Страница 55 из 72
— Знаешь, я не думал, что мой брат способен на это. Он шлюха Титана, и вскрытие печати только нарушит его порядок. Но ты, я бы никогда не подумал, что ты изменишь свое мнение по этому поводу. Разве не из-за этого мы вцепились друг другу в глотки на протяжении гребаных лет?
Глаза Максима слегка сузились, но в остальном он выглядел скучающим.
— Пять лет — долгий срок.
Я сильнее прижал предплечье к его горлу, сердитое рычание вырвалось из моего горла.
— И сделка, которую ты заключил со мной, чтобы я присмотрел за ней для твоего голосования, почему-то показалась тебе неуместной теперь, когда я уже отправил это в совет?
Когда он ничего не сказал, я мрачно рассмеялся и толкнул его, прежде чем отступил.
— Вот из-за этого дерьма мне всегда хочется оторвать твои руки от твоего гребаного тела, Максим.
Он невозмутимо наблюдал за мной, поднося чертову сигару, которую все еще держал в руке, к губам, прежде чем медленно затянуться.
Я уже чувствовал пустоту, связанную с его смертью, то, что меня не мучило чувство неправильности. Как это было бы просто.
Он провел кончиком сигары по террасе.
— Просто мне это кажется неправильным, вот и все. Ты был за то, чтобы печать была открыта, а теперь, когда у нее есть эта… сильная магия, ты не хочешь, чтобы ее открывали? Что изменилось?
Она, блядь, умерла.
Я прислонился к витым железным прутьям террасы, задумчиво склонив голову и пытаясь обуздать гнев, пульсирующий во мне. Максим был мошенническим, лживым сукиным сыном. Но он только что прояснил мне кое-что важное.
Ролдан всегда был против вскрытия печати. Титаны были людьми, их навыки и размеры доросли до того, какими они являлись сегодня; как только печать будет открыта, она рухнула бы, прежде чем смог бы сформироваться новый порядок, если он вообще когда-либо будет. Мой брат всегда стремился к "Титану", но теперь, похоже, он понял, что время подкрадывалось незаметно, и изменил свое мнение.
Разочарование нахлынуло на меня, пока я обдумывал лучший вариант. Я разобрался бы с этим в ближайшие два дня, а затем уехал, как и планировалось. Во-первых, мне нужно было поговорить со своим братом. Скорее, пригрозить сукиному сыну и напомнить ему, что я спас ему жизнь год назад.
А во-вторых, ей нужно было научиться пользоваться своей магией, но я не был готов показать ей, как это делалось.
Вовсе нет.
Она действительно возненавидела бы меня за это.
— …и ты должен убедиться, что Фарах никогда, я повторяю, никогда больше не будет гадать…
Когда упомянутая ведьма бросила на меня самый злобный взгляд, какой только существует, я громко вздохнула.
— Прекрасно. Отмени это. Она может делать это умеренно, но только с теми, кто хочет.
Фара только закатила глаза, и я назвала это справедливым.
— А теперь приятного вечера, — закончила я.
Ее мать несколько раз моргнула, прежде чем развернулась и пошла обратно по коридору в гостиную.
Я скрестила руки на груди, глядя на внезапно торжествующее выражение лица Фарах. Она пригладила свои локоны, сделав пышную прическу, которая заставила бы меня выглядеть так, словно я попала в шторм, прежде чем прожить год в лесу.
— Ты уверена, что это убеждение сохранится?
Она кивнула.
— Я дал ей тонизирующее средство, чтобы убедиться в этом.
Что бы я сделала, чтобы стать искусной в заклинаниях и зельях. .
— Что ты собираешься теперь делать? — я спросила ее. — Ты должна кого-нибудь выбрать.
— Я выберу кого-нибудь, по крайней мере, моего возраста, — сказала она. — Желательно красивый и не безмозглый.
— И вежливый.
Она приподняла идеальную бровь.
— Сделай вежливость приоритетом. Поверь мне, — вздохнула я.
Почему мне позволено принимать свои собственные решения? Вот о чем я спрашивала себя с тех пор, как залезла в окно и переоделась в мятое платье для предстоящего собрания. Мои мысли были в смятении из-за всего прошедшего дня, и я даже не могла разобраться, что я чувствовала по поводу произошедшего ранее.
— И кого ты собираешься выбрать? — спросила Фарах. — Ты ведешь себя так, словно тебе это вообще не нужно.
Что ж, это была реальность, которую я пыталась поддерживать, да, пока ведьмы не разрушили ее.
— Мне не нравятся мужчины, — заявила я, как будто это полностью отрицало тот факт, что мне пришлось бы выйти замуж за одного из них.
На это она только фыркнула.
— Послушай, что Элис делает с Джулианой?
Я заглянула за угол в гостиную и увидела, что Элис действительно был в полном восторге от каждого слова Джули. Она улыбалась со всем этим тошнотворным сиянием вокруг — ну, наверное, только для меня вызывающим отвращение — и выглядела по-настоящему счастливой. Я могла только надеяться, что сделала правильный выбор, убедив Элис. И что ж, если я этого не сделала — я же сказала тебе, что мне нельзя позволять принимать свои собственные решения.
Моя мать болтала с несколькими мужчинами, с которыми я познакомилась за эти месяцы, — больше с растениями в горшках, — и я знала, что она говорила с ними в мою пользу, но их внимание было полностью приковано к ней. Я выдохнула от удовольствия. Она пыталась продать меня кучке мужчин, которые, казалось, были наполовину влюблены в нее.
Остаток ночи я здоровалась с любым из мужчин, которых просила моя мать, пытаясь выбросить Уэстона из головы, из его рук на мне; но время от времени это возвращалось ко мне с приливом крови. Я так и не смогла вспомнить большую часть того, что я говорила кому-либо из этих мужчин; все это время мои мысли были прикованы к кровати Уэстона, к тому, как он смотрел на меня сверху вниз, обхватив руками мою голову. Я снова оказалась в ловушке. Но на этот раз я не была так уверена, что хотела вырваться на свободу.
Только на следующий вечер я оказалась в затруднительном положении. На самом деле, я бы сказала, что иметь петлю на шее, в то время как тридцать зевак молча ждали, когда меня повесили бы… Немного хуже, чем запутаться.
Однако самым тревожным в этом сценарии была толпа. Они вели себя тихо, как церковные мыши, и, казалось, даже не моргали. Подождите, там. Там был один — о, и смотрите, там был зевок. По крайней мере, они были живыми, а не импрессионистами, изображавшими пленников Сильвии рядом с волшебными скалами.
Было забавно, что мне запретили появляться в городе, но это не я стояла и со скучающим выражением лица и наблюдала, как девушек вешали до смерти. Но это был бы слишком логичный вопрос, чтобы его озвучивать.
Все началось около шести часов, когда я сидела в столовой, наблюдая, как Фара готовила мне еще немного пудры для кольца. Нужна особая ведьма, чтобы хорошо владеть заклинаниями, и вскоре после прибытия сюда я поняла, что у меня просто не хватало на это терпения.
Входная дверь распахнулась, и вошел Клинтон, его глаза злобно сверкали. Я вздохнула, думая, что Элис, должно быть, поделился своими намерениями вступить в брак с Джулианой.
— Ты сделала это! Ты вынудила его сделать это!
Несколько слуг, находившихся в холле, выбежали на поиски Агнес, но прежде чем он успел добраться до меня, магистрат и десять королевских стражников вошли в дверь позади него. Магистрату было за пятьдесят, у него были седые усы и высокий вид, словно он был королем, а не некомпетентным чиновником.
Он объявил ордер на арест ‘шлюхи с пшеничными волосами, работавшей в Royal Affair", заявив, что они получили анонимное сообщение о том, что она и есть Девушка в черном. Я уставилась на единственную сучку — я имею в виду ведьму, — которая знала обо всем этом.