Страница 2 из 9
Почти дословной цитатой из кантовских биографий является одна из фраз Канта в разговоре со Штаалем о кредиторах: «Вероятно, я проживу еще лет двадцать, и тогда я оставлю после себя не менее тридцати тысяч талеров сбережений, А главное, за всю свою жизнь я никому ни разу не был должен ни гроша. Когда ко мне стучат в дверь, я отворяю совершенно спокойно, зная, что за дверью нет кредитора»[33]. Вот только в прогнозах оставшейся жизни и собранного состояния Кант Алданова разошелся с Кантом реальным: последний прожил только еще лет десять и оставил состояние около 21359 талеров[34]. В романе философ рассказывает своему собеседнику, которого видит в первый раз в жизни, о состоянии своего здоровья, и о своей победе силой воли над недостатками тела: «Я запретил себе думать о своих страданиях — и теперь не обращаю на них никакого внимания»[35]. Более того, Кант добавляет: «Вы как дышите, когда гуляете? Ртом? Ну, вот видите, а я дышу носом. А когда вы работаете за письменным столом, где вы держите носовой платок? Верно, у себя в кармане? Правда? А я — на стуле в соседней комнате»[36]. Положение о дыхании носом, бесспорно, является типично кантовским[37], но именно потому, что оно было свойственно философу, он и избегал разговоров во время прогулок по Кенигсбергу в зрелом возрасте, а посему вряд ли вообще затеял бы разговор со Штаалем.
Как это нередко случалось у русских писателей и раньше, у Алданова затрагивается в связи с Кантом и любовная тематика: профессор сразу пытается устроить брак Штааля с знакомой ему фройляйн Гертрудой. Многие знавшие Канта утверждают, что он неоднократно пытался устроить браки своих знакомых, подыскивая им подходящие партии[38]. Правда, при этом он исходил все же из интересов мужчин[39]. О себе же он рассказывает Штаалю историю, которая действительно произошла с реальным Кантом: «...меня еще совсем недавно хотел женить местный пастор Беккер. Он даже написал для меня диалог о женитьбе: “Рафаэль и Тобиас, или Размышление о брачной жизни христианина” [...] я вернул ему расходы по выпуску этой брошюры, ибо он напечатал ее только для того чтобы убедить меня жениться...»[40]. Но слова, произнесенные профессором в романе о том, что «настоящий мужчина не должен вступать в брак»[41], звучат крайне неубедительно. Старый приятель Канта Кристоф Фридрих Хайльсберг (1726-1807) подчеркивал, что, несмотря на свое холостяцкое положение, Кант рассматривал «брак как потребность и считал его необходимым»[42]. Более того, сам он неоднократно предпринимал попытки жениться, впрочем, оказавшиеся по разным причинам неудачными[43]. В более почтенном возрасте предложения и планы других по поводу его женитьбы были Канту «очень неприятны»[44]. Якоб Салат (1766-1851) пролил своим рассказом некоторый свет на причины, заставившие Канта остаться неженатым: «”Когда я мог нуждаться в женщине, я не мог ее прокормить, а когда я уже мог ее прокормить, я в ней больше не нуждался”, — сказал почтенный старик со смехом в разговоре одному путешественнику, одному очень достойному мужу, из уст которого мне это высказывание и известно»[45].
Алданов вкладывает в уста Канту рассуждения о врагах и друзьях. Тезис о том, что «разумный, мыслящий человек не имеет врагов»[46], вряд ли можно считать кантовским. Кантовским является, скорее, мягкое отношение к собственным неприятелям[47], о которых он говорит Карамзину: «...они все добрые люди»[48]. Весьма превратно звучит и другая фраза алдановского Канта: «У меня есть друзья, [...] потому, что я предписал себе любить людей...»[49]. По всей видимости, речь идет о любви как склонности или, на языке Канта, патологической любви, которую предписать невозможно. Ей Кант противопоставляет заключающуюся в воле практическую любовь, которая состоит в благотворении по долгу — и только такая любовь может был» предписана. В этом смысле философ истолковывает и слова из Священного Писания (Матф 5:44)[50]. Кант с большим участием относился к судьбе своих друзей[51], хотя при этом и любил повторять фразу: «Мои дорогие друзья, друзей не существует»[52]. Но после смерти кантовских друзей с философом происходила существенная перемена, что и говорит Штаалю Кант Алданова: «Некоторые [друзья], правда, умерли... Но я их никогда не вспоминаю. Я запретил себе о них думать... Не нужно никогда вспоминать о мертвых»[53].
Штааль оказывается вынужденным выслушать кантовские жалобы на плохой сон: «Я прежде хорошо спал... Но теперь мне часто снятся дурные сны...»; «Мне снится кровь, убийства... Не знаю, что это значит, — медленно, с расстановкой сказал он. — Не знаю... Кровь, убийства... Почему это снится мне?..»[54] Если до сих пор содержание кантовского разговора у Алданова с исторической точки зрения страдало тем, что в ткань беседы вплетались уже устаревшие и неактуальные на тот момент пассажи, то с ночными кошмарами произошла обратная ситуация: к моменту разговора с молодым дипломатом Кант еще не страдал от дурных сновидений, которые начались у него лишь в самые последние годы XVIII века[55]. Пытаясь бороться с этим, философ даже написал в своем блокноте в свойственной для себя манере: «Ночные кошмары не должны случаться»[56].
Поверить в то, что Кант все же по каким-то причинам затеял долгий разговор с незнакомцем на улице, хоть и весьма сложно, но в качестве необычного исключения еще можно. Впрочем, о том как бы он мог происходить, имеется одно историческое свидетельство. Некий кенигсбержец Карл Фердинанд Гроф рассказывал: «Когда я однажды утром, как обычно, с удовольствием гулял по философской тропе и читал Критику чистого разума Канта, он неожиданно появился предо мной и спросил: “Мой милый черноглазый юноша, что же Ты читаешь?” “Я читаю Критику чистого разума Канта”. — “А Ты когда-нибудь видел Канта?” — маленький человек грандиозного духа стоял предо мною! “Я предостерегаю Тебя, мой сынок, те фрукты, что слишком рано поспевают, столь же рано и увядают”»[57].
Рисуемая же Алдановым сцена чтения философом отрывка из своего сочинения просто абсурдна: «Это моя последняя работа, — сказал он значительно. — “Die Religion i
33
Алданов, М. А. Девятое термидора. С. 57. Cp.: Jachma
34
Из них стоимость дома составляла 3370 талеров, наличные деньги — чуть больше 191 талера, а выручка с распродажи вещей на аукционе — чуть больше 507 талеров. См.: Warda, А. Ergänzungen zu Е. Fromms zweitem und drittem Beitrage zur Lebensgeschichte Kants. S. 424; Jachma
35
Алданов, M. А. Девятое термидора. С. 58. Cp.: SF. А 165; T. 7. С. 114; А 181; Т. 7. С. 122.
36
Алданов, М. А. Девятое термидора. С. 58. См. про платок: Jachma
37
Этому вопросу посвящен третий раздел «Спора факультетов» (Ч. 5-6).
38
См.: Borowski, L. Е. Darstellung des Lebens und Charakters Immanuel Kant's. S. 60; Jachma
39
У Алданова же, напротив, Гертруда «грустно улыбалась, вспоминая о Канте: старик так хотел выдать ее замуж». Алданов, М. А. Заговор // Мыслитель: Девятое термидора. Чертов мост. Заговор. Святая Елена, маленький остров. Тетралогия. С. 450.
40
Алданов, М. А. Девятое термидора. С. 58. См.: Jachma
41
Алданов, M. А. Девятое термидора. С. 58.
42
Kantiana. Beiträge zu Immanuel Kants Leben und Schriften. S. 50.
43
Cm.: Kantiana. Beiträge zu Immanuel Kants Leben und Schriften. S. 50-51; Borowski, L. E. Darstellung des Lebens und Charakters Immanuel Kant’s. S. 60-61.
44
Kantiana. Beiträge zu Immanuel Kants Leben und Schriften. S. 50.
45
Salat, J. Winke über das Verhältniß der intellektuellen und verfeinernden Kultur zur sittlichen // Der neue Teutsche Merkur. Hrsg, von Chr. M. Wieland. Bd. 3. Weimar 1799. S. 326 Anm. Салат отвечает здесь на следующее сочинение: Sincerus Criticus Ueber Kants Moralprinzip in Rücksicht auf die in der D.M.S. Jul. 1796 dagegen gemachten Einwürfe // Deutsche Monatsschrift. Hrsg, von F. Gentz, G. N. Fischer. Bd. 1. R 1797. S. 75. См. также: Immanuel Kant’s Biographie. Bd. 1. S. 203.
46
Алданов, M. А. Девятое термидора. С. 59.
47
Правда, не без исключений.
48
Карамзин, Н. М. Письма русского путешественника. С. 49.
49
Алданов, М. А. Девятое термидора. С. 58.
50
См.: GMS. ВА 13; Т. 5. С. 169.
51
См., например: Jachma
52
Wasianski, E. A. Ch. Immanuel Kant in seinen letzten Lebensjahren. S. 217.
53
Алданов, M. А. Девятое термидора. С. 58. Cp.: Borowski, L. E. Darstellung des Lebens und Charakters Immanuel Kant’s. S. 54; Wasianski, E. A. Ch. Immanuel Kant in seinen letzten Lebensjahren. S. 198.
54
Алданов, M. А. Девятое термидора. С. 60.
55
См.: Wasianski, Е. А. Ch. Immanuel Kant in seinen letzten Lebensjahren. S. 238, 239, 254.
56
Op. cit. S. 240. В изданиях дошедших до нас черновых заметок Канта подобная фраза не содержится, однако не доверять Васиански нет никаких оснований.
57
Königsberger Kantiana [Immanuel Kant. Werke. Volksausgabe. Bd. 1. Hrsg, von A. Kowalewski]. Hrsg, von S. L. Kowalewski, W. Stark. Hamburg, 2000. S. 73.
58
Алданов, M. А. Девятое термидора. С. 59.
59
В других произведениях Алданова также имеется несколько содержательных обращений к кантовской философии. В романе «Живи как хочешь» (1952) затрагивается кантовская трактовка счастья: «У Канта есть учение о счастье, к сожалению гораздо менее известное, чем другие его доктрины. Кант видит в счастье материю всех земных целей, “die Materie aller Zwecke auf Erden”. В зависимости от того, какие человеческие потребности удовлетворяет счастье, и от того, как оно их удовлетворяет, у Канта можно найти и классификацию: счастье “экстенсивное”, — ударение делается на числе потребностей; “интенсивное”, — ударение на степени удовлетворения; и “протенсивное”, — ударение на продолжительности счастья. Быть может, я несколько упрощаю это кантовское деление, когда-то меня поразившее. Теперь оно меня больше не удовлетворяет, вероятно оттого, что в мои годы уж очень трудно было бы говорить о протенсивном счастьи» (Алданов, М. А. Живи как хочешь // Соч.: В 6-ти кн. Кн. 5. М., 1995. С. 307. Cp.: KrV. В 834/А 806; КЧР. С. 472. В оригинале Кант употребляет понятие «Glückseligkeit», которое в данном случае возможно было бы переводить не только как счастье, но и как блаженство).
60
Алданов, М. А. Девятое термидора. С. 60. См. о Мартине Лампе (1734-1806): Jachma
В 2001 году испанским писателем Хосе Луисом де Хуаном (род. 1956) был опубликован роман «Вспоминая Лампе», в котором дана попытка представить жизнь Канта глазами его слуги (см. в рус. переводе: Хуан, X. Л. де. Вспоминая Лампе / Пер. с исп. Т. В. Родименко // Иностранная литература. 2009. № 3). Роман о Лампе написан под впечатлением более раннего романа Томаса Де Квинси (1785-1859) «Последние дни Иммануила Канта» (1827), в свою очередь являющегося литературным переложением биографии Канта, написанной Васиански. Роман Де Квинси в 1994 году был экранизирован режиссером Филиппом Колланом (Les derniers jours d'Emmanuel Kant). См. также экзотический детектив с Кантом в качестве героя: Грегорио, М. Критика криминального разума. М., 2009.
61
Алданов, М. А. Девятое термидора. С. 60. Если бы для самого Канта это имело большое значение, он согласился бы на профессорство в Халле: прусский министр просвещения Карл Авраам фон Цедлиц и Ляйпе (1731-1793) фон Цедлица сразу же обещал ему титул надворного советника; см.: Zedlitz, К. А. von. Brief an I. Kant vom 28. Marz 1778 // AA. Bd. X. S. 229, № 132.
62
Алданов, M. А. Девятое термидора. С. 60.