Раненый

Когда Грейнджер заходит, Драко моментально разворачивается к ней, игнорируя изумление проступившее на её лице.

— Воды, — требовательно просит он, но, повинуясь какому-то необъяснимому порыву, добавляет: — Пожалуйста.

Пока он жадно пьёт, Грейнджер подготавливает нужные зелья и мази, накладывает подогревающие чары на его обед и садится на кровать, ожидая, когда Драко закончит.

Ему требуется ещё три стакана, только тогда становится немного легче.

— Сегодня надо обработать твою спину, — Грейнджер жестом показывает ему, чтобы он снял футболку.

Мазь охлаждает, жажда несколько отступает, и Драко чувствует себя намного лучше, однако страшные воспоминания в его голове становятся всё ярче. Это нарастает с каждым днём, однако новых не прибавляется. Между ним и его памятью всё ещё существует какой-то барьер, который не даёт просочиться ни одному образу, и Драко мучается от того, что не знает, чем должен заканчиваться его сон.

Он сидит спиной к Гермионе, пока она лёгкими и уверенными движениями, растирает его спину, проверяет заклинанием позвоночник, и задерживает ладони на плечах явно чуть больше, чем требуется. Драко понимает, что если не спросит сейчас — не сделает этого никогда.

Он откашливается, и Грейнджер замедляется, чувствуя, что он хочет что-то сказать.

— Ты говорила, что Гойла спас Поттер.

В палате повисает плотная тишина, которую нарушает лишь мерный стук капель за окном. Спустя некоторое время по вздоху Грейнджер Драко понимает, что может продолжить.

— Я бы хотел знать, кто спас меня, — ровно произносит он.

— Рон пытался, — Драко готов поклясться, что сердце Грейнджер пропускает удар. — Но я закончила то, что он начал.

Он пока не до конца понимает, что это означает, но следующий вопрос сам срывается с языка:

— Как он погиб?

В этот раз она отвечает на удивление быстро, но фальшивое спокойствие в её голосе ранит Драко в самое сердце. Хоть он и не знал, что оно у него такое чувствительное.

— Я говорила тебе, что Адское пламя — опасная тёмная магия. От неё сложно оправиться, — Грейнджер переводит дыхание, а Драко незаметно сглатывает. — Повреждения были слишком сильные, целители не смогли его выходить, нужных зелий у них не было, и…

Драко знает — она не продолжит. Он не уверен, хочет ли видеть её лицо, и совсем не знает, что ему теперь делать.

Впервые в жизни Драко Малфой чувствует себя настоящим мерзавцем.

Он становится отвратителен сам себе, и его начинает мутить. Перед глазами проносятся долгие недели, которые Грейнджер провела рядом: говорила с ним, всячески ухаживала, помогала даже тогда, когда он отвергал её. И всё это время она невозмутимо продолжала настаивать на своём, приходила по расписанию, хотя спокойно могла избавить себя от его общества насовсем — Ханна и Лайза не смогли бы поспорить с ней.

Она помогала ему.

Охраняла его жизнь.

Спасала его.

Зная, что Уизли погиб только по его вине.

========== Часть 4 ==========

Рон Уизли мёртв, а Драко Малфой жив.

Рон Уизли мёртв из-за Драко Малфоя, а Драко Малфой жив из-за Гермионы Грейнджер.

Эта мысль крутится в голове и сводит Драко с ума.

«Я помогаю тебе выжить, — говорила Грейнджер. — Ты можешь узнать, что там впереди».

«В отличие от многих».

Сначала Драко просто прокручивает всё в голове и переваривает, пытаясь осознать ситуацию, в которой он оказался. А потом с новой силой встаёт вопрос, почему Грейнджер целовала его.

Дважды.

Можно предположить, что Грейнджер так отчаянно боролась за его жизнь всё это время, чтобы жертва Уизли не была напрасна. Мерлин, Уизли пожертвовал собой ради Драко Малфоя — он обязан выжить просто для того, чтобы поделиться этим с магическим обществом.

Однако если всё действительно было так, это всё равно не объясняет поведение Грейнджер.

Возможно, она просто сошла с ума. И это не самый худший вариант.

«Мне жаль, Малфой», — сказала она ему, но почему-то Драко всё ещё уверен, что даже тогда речь шла не об Уизли.

Проходит время, и его воспоминания медленно выстраиваются в цепочку. Теперь Драко знает, как всё было.

Два слова, один взмах палочки — и Выручай-комнату поглотило огненное море. Оно разлилось яростно, и из пламени начали выскакивать неведомые существа, которые стремились уничтожить всё, до чего могли добраться. Драко бросился бежать и даже не чувствовал себя трусом, ведь перед ним с глазами, полными ужаса, неслись Поттер, Уизли и Грейнджер. Он так старался от них не отставать, что не замечал ничего вокруг. Но когда Грейнджер послала ему за спину заклинание, чтобы обрушить стопку наваленных друга на друга вещей и затормозить огонь, Драко обернулся и замедлился.

Гойл налетел на него с размаху, что-то в ужасе выкрикивая, они оба рванули в сторону, но сбились с пути, и вот уже пламя окружало их со всех сторон.

Драко соврёт, если скажет, что в тот момент вся жизнь пролетела у него перед глазами. Тогда он не верил, что может умереть. Он бросился к тумбочке стоявшей неподалёку, запрыгнул на неё, потом выше. Гойл следовал за ним.

Они просто пытались спастись.

Через мгновение они были наверху, а гора рухляди опасно раскачивалась под ними и грозилась вот-вот упасть. Драко сжимал палочку и пытался сотворить хоть какое-то заклинание, чтобы защитить себя, но в голове всё было в таком беспорядке, что в пространстве возникали лишь беспорядочные снопы искр. А пламя волнами набрасывалось на предметы вокруг, огненные животные пожирали всё на своём пути, и где-то у самого выхода мелькали фигуры Поттера, Уизли и Грейнджер, которые готовы были бороться за жизнь до последнего.

И не только за свою.

Когда Гойл взгромоздился на метлу за Поттером, а Драко вцепился в мантию Уизли, он почти было поверил, что всё кончено. А затем где-то сбоку взметнулся гигантский столп пламени — взорвались старые котлы с зельями.

Уизли не справился с управлением… или же это Драко дёрнулся особенно сильно, когда огонь тронул его за ноги?

Этого уже никто никогда не узнает.

Секунда — и он был в свободном падении, и летел прямо в пасть беснующемуся огненному льву. Два заклинания раздались одновременно, ударная волна подкинула его тело словно пушинку, он ударился об стену, крепко приложившись головой, а потом упал куда-то вниз, в место, куда ещё не добрался огонь.

Тогда-то Драко и отключился, поэтому никак не мог узнать, что в считанные секунды Грейнджер опустилась рядом с ним и перекинула его почти безжизненное тело через древко метлы, и её злые слёзы капали ему на спину, когда она почти без сил вылетала из Выручай-комнаты, запершей в себе Адское пламя и огненных существ, что оно породило.

***

Драко открывает глаза, а Лайза уже в комнате. Она раздражённо говорит ему поторопиться и раскладывает зелья и бинты на кровати.

Турпин меняет повязки быстро и почти неряшливо, не особо заботясь о его комфорте. Драко крепко стискивает зубы, когда она тыкает его палочкой под рёбра, накладывая заклинание на позвоночник, а потом слишком сильно надавливает на метку, на что та отзывается болью. Лайза явно торопится, но в этот раз всё словно и не связано с её личной неприязнью к Драко.

Кажется, она нервничает.

Драко замечает, что Лайзу слегка протряхивает, а когда она встаёт с постели, уголок её губ дрожит, будто девушка сдерживает слёзы.

Драко конечно, ничего не спрашивает, но ему становится не по себе, и весь остаток дня он старается выдавить её образ из головы.

***

Когда Эббот входит в комнату и открывает рот, первое, что видит Драко, — облачко пара, которое растворяется в воздухе. Поверх целительской мантии на Ханне обыкновенная магловская куртка, и выглядит это не отвратительно, а скорее как-то жалко.

— Отопления здесь само собой нет, а согревающие чары почему-то барахлят, — Эббот озабочена и делится с ним каждой своей мыслью. — Колина лихорадит, и приходится проверять его каждый час, чтобы температура в комнате не опускалась слишком низко. Я не понимаю, что не так, — жалобно заканчивает она, и Малфой морщится.