Страница 97 из 129
—
Где таковой знак узришь — предмет сей издревле — наш. За него бейся — хоть голыми руками. Бага дара ану!
Колонелло, не замечая состояния князя, поднял пирамидку с травы, взвесил на руке:
—
А ведь весу в ней будет — фунтов двадцать, князь…
Не услышав княжьего ответа, Колонелло поднял голову. Князь Артем Владимирыч Тару сов шептал непонятные словеса:
—
Бага дара ану… Бага дара ану…
Колонелло усмехнулся причудам русского князя и внимательно рассмотрел способ укладки золотых пирамидок. Нижняя их часть укладывалась острием вверх. Потом в пространство между ними, но уже острием пирамидок вниз — укладывался второй слой золота. Получался как бы сплошной брикет золота, но невероятной тяжести. Для хранения и транспортировки богатства это был лучший способ.
Солдаты меж тем под руководством Егера вытянули на поверхность пятый поддон. Так же тряслась земля, звонко била в глуби горы вода по металлу, но солдаты при виде такого богатства тоже охмурели и суетились, как раки, кипятком обваренные…
Артем Владимирыч взял из рук Колонелло золотую пирамидку, посмотрел на нее тусклыми глазами. Медленно сообщил италийцу:
—
Бугрование мы как-нибудь да отмолим… А вот покражу Божьего золота — вряд ли… Бежать надобно отсель, Колонелло… бежать… Понял?
Колонелло, вдруг взъяренный, не нашел сначала, что ответить князю.
—
Седьмой поддон тянем! — весело крикнул Егер, с натугой вертя подъемный ворот.
Вытянули и седьмой поддон. Там, внизу, Корней Иваныч и Фогтов что-то притихли.
—
Эй, внизу! — заорал в дыру Егер, — чего молчите? Случилось чего?
—
Да нет! — вроде как совсем издалека послышался голос Корнея Иваныча, — сейчас… тут малость осмотреться надобно… Отдохните пока…
Колонелло тотчас засуетился. Велел солдатам гнать лошадей с одними предками, чтобы тащить волоком к лагерю латунные поддоны.
Артем Владимирыч просунул голову прямо в дыру — хоть звук какой услышать. Но слышался только ровный гул огромной машины да звон воды, иногда бьющей по металлу.
***
Так прошло уже четверть часа. Пригнали лошадей, начали вязать за передки поддоны. Артем Владимирыч снова сунул голову в дыру, заорал:
—
Эй! Добытчики! Отзовись!
Вдруг внизу раздался удар. Как бы огромный камень ударил по огромному котлу. Внизу кто-то, вроде Фогтов, пискляво крикнул. Вслед за грохотом внизу, рядом, в озере, вздыбилась вода. Она вырвалась из-под каменного языка, на котором стояли люди, упала обратно в озеро, образовав водоворот. В том водовороте бил руками и ногами Корней Иваныч. Из-за грохота и треска что он кричал — было не разобрать.
Солдаты побежали прочь с уклона. Артем Владимирыч, замерев, смотрел, как огромный круглый камень, перетолкнутый людьми в другую лунку, катится из нее на свое старое место. Вот он с хрустом смял подъемный ворот, пал в свою старую лунку, покачнулся и замер. Земля тоже успокоилась.
Егер за веревку тянул из воды КорПея Иваныча.
Колонелло, хоть и был тоже напуган, вида не показывал. Он мерно прошелся мимо семи латунных поддонов, наполненных золотыми пирамидками.
— Дар богам, дар богам! — передразнил князя Колонелло. — Здесь будет… здесь будет… Ну да, конечно! По вашему счету, князь, здесь будет около полутора тысяч пудов золота! Весело, так? Согласись же, дорогой князь, из-за каких-то тридцати, миллионов рублей, в серебряном исчислении, твои боги не обеднеют, князь… Ведь — не обеднеют?
Артем Владимирыч кивнул Колонелло, думая о другом.
Князь Гарусов думал: зачем же колывану Корнею Иванычу понадобилось устраивать подземную коловерть с колесом и водой? И как погиб Фогтов? И зачем он погиб?
Глава 34
ТАЙНЫЙ ОТЧЕТ
КУЗНЕЦА КОРНЕЯ ИВАНЫЧА КНЯЗЮ ГАРУСОВУ О ПРЕБЫВАНИИ В ГЛУБИНАХ ЗЕМЛИ, ПОДТВЕРЖДЕННЫЙ КРЕСТОЦЕЛОВАНИЕМ
Сели Артем Владимирыч да колыван Корней возле каменного барельета Дагону, куда никто не заглядывал, стали разговор вести.
— Глотнули мы, княже, побольше воздуха да, попрощавшись с белым светом, по вервию тому заскользили с Фогтовым вниз. Что там, внизу, не разобрать, будто преисподняя. Темень жмет со всех сторон. Вода глаза заливает, дышать мешает. Да и дышать-то нечем. Будто в омут кинулись. В водоворот. Да тут еще Фогтов своими сапожищами все руки мне ободрал…
—
Тоже, поди, дышать хотелось да побыстрей опуститься, — встрял улыбающийся кузнецу князь.
—
Ну да, правильно, — помедлив, согласился кузнец Корней Иваныч. — Вот, чую, все, нету во мне больше воздуха, сейчас руки распущу и ринусь в беспамятстве вниз! И тут, как будто кто мое слово услышал — плотно встаю ногами на твердь. Сначала через кожу сапог не мог разобрать — что сие за твердь? Камень, али древо, али металл какой? На сторону откинулся. Веревку, конечно, не отпустил, дал Фогтову на тую твердь встать. Только он свои сапоги рядом с моими сапогами пристроил — опять неведома беда! Та твердь вниз пошла. Да не просто вниз, а как на карусели — вниз и вбок!
—
И тут же вода исчезла, — снова встрял князь, — так?
—
Не исчезла вода, — строго поправил князя кузнец, — полилась рядом. Да с грохотом.
***
Артем Владимирыч вспомнил, что тогда, наверху, у отверстия, куда скрылись Корней Иваныч и Фогтов и куда с шумом падал поток воды, они все услышали, будто вода ни с того ни с сего ударила об гулкий металл. Словно в огромное кованое ведро. Всего миг длился этот звук, но Артем Владимирыч перекрестился, супротив его стоящий Полоччио рванул на рубашке верхние пуговицы — у горла. Только Гербертов, сидевший прямо на голом камне, даже не двинулся, а иудей Гуря быстро отошел от дыры в земле.
Самое жуткое пришлось пережить князю, когда веревка, к коей привязаны были добровольные охотники побывать под землей, быстро поползла в дыру.
Корней Иваныч тот факт вспомнил:
—
Так и было, да! Поползла веревка! Оказалось, княже, что стоим мы с Фогтовым в огромном ковше из металла, полном воды. По пояс в воде стоим. Да не просто стоим, а несет нас вниз. Давай мы осматриваться…
—
Во тьме — ощупываться, — поправил докладчика князь.
—
Ну да, ощупываться, — согласился кузнец, — темнота округ нас не разошлась ведь… Ощупываемся, стало быть. Ковш, где мы стояли, был квадратного изделия. Примерно аршин на аршин да по высоте — в аршин. С двух краев сего ковша нащупали мы петли. Через те петли пропущена опять же металлическая штанга в руку толщиной, и идет она вверх. Я тогда уцепился за тую штангу…
—
Не врешь, кузнец, про металл во чреве горы? — насупился князь. — Разве то возможно?
—
Да, так возможно. Потерпи, княже, сейчас поймешь… Уцепился я за ту штангу правой рукою, залез на край того ковша, а левую руку повел вверх. И оказалось, что это действительно огромный ковш, точнее как бы бадья на коромысле, каковые видел я по молодости лет в Змеиной горе, у Баба Демид. Только у Баба Демид — все сотворено из древа. Самоя бадья, да не одна, а десяток их, бадей-то, крепятся там, в Змеиной горе, на огромное деревянное колесо и водой то колесо, как будто колесо мельничное, двигается. А в бадьях-то в Змеиной горе подымают наверх шлихту, дабы потом спустить ее по ступенчатому корыту, дабы золото за ступеньки-то и зацепилось… Тут я Фогтову и говорю, когда понял устройство, чтобы он, как токмо бадья наша достигнет низа и пойдет вверх, прыгал бы из нее…
Сказал, а сразу и подумал: а куда мы попадем, если прыгнем? И какая высота будет до земли, если, дай Бог, там, под бадьей, земля окажется? А ежели там озеро бездонное и безбрежное? Или болото? Много мыслей у меня в голове простучало. А тут, чую, бадья вверх пошла. Как на исповеди баю — в страхе непонятной погибели даже о Господе не помыслил. А у Фогтова, как оказалось, страха у него нет! За край бадьи перекинулся, на руках повис и мне орет богохульным словом: «Прыгай, бодлива… мать!» Я от его такой скверны тоже за край бадьи перекинулся да руки-то и отпустил…