Страница 77 из 93
Царица Кунти родила Арджуну от соития с Индрой.{504} Никто из тех, кто сведущ в шастрах, не может усомниться в том, что ты понесла от Индры сына».
Тогда задала вопрос Кхандапана: «А известны ли вам мой род-племя, богатство мое и все прочее?»
«Родилась ты в Паталипутре у брахмана Нагашармана от его супруги Сомашри из рода Гаутамы, а нарекли тебя Кхандой», — ответил на это Муладева.
«Думаю я, что здесь что-то не так, — проговорила Кхандапана. — Видно, тебя смутила красота моя и изящество фигуры. На деле я дочь царской прачки и подлинное мое имя Дагдхика. Дом мой был полон всяким добром, и имела я коляски и колесницы, запрягавшиеся лошадьми и слонами. Хотя и не очень почетна наша каста, но мой дом был подобен дворцу, достойному царя, сверкающему необычайным процветанием, пышностью и блеском. Я постоянно занималась стиркой белья для всей царской семьи и всех приближенных к ней людей и прочего городского и ремесленного люда. Стирала я одежд неслыханное множество. Однажды велела я погрузить всяческие одежды на вереницы телег и в сопровождении тысяч помощников отправилась на сверкавшую рябью реку, а там слуги мои принялись стирать одежды, и по всей реке разносилось чоп-чоп, шлёп-шлёп.
Случилось так, что разостлали они для просушки на земле одежды, и вдруг свирепый порыв ветра унес невесть куда все стиранное. Тогда велела я всем слугам моим попрятаться, ибо только я, как хозяйка, отвечаю за потерю, и все они мгновенно повиновались.
Опасаясь гнева царя, обратилась я в ослицу и пошла пастись в городской сад, где тень от деревьев была гуще ночной тьмы. Пока я развлекалась там на просторе, на исходе последней четверти ночи меня одолело беспокойство, как бы кто-нибудь из горожан не польстился на мою шкуру и мясо, и тогда я смертельно испугалась. Одолеваемая страхом, металась я по саду. Кому смерть не страшна?
Избавилась я от обличья ослицы и обратилась в манговое дерево, стоявшее около покрытой красными цветами ашоки.{505} Вскоре исчез темный покров ночи, подобно покровам страстной женщины. Скрылась ночь, и взошло на небесную твердь солнце, чьи лучи заставляют раскрываться лотосы.
Дошло до царя, что одежды унесло буйным ветром, и велел он под удары литавр объявить о своем высоком покровительстве прачкам и о том, что нечего им бояться. Услышала я, как провозгласили под удары литавр это царское повеление, и было оно для моих ушей подобно мёду на устах, и сбросила я облик манго и вновь стала такой же прекрасной, как и была.
Обнаружила я, что под покровом ночи шакалы, собаки и парии сожрали полностью всю ременную упряжь. Удалось отцу моему после долгих поисков раздобыть мышиный хвост, из которого мы нарезали упряжи для всех телег и повозок.
Скажите, добродетельные, похоже ли все это на правду?»
И ответил ей на это Шаша: «Что же в этом удивительного? Разве не слышали мы о том, что у Брахмы и Вишну столь велика мужская сила, что ей конца-края не было?! Из Рамаяны нам читали, что Хануман обладал столь длинным хвостом, что, покрыв его пылающей тканью, он окружил и поджог всю Ланку. Если у сына ветра мог быть такой длинный хвост, то почему бы вам не нарезать упряжь из мышиного хвоста?! Священные книги рассказывают нам, как царь Гандхарикавара превратился из человека в дерево курабака.{506} Царь Нагхуша,{507} настолько смелый и доблестный, что сам Индра-громовержец бежал как трус от него в битве, был проклят наставником богов Брихаспати и превратился в удава неслыханных размеров.
Когда пандавы были изгнаны и отправились в лес, этот удав проглотил Бхиму, второго из пандавов. Услышав об этом Юдхиштхира, старший из них, пошел к удаву и должен был удовлетворительно ответить на семь вопросов, прежде чем удав согласился вернуть Бхиму. Так спасся Бхима, а Нагхуша освободился от проклятия, сбросил шкуру удава, вновь обрел человеческий облик и снова обратился в великого царя, правившего всем миром. И коль скоро все это истина, о Кханда, все твои рассказы о превращении в ослицу, манговое дерево и снова в красавицу никого не могут поразить!»
Тогда снова повела речь Кханда: «О вы, повелители плутов, если вы согласитесь с моими словами и соответственно признаете, что я одолела вас, я готова устроить вам отменное угощение. Подумайте на этот счет как следует, ибо победила я вас остроумием».
Заносчиво и хвастливо отвечали ей плуты: «Что ты болтаешь, будто ты нас одолела! Нас не могут одолеть даже верховные боги, такие как Брахман, Вишну и Шива!»
«Хорошо, умные мои господа! — продолжала Кханда, — слушайте дальше. После того как человеческий облик вновь вернулся ко мне, спросила я у царя разрешения разыскать одежду и слуг моих, где бы они ни были. Раздумывая, где бы мне сыскать моих четырех умнейших слуг, пришла я сюда поздно, когда все вы уже собрались здесь. Теперь слушайте: четверо моих верных слуг — это вы, Шаша, Муладева, Элашадха и Кандарика. Разве вы не украли ту одежду, что на вас одета? Если вы отрицаете это, то, как мы условились, устройте мне угощение!» Так унизила и посрамила она четырех славных мошенников, превзойдя их своим умом.
Пришлось им признать: «Только ты одна нанесла нам поражение, нам, мошенникам, прославившимся по всему миру! О распрекрасная Кханда! Ты во всей земле Бхаратов самая способная и опытная мошенница, поразившая нас, мужчин, гордящихся своей мудростью. Поскольку нанесла ты нам поражение своим врожденным умом и проницательностью, просим мы тебя добыть для всех нас еду и питье». Довольна была Кхандапана, что сбила с них мужскую спесь. Согласилась она на их просьбу и сказала, что угостит их подлинно царским пиром.
Пошла она после этого на кладбище, где собрались все роды злых духов, выли шакалы, ухали и стонали совы. Мерзостная слизь, смешанная с кровью, сочилась из трупов, высоко взметались языки пламени от погребальных костров, коршуны и стервятники испускали душераздирающие крики. Отправилась Кханда в этот лес мертвецов, где тела были пронзены и разодраны, внутренности вывалились и ужасающий смрад отравлял воздух. Ей удалось найти труп младенца, недавно оставленного родителями на кладбище. Она обмыла тельце, обернула его по всем правилам в пеленки и, держа его, как будто он живой, пошла в дом самого богатого купца Удджайини и увидела его восседающего, как всемогущий Индра, и окруженного другими купцами. Взмолилась она: «Я дочь почтенного брахмана и пришла к тебе из-за горя, низвергнутого на мою голову судьбой. Я чужестранка, и нет никого, кто бы помог мне, все меня покинули. Умоляю тебя, дай мне денег, чтобы прокормить мое дитя!»
Очень был занят купец, и было ему недосуг. Рассердился он на ее непрекращающиеся мольбы и требования и велел слугам выгнать ее. Хотя просьбы и мольбы ее были и жалобны и деликатны, тем не менее слуги купца схватили ее и выставили. Тотчас же упала она на землю и начала кричать еще жалостнее и громче: «О сын мой, сын мой! Ты убит этими жестокими людьми, а я надеялась, что дитя станет поддержкой мне в старости! О подлый купец! Как бешеный слон ломает немощное деревцо, так ты убил мою дорогую крошку! О люди, взгляните на этого богатого купца, убившего дитя чистокровной брахманки!» И она била себя в грудь и раздирала одежды и жалобно причитала: «Этот купец разбил чашу для подаяния!» И кричала все громче и громче. Тогда кинулся к ней со всеми своими слугами купец и стал упрашивать ее не шуметь и говорил ей: «Добрая женщина, возьми вот эту мою серьгу! Успокойся и не предавайся так горю! Я дал тебе достаточные средства, и их хватит тебе надолго».
Получив серьгу, Кхандапана немедля покинула дом купца, унося с собой ребенка, а купец также немедля почувствовал облегчение, предотвратив с помощью даяния несчастье.
Кхандапана была довольна тем, как она обстряпала это дельце и, бросив младенца на кладбище, отправилась на базар, в ряды золотых дел мастеров и предложила им полученную ею серьгу, усыпанную драгоценными камнями. Радостно распростилась она с серьгой, накупила всяческих яств и наконец, устроила пир для всех собравшихся плутов и мошенников, как устраивают для брахманов богатое поминальное угощение.