Острые углы

— А кто в этом виноват? — Он обхватил ее за талию и прижал спиной к своей груди. Вздохнув, Лерка откинула голову ему на плечо. — Ты же говорила, что пока не заживет, секса не будет…

— А зачем ты меня слушаешь? Я ж звериный доктор, а не человеческий, — засмеялась. — Что тебе до моих рекомендаций…

— А так можно было?

Полевой развернул ее к себе и поцеловал в улыбку. Лера обвила руками его шею, и они снова поцеловались.

Невинные, мягкие поцелуи постепенно переросли в страстные и глубокие, погружая их в уже испытанное, бесконечно томящее чувство, отдаленно напоминающее наркотическое опьянение. Невозможно остаться равнодушным и удержать себя в руках. Невозможно остановиться, когда уже познал вкус этого удовольствия и мечтаешь, чтобы оно еще хоть раз повторилось…

Он расстегнул молнию на платье. У Лерки не хватило сил возмутиться, она лишь едва уловимо напряглась.

— Чума моя, ты даже не понимаешь, что делаешь со мной. Что ты творишь… Я думать ни о чем не могу… кроме тебя… голой… — скользнул рукой по ее голой спине.

Хотелось потрогать ее. Хотя бы просто прикоснуться к теплой, обнаженной коже.

Так сильно, будто от этого зависела способность дышать, жить…

— Животное, — Лерка шлепнула его по плечу, тихо рассмеявшись. — Еще что-то говоришь про то, что я разулась. Ты меня уже раздел у всех на глазах.

Конечно, на самом деле никто не видел, что платье на ней едва держится. Она стояла к домику лицом, и Полевой прикрывал ее собой от посторонних глаз.

— Никто не видит.

— Все видят.

— Нет.

Бесполезно было вырываться из плена его рук, Лера и не пыталась, смирно позволяя ему удовлетворять свою звериную в ней потребность. Он то целовал ее до онемения в губах, то впивался ей в шею… Сжимал до хруста в костях, приподнимал над землей…

— Лерчик! — позвала Аля, возвращая их обоих в реальность. — Можно тебя на пять минут?

— Я ее не отпускаю, — шутливо отозвался Лёшка.

— Ладно, на одну минуту, — смеясь, пообещала Алька.

— На одну можно.

— Платье, — напомнила ему Лера. — Платье застегни.

Лёшка застегнул молнию, Соломатина поправила лиф, немного подтянув его вверх на груди, и подошла к подруге.

— Если хочешь, мы поедем домой и оставим вас наедине, — тихо предложила Алина.

— Почему это?

— Мне кажется, вы уже мечтаете от нас избавиться. Как ушли сюда, так и не можете друг от друга оторваться.

— Кто-то возмущается?

— Да прям! Мальчишки вон отрываются, но я-то знаю… — доверительно шепнула она.

— Даже не думайте. Устроили праздник, а теперь свалить пытаетесь. Никто никуда не поедет.

— Точно?

— Точно, — уверенно сказала Лера. — Мы с Лешим давно не виделись… и нам надо было кое о чем поговорить, потерпите немного, мы скоро вернемся.

— Ой, делайте, что хотите. Мне главное знать, что мы вам не мешаем, — Алька махнула рукой. — Я еще классную настолку привезла. Она пошленькая, и в нее весело играть на пьяную голову.

— Ну и всё. Сейчас напьемся и будем играть в твою пошлую настолку.

— Лерочка, у тебя вот тут… — указала на шею, — ну…

— Чего? Засос, что ли? — спросила Лерка.

— Ага, — с улыбкой подтвердила подруга.

— Леший, бл… — Лера вздохнула и вынула шпильки из прически, чтоб распустить волосы.

***

Лера не знала себя такой. Что умеет быть ласковой и даже уступчивой. Не считая брата, Полевой единственный мужчина, кто удостоился такой милости. Она не защищалась от него, ей не нужно было ничего доказывать. Что она сильная, обособленная и ни в ком не нуждается. Ей нравилось, какая она с ним, а он — с ней. Какие они друг с другом.

Было далеко за полночь, когда друзья собрались уезжать и Лёшка вышел их проводить.

Хорошо они повеселились. Танцевали, играли в настолку и много смеялись, обсуждая неудачный Лёхин сюрприз, его сомнительную фартовость и запасы текилы. Юлик рассказал, из каких действовал соображений, толкая брата на это безумие. Матюша признался, как трудно ему было молчать про готовящийся день рождения.

Лера собрала рассыпанные на полу игровые карточки. Выключила музыку и вышла из домика.

— Ты куда? — вернувшись, спросил Лёшка.

— Как куда? — засмеялась она. — Воплощать в жизнь наши фантазии. Тортик, танцы, шампанское…

— Нет, — Полевой покачал головой, понимая, к чему она клонит.

— Да! — захохотала Лера, сбросила туфли, задрала на бедрах платье и побежала к морю.

— Лера, нет! — бросился за ней. — Только не с причала!

Смеясь, она сбежала с мостков и понеслась по песку, обгоняя Лёшку всего лишь на пару шагов. У самой воды он ухватил ее за руку, и они вместе влетели в волну прямо в одежде, захлебываясь от воды и смеха.

— Ты точно без башни… — выдохнул он, прижимая ее к себе.

Она подтянула платье до талии и обхватила его ногами. Он накрыл губами ее рот, и они долго целовались, лаская друг друга языками.

Наконец никого не было рядом, и можно было целиком отдаться своим ощущениям.

Даже прохладная вода, скрывающая их по плечи, не могла остудить жар бешеного возбуждения. Они весь вечер думали только о том, что будут делать друг с другом, когда останутся наедине. Потому вспыхнули, едва соприкоснувшись телами.

— Меня лишь одно волнует, — прошептала Лера, охрипнув от желания. — Надеюсь, дурики ничего не забыли… Потому что я не собираюсь останавливаться, даже если сюда завалит целая толпа народа.

— Это будут их проблемы, — согласился Полевой.

Держа Лерку на руках, он двинулся обратно в дом. Она продолжила целовать, повиснув у него на плечах и крепко обвив ногами. Вздохи удовольствия превратились в стоны, пока добрались до гостиной.

В комнате он опустил ее на пол, и они принялись стаскивать с себя одежду, с которой ручьем текла вода. Полевой сделал это быстрее, сняв рубашку через голову. Не факт, что та осталась цела. Был слышен треск ткани — и что-то тонко застучало по полу, наверное, пуговицы. Потом он избавился от брюк и трусов, а Лера стянула с себя только трусики и всё никак не могла справиться с платьем.

Заведя руки за спину, пыталась оттянуть собачку вниз, но ничего не выходило.

Подойдя сзади, Лёшка избавил ее от одежды: расстегнул молнию и, ухватив за подол, снял с нее платье через голову.

— Думал, всё будет по-другому. Мы останемся наедине… Я буду медленно тебя раздевать… — как будто мечтательно произнес он.

— Ты и так меня раздел. Но только быстро.

Он рассмеялся и прижал ее к себе, не позволяя развернуться. Она вздохнула от удовольствия, ощутив себя в плотном кольце его объятий. Склонив голову, Алексей стал целовать ее шею. Горячее касание языка к прохладной коже заставило вздрогнуть и покрыться мурашками.

Как же она скучала по его мягким губам, по рукам, умелым и опытным, знающим все самые чувствительные места на ее теле. По этим ощущениям, которые рождали в ней его ласки.

Не уж так много времени им понадобилось, чтобы узнать друг друга в постели.

Всего одну ночь вместе провели, долгую, бессонную, полную страсти и удовольствия. А как будто полжизни. Как будто, кроме него, у нее больше никого и никогда не было…

Подталкивая Леру к столу, он гладил ее между ног. Ласкал нежную, чувствительную плоть, ощущая пальцами влагу и возбуждение. Она была уже на грани, но он не торопился ее брать, хотя умирал от желания слиться в ней в единое целое.

Его возбуждали ее стоны, громкие и нетерпеливые, и он хотел довести ее до самого края. Чтоб обезумела с ним и потеряла всякое ощущение реальности. Чтоб огнем горела от ласк и поцелуев и в жизни больше ни о ком не думала, всех забыла.