Сказания Чёрного Ворона

— С вашими-то успехами, Василиса, вы и сами отлично справитесь. — Алексей покачал головой, улыбаясь, но все-таки пригляделся. — У Константина Леонидовича седые волосы, грубая челюсть, м-м… я бы сказал, квадратное лицо, невысокий рост. А у Леонида Константиновича синие глаза, лицо-овал, короткие черные волосы… — в кармане его пиджака завибрировал телефон. Мужчина взглянул на экран. — Ну, изучайте тут до конца обеда. Ящик поставите на место. Дверь изнутри не заблокирована.

Он ушел, а Василиса, не сдержавшись, нервно захихикала в кулак. Это же самая очевидная шутка, даже насмешка над читателями газеты. На обеих фотографиях находился один и тот же человек — колдун Черный Ворон, которого Морозова увидела, попав в его воспоминание через рукопись, и настоящий директор издательства. Его лицо и рост вообще не изменились, однако Алексей, если он не лгал, видел абсолютно разных людей.

Само по себе чередующееся через поколения имя и отчество — настоящий фарс. Константин Леонидович. Константин. Костя. Кости. В давние времена славяне называли кощеем худого, тощего человека, похожего на ходящий скелет. Имя «Константин», очевидно, скрытое прозвище, прилипшее к колдуну тогда, когда он начал нагонять страх на целые княжества. Все ответы лежали на поверхности. Как она могла не заметить?

В самих статьях ничего компрометирующего не нашлось, так что Василиса сфотографировала, максимально приблизив камеру к снимку, лица «директоров» и спустилась на первый этаж. Она показала фотографии девушке с ресепшен, ведь вряд ли она знала, как выглядели издатели, если в общественном пространстве нигде не распространялись лица основателя и его сына. И она, и встреченные на улице случайные прохожие, которым Василиса наплела с три короба в оправдание своей просьбы сравнить двух людей на фотографии, видели разных людей. Более того, каждый видел разную внешность, и она еще ни разу не повторилась.

Тогда Василиса отправила Ярославу фото с вопросом, и почти сразу получила ответ: «Это один человек». Он спросил ее, к чему это, и в порядке ли она, но загруженная тяжелыми мыслями девушка не успела ответить. Обеденное время истекло. Она распахнула входную дверь издательства, не зная, как должна была после всего увиденного вернуться к работе.

Вместо привычного холла перед ней предстал серый кабинет директора.

Глава 12

Ярослав отправил очередное сообщение Василисе, но то осталось без ответа. Он обедал, и после того, как девушка перестала ему отвечать, аппетит пропал. Громов вышел на улицу, хмуро разглядывая присланные фотографии. Кем был этот высокий человек с черными глазами? Если бы у Василисы была возможность, она бы позвонила ему, чтобы объяснить, или хотя бы ответила сообщением. Трубку она не взяла, а эсэмэс остались непрочитанными.

Яр ощущал ее эмоции только тогда, когда они находились в одном городе. На столь большом расстоянии это не работало. И все же, это не помешало волнению расползтись в его груди. Он почувствовал что-то неладное. Стоило мужчине спуститься на подземную парковку, кто-то набросил ему мешок на голову. Второй человек скрутил ему руки. Ярослав резво вывернулся и, ощупав предплечье нападающего, ударил кулаком приблизительно в грудь, потом в лицо. По низкому мужскому стону стало ясно, что он попал в точку.

Третий подоспел на помощь двум другим. И так, с большим трудом, ведь Яр постоянно вертелся и махал кулаками, им удалось скрутить его и затолкать в машину. Запястья связали толстой веревкой за спиной, дверцы заблокировали. Его посадили на среднее сидение и вцепились в него обеими руками с двух сторон, не допуская лишних движений.

Вытащить меч — было самым верным способом прорезать сидения в салоне, тела похитителей и, вполне вероятно из-за неудобного положения, самого себя. К тому же, он не мог вредить холодным оружием людям. Пытаться добиться информации у пешек, которых наняли, чтобы куда-то его доставить, — гиблое дело. Они ничего не ответят, пока не доставят его на место. На всякий случай Яр принялся считать повороты, но быстро сбился со счета.

Что ж, кто бы ни был заказчиком, он не собирался вредить ему. По крайней мере сейчас. Прошло примерно двадцать минут, прежде чем его вытолкали из машины и повели в какое-то здание. Еще минуты четыре спустя его вывели из лифта. Вокруг разговаривали люди, кто-то звонил по телефону, кто-то что-то печатал на принтере, кто-то получал факс. И определенно никто не обращал внимания на ведущий его конвой.

В какой-то момент его, наконец, завели в закрытое помещение, усадили на стул, развязали руки, вышли, прикрыв за собой дверь. На мгновение возникшую тишину, прерываемую лишь тиканьем настенных часов, прервал звук приближающихся шагов. Мешок стянули с его головы почти аккуратно. Ярослав прищурился от яркого света, бьющего из высоких окон от пола до потолка.

— Ну здравствуй, сын.

Даже останься он с завязанными глазами и дальше, ни за что бы не спутал этот голос с чьим-либо другим. Опираясь бедрами о стол, над ним возвышался широкоплечий мужчина с короткострижеными волосами цвета пшена. На висках они несколько поседели, выдавая, как и морщинки вокруг глаз, его возраст. Ладони были заправлены в карманы идеально выглаженных брюк.

— Так вот, как ты сделал свой бизнес? — неприятно усмехнулся Яр, намекая на способ привлечь его в кабинет отца. — Был для кого-то крышей в девяностых?

Ничего не выдало в Ратимире негодования. На вечно безразличном лице проклюнулась легкая ухмылка. Как бы Ярославу этого ни хотелось, этим он всегда был похож на отца.

— Нет. Это всего лишь подстраховка.

— Для чего?

— Для того, чтобы ты не сбежал. — Он повел бровью. — Ты бы приехал ко мне, если бы я попросил?

Мужчина сжал челюсти. Ратимир смотрел на него с явным превосходством, как делал это в любой случай, когда им удавалось увидеться. Его спокойное лицо всегда казалось Ярославу надменным. В шестнадцать лет он понял, что так и было на самом деле. Этот человек добивался всего, чего хотел, однако любые успехи сына были для него ничем.

Мужчина развел руками.

— Вот тебе и ответ. Я хочу поговорить о нашем семейном деле.

— Я уже говорил, что не хочу работать с тобой, — выплюнул Ярослав. — Ты правда думаешь, что я буду слушать тебя, после того, как ты насильно приволок меня сюда?

Яр резко поднялся и направился к выходу. Возле двери никого не было, но он догадывался, что привезшие его люди находились со стороны коридора.

— Сядь и слушай! — прогремел голос отца.

Ярослав остановился. Ратимир поднимал на него голос лишь единожды, — когда просил его заняться семейным бизнесом, а он отказался. Всю жизнь до этого его слова звучали безразлично. Улыбчивый папа остался в далеком детстве. Яр почти не помнил его радостным и мягким. Словно этого и не было вовсе.

— Ты никогда меня не слушал! — в той же манере ответил он ему, все-таки, возвращаясь на место, но не садясь. В груди вспыхнула ярость. — Где ты был, когда я пытался поделиться с тобой важными для меня вещами? Где ты был, когда хулиганы задевали меня из-за того, что у меня не было мамы? Когда я научился давать сдачи, когда стал добиваться успехов в учебе, когда приносил домой золотые медали, разве ты меня слушал? Это были няньки да гувернантки! Где ты был, когда мне нужна была помощь? На работе. Я ненавидел твой бизнес. Я думал, он украл тебя у меня, но потом я вырос и понял, что если бы ты хотел, ты был бы рядом. Но ты не был.

— Ноешь, как девчонка, — прошипел Ратимир, а после в его голосе зазвучали стальные ноты: — Кто оплачивал твоих гувернанток? Кто давал тебе деньги на твои бесконечные, бессмысленные кружки?

— Мне не нужны были деньги. Мне нужен был отец.

Ратимир смотрел на него несколько долгих мгновений. Вспыхнувшее раздражение растворилось в привычной ему безмятежности. Он указал рукой на стул, безмолвно не призывая, скорее, приказывая сыну сесть.

— Много лет прошло с тех пор, как мы разговаривали в последний раз.