Страница 36 из 54
C неба падали краски. Дождь напомнил мне акварели, с которыми я играла в детстве. Бабушка всегда раз в год покупала мне бумагу, и мы делали наши собственные краски из корней ее растений.
Я прислонилась к дереву, предаваясь воспоминаниям, наблюдая за бурей. Мягкие цвета окружили меня пеленой. Небо прорезала пастельная молния.
Она здесь. Прямо здесь.
Это было то, чего всем не хватало бы, если бы я открыла печать. Красота всего этого исчезла из-за безумия, изнасилования и убийства. Я в отчаянии посмотрела на Уэстона. Он стоял, прислонившись к своему дереву, и я наблюдала за ним сквозь пелену красок. Должно быть, он почувствовал мой взгляд, потому что его взгляд встретился с моим.
Пялиться было интересно. В некотором смысле почти интимно. По крайней мере, с Уэстоном это было потому, что я чувствовала, как его взгляд проникает мне в душу. Надеюсь, в конце концов это не закончилось как обман.
Последние два дня прошли в безвозвратном молчании. Я бы никогда не заставила снова использовать мой рот для того, для чего он был создан.
Он был создан, чтобы говорить, верно?
Губы Уэстона приподнялись, объявляя о его присутствии в моей голове, и я почти улыбнулась, вот только заключенным не полагалось улыбаться. Я была уверена, что это правило.
Я прислушалась к стуку дождя и легла под прикрытием ивы. Я нахмурилась, когда Уэстон вторгся на мое дерево.
— Что ты делаешь?
— Это не твое дерево. И это лучшее укрытие, так что я буду спать здесь, — сказал он, ложась, занимая слишком много места своим неестественно большим телом.
Я не хотела спать так близко к Уэстону, потому что я могла ударить его ножом во сне, и я не хотела, чтобы это было на моей совести.
Что-то приземлилось рядом со мной, и я посмотрела вниз. Нож?
Я подняла бровь, глядя на Уэстона.
Его глаза заблестели.
— Давай, принцесса. Ударь меня. Выброси это из головы.
Я колебалась, взглянув на нож и снова на его лицо. Он знал, что я не смогу этого сделать, и была удивлена.
Он засмеялся.
— Да ладно. Я уже достаточно долго слушаю, как ты думаешь о том, чтобы пырнуть меня ножом. Это становится утомительным. Так что давай покончим с этим.
— Ты просто собираешься лежать здесь и позволить мне ударить тебя ножом? Ты сказал, что не позволишь мне ударить тебя снова.
— Да, ну, я не знал, что твои мысли о том, чтобы ударить меня ножом, разозлят меня до безумия.
— Ты уже сошел с ума… ой! — сказала я, почувствовав острую боль в икре.
Я подтянула штанину брюк и не удивилась, обнаружив маленького черного паука на своей ноге. Я стряхнула его. Это было обычным делом, когда спали на полу коттеджа в лесу. Кроме того, этот паук был маленьким, но тот укус был действительно болезненным.
— Это всего лишь укус паука, — сказала я и поморщилась, потирая красное пятно.
Уэстон сел и склонился надо мной.
— Что, черт возьми, ты делаешь? — спросила я, когда он был слишком близко для утешения.
Он выругался, глядя в землю.
— Хорошо, я возьму это, — сказал он, хватая нож рядом со мной.
— Я думала, ты позволишь мне ударить тебя.
Мой тон был разочарованным. Хотя честно говоря, я почувствовала облегчение.
— Однажды. Не семьдесят раз.
Я моргнула.
— О чем ты говоришь?
— Как сильно ты меня ненавидишь, принцесса? — он растягивал слова, откидываясь назад и наблюдая за мной веселыми глазами.
Уэстон, ты удивлен?
Мне не нравится, к чему это клонится.
— Мы говорим здесь о числовой шкале, или я бы подтянула тебя, или наступила тебе на пальцы, если бы ты свисал со скалы? — спросила я.
Он улыбнулся.
— Учитывая, что ты не смогла бы поднять меня, даже если бы захотела, давай воспользуемся числовой шкалой.
Я обдумала это и решила ответить честно.
— Вероятно, около семи.
Он кивнул, как будто задумался.
— Не так плохо, как я ожидал.
Волна гнева захлестнула меня, и я сузила глаза.
— Почему бы тебе не отправиться к своему собственному дереву? — я огрызнулась.
Я моргнула в замешательстве. Что, черт возьми, со мной было не так?
Уэстон откинул голову назад и рассмеялся.
Как он смеет смеяться надо мной?
Я собираюсь убить его.
— Прекрати смеяться, — прорычала я.
Он не останавливался, и я представила, как царапаю его лицо. Моя кровь разгорелась, и я захотела пустить ему кровь.
Я остановилась в замешательстве, пытаясь разобраться в своих бушующих мыслях. Но затем в поле зрения появилось самодовольное лицо Уэстона, и гнев, скопившийся внутри меня, взорвался. Я не смогла удержаться от того, чтобы наброситься на него.
— Приятно знать, что ты действительно ненавидишь меня, — засмеялся он, схватив меня за запястья, прежде чем я смогла его оцарапать.
Красный поглотил мое зрение, и я оседлала его, пытаясь нанести любой возможный ущерб. Ярость захлестнула меня. Он собирался заплатить. Кровью.
— Конечно, я тебя ненавижу! Я ненавижу тебя! — я кричала на него, одновременно сильно ударяя коленом туда, где было бы больнее всего.
— Черт, — он закашлялся и отпустил мои руки, чтобы подвинуть колено.
Я воспользовалась его рассеянностью, чтобы вонзить ногти в его бицепс. Закапала кровь. Это удовлетворило красную дымку.
— Хватит, — прорычал он.
— Я скажу, когда этого будет достаточно! — я закричала, прежде чем моя ладонь ударила его по лицу.
Меня швырнули на спину, прежде чем я успела моргнуть. Уэстон прижал мои руки к земле, в то время как его тяжелое тело накрыло мое. Я взбрыкнула, яростно пытаясь сбросить его.
— У тебя совсем нет здравого смысла, не так ли? — его тело тяжело навалилось на меня, почти перекрыв мне доступ воздуха.
— Отстань от меня! — я закричала.
Красный цвет в моем сознании вскипел, я ненавидела быть пойманной в ловушку.
— Сделай глубокий вдох и успокойся. Я не сдвинусь с места, пока ты этого не сделаешь.
— Тогда ты останешься здесь навсегда! Потому что я убью тебя, когда у меня будет шанс, — прорычала я, и я имел в виду каждое сказанное слово.
Красный цвет поглотил меня, и мне нужна была кровь.
— У меня есть время, — сказал он, как будто ему было так удобнее.
Я извивалась и боролась много минут, но не добилась никакого прогресса.
Без предупреждения красный потускнел, уступив место чему-то… чему-то более мягкому, чему-то более зудящему, когда я осознала, что всего лишь трусь о его тело, вместо того, чтобы добиться какого-либо прогресса в его движении.
Трусь о всю часть его твердого тела.
Удары моего сердца отдавались в совершенно другом ритме, когда красный цвет отступил в темные уголки моего разума. Мое дыхание сбилось, когда в комнату ворвалась голубая дымка, принося с собой тепло. От его тела, прижатого к моему, каждый дюйм моей кожи покалывало.
Я непроизвольно выгнулась навстречу его телу, нуждаясь в том, чтобы потереться о него.
Накормить голубого.
Уэстон сделал паузу, его пристальный взгляд уловил перемену в моем настроении, прежде чем его глаза потемнели.
— Гнев — это не все, что ты накопила для меня, не так ли, принцесса? — от его глубокого голоса у меня между ног разлился жар.
Мне нужно было услышать больше. Нужно было снова услышать его голос. Он попытался оттолкнуть меня, но голубой не хотел этого. Я не смогла с этим справиться.
Я провела руками по его бокам и прижалась к нему бедрами в каком-то инстинктивном танце, о котором я никогда не подозревала, умоляя его облегчить этот зуд.
— Черт. Остановись.
Это грязное слово только послало еще один импульс тепла по моему телу.
— Скажи это еще раз.
— Что сказать?
Его хрипловатый голос был музыкой в этой голубой дымке. Я покачала бедрами напротив него и застонала, когда твердость встретилась с соединением между моими бедрами. Именно там, где я этого хотела. Нуждалась в этом.
— Черт, — ответила я на его вопрос.