Поминки по Финнегану. Глава 3. ХЦЕ – Суд и Заключение. Авторский Перевод

Иервикера "невинная" версия экранизируема, транслируема по телеку и радио (4)

И, Гад, говорит он с крокодителя слезами: Хотелось б вам узнать ценну одного врубля? Мэггички, зашпынивайте вашу ночновеллу! Масса Тавернёр1 микрофилонит снова! И этот мешковажный пузан и есть тот самчина это закозлить. Мегггег, м'шебушной прияпцевый чувак, я призываю нашу вальсенную в свидетели, так же хворнее как и мойлиффские2 яйца являйца известным нашим добрым домовладержцам со древмён мáмонсцев быть теми которыми они коммерчески нахояйца во всемнаверхних высоких Британских ютах (традиционных!) мои пансионные и скотнительные кредиты будут незамедлительно стоять охо о́ткрытыми так же прямо как та соседская монумента фабрикация перед гигиеническим гллллом* (это было где преподобный тот саббатёр и разбутытель c фирбалкой3 вперёдянутой затронул свое триколорное канойтье, которое приподнял он за пикельхобот4 (он отдал Стетсону5 один и пенни за нее) меж тем временем как елейность насле́дственноса сгоччоларилась6 вниз по обеим подвешенностям его муцохитских7 губолков (Сенкапетуло8, более скромбурный консилиумблюдок8 никогда не кривил тут презрваным кармарнтом), сердечно заумнивая подвзросков что надоумливал он сделать в схожей манере как делали и все так чтоб мог был он быть в состоянии добавить) лыбясь9 пред ж Великой Директорской10. (Я тут не байку вам травлю.) Улыбочку!

Обзор Падения Иервикера

Дом Атреокса1 пал в сáмом пыли (Иллиям, Иллиум!2 Маеромор3 Мурноматес4!) на грани гноя подобно всемутным банкам5 Феннианы6, но пакости непремёртво восстанут снова. Жизнь, он сам сказал однажды, (его биóвраг, вообще-то, убивает его прескоро, если еще не, после) это поминки/пробуждение, хохочешь живи харакиришь нет, на лже нашего питамства покоится трупожай нашего семяотче, фраза которую основатель мира по закону мог бы утвёрдо написать поперек перегрудка всех от мужчернь-иль-женщрев-рожных. Сцене сей, освеженной, перебуждённой, нельзя было никогда быть забытой, курица и крестоносец вечновзаимежобоюденённые, ибо позже на веку некто из той тщуплой банды фактощеек, (в ту пору эксчиношник (из таможных хижин) (на пенсии), (отбизженный), по шесятпятников акту7) в приодетом черном современном стиле и ткадских блестящих рыжих бурлянтонках8 (берет, срочка и мнишка, квоприквошки9 и бушлатка) репетировал ее, тыкая трубкой, с достойнственным (скопированным) поклоном двоюродному тезке покойного архиепископа Ф.Х.10 Консервата Копеенгера (горячий перец во всей своей ночи, да сжуется берёгро́тица11 над ним!) в пулженском12 вагоне нашего первого трансхибернца13 с единственным еще более печальным обстоятельством которое суть какой-то диркадуркский сердцевертел если вообще когда и доводить до брю́зжащих рюм из омраморенных глаз. Циклоптически14 чрез окон диски и с вихрящими благовеяниями круглые глаза круезжих, спина к спине, бок к брыку, на их ирлажничающей двуколкости, наблюдали с интуристной антирисованностью как одетый гнал голого, голый зеленого, зеленый мерзлого, мерзлый одетсного, когда конвой их колесил опоясывающе кругобилием же гигантига жизнедрево, нашего огнелистного счастлюбного бломстербойма15, феникса в нашей безлесности, надменного, какуминального16, румянцевого (повторение!) чьи корни быть им пепелями17 с облесками пинийсов18. Ибо также часто как Архикаденус19, отжелав в сторону свое Ирландское Поле и взалкав их аурикуляры20 на вмесгноищные конкретности прежде чем схлопотали они по шишке в Кастлбаре21 (матовом и далеком!) заговорил об этом по просьбе все, слыша в этом новом прочтении роли согласно которой, из-за Бáб-Яга в своей машине22, новый гарриксынов23 гримасничающий гримальдизм24 гипостазировал путем доказáместельсва аксиоматической ораречивости того когда-то величествечного старого элрингтонского25 вопля, то копировника описание той привилегородного студента пьесы на конциентах26, могли просто представить себя в своем груди сокровенном ядре, в качестве про тем локумов27, повремещённые червиз зевус (бездну), как когда-то были они моребрежниками, внимая насмишеньлика вече́ренному взыванию приобречённого но всегда чреворечивого Агитатора27*, (нельше не плангромь28 буруны над Тоунавахалья29 Рифом!), выцилиндрующегося, сусликами30 как у китня́31, алколо сумерок скумринга32, (не этому ли феину33 быть Святого Муедзина зовом – святые мечерти! – и эта феска34 без полей как бровь правоверного земликасателя, хочень чтоб так ибн-было – благословенны будут кости! – гази35 того, силость его реча́.) его человекоубийственный ружьеору́дователь протендился36 в сторону того перерослого свинцового карандаша которому было вскоре, монументально по меньшей мере, встать как Моливдокондилону37 даб, даб быть, даб быть его мавзолеем (О'дан стол камнёжно на мейсичек38 айе скульдуют шоу пани) пока повсюду на его изобвиняющих чертах, как трезвонил Роланд, крохотная капелька печали готова вборозлить его игрущёки, призрак смирения распостранял фантомную оболтательность, подобно тому как юноша утопший над судьбой вод своих мог злорадствидеть, сходно по происхождению и аккурат по эффектности до последнего луча солнечного света на плите гроба.

Поминки по Х.Ц.Е. (1)

Никак не с другой старины как в харчедни ночьяла лишь наш Странник далекий, недружимый, из Земли ван Демона1, ленивый какой-то скальд2 или бредячий поец, подымет тунеяднуто свои с тормознутым разрезом снобсиковые глаза к полузнакам своего зооти́ка3 и растягнуто мешкая по фляги горлу, треснутой чашке, растоптанным брогам4, дёрном тóрфенным, дикому ракитнику, камбостлисту5, вяленой рыбе, жáдноюще узнает что там в Ангель припостоялены для него были потийн6 и чай и картош и бакки7 и вино с хлебаей служанкой словей щебеча: и неформально, квази-начнет полубаться щекотливопсу (Нонсенс! Не было там очень много ветренного Нуса8 дуя в каждый конкретный момент сквозь шляпу М-ра Миланхоля9 Тормоза!)

Но на прагме10 какая формальная причина вызвала улыбку у этого подумалки? Кто был кем кому? (О'Брином его не зовут, ни та что смуглянка не является его служанкой.) Чьи это местогдеи? Кивасти, кискер, китхар, кинтабудья11? Сказь имку про кучгáн. Дай далку груба. Быть это стране игроков в палки12 или рыбратьи городку13 или лукпорейщиков земле14 или панбпанунгоповенгрески15. Что дожи воздвижли дожди сровняли но мы слышим указки и можем измерить их диапазон ибо мелос вызывает модус и модус манеру полицейтик, планнинник, папахарь, плеб15*. Цзинь цзинь цзинь цзинь. Популяродитель тибетца16 за награду в два персика с Мингом, Чингом и Шунни залугших на дно. Мы подсядем на надежду на святрупого духа ибо десятинщик тревожжи но его ареалогово слежит не здесь. Они отвечают из своих Золнц16*; Услышь их всех четырех! Внимай террохоту их! Я, говорит Арма, иго ржу сетям17. Я, говорит Клонакилти, Боже упаси нас! Я, говорит Динсгрейндж18, и не говорю ничего. Я, говорит Барна19, а чтонсчёт того? Хии хоо!20 До того как он занемогилил он заполнил небеса: ручей, альплескный ручеек, жеманно змеивал их, прохлада ее локонов. Да мы были лишь термитами тогда, уии, уии21. Нашу муравуйму мы счуяли Холмом Аллена22, Курганом для ино Люда, Йотнурсфьяеллом23 каким-то: и было то громычание сроди свиностада что изумило нас как гроза, грян.