда без него он ничего не сможет.

— Что ты сделаешь, когда она умрет? — спросил Яр, внимательно изучая реакцию отца.

Ратимир противно улыбнулся.

— Продолжу очищать мир от нежити теми способами, которые мне доступны.

Это все, что Ярослав хотел от него услышать. Он не изменится. Никогда. И, вероятно, до конца своих дней будет лишать жизни тех, кто, по его мнению, не должен существовать на этом свете.

— С-сейчас, — еле слышно шепнула Василиса так, что только Яр смог ее услышать.

Он опустил купол, мгновенно поднял меч и со всей силы провел им над головой отца. Мужчина в недоумении моргнул. Потянулся рукой к поясу, но та ослабла, и он рухнул на колени, хватаясь за землю руками, чтобы не упасть. Его, пока еще не осознающий полной картины произошедшего, взгляд метался между сыном и глядящей на него сквозь траву абсолютно живой Василисы.

— Ты думал, что Свет помогал тебе, — выдавил Яр, склоняясь над Ратимиром, — но ты обладал силой Света и творил ужасные дела сам. Я почти уверен, что твой чародей понятия не имеет, что ты делал с помощью его примочек. Мне жаль, что мама умерла таким способом, но ведь чужими смертями ее не вернуть. — Он прислушался к звукам леса. Когда его глаза загорались, обострялись все остальные чувства. — В семи километрах отсюда есть деревня.

Оставив отцу возможность спасти свою жизнь, Ярослав подобрал ослабшую Василису на руки и двинулся в сторону леса. Он ощущал в себе, что ее силы постепенно прибывали, и скоро она сможет перенести их домой.