Страница 44 из 462
Войн мы боимся; сложили оружье —
Стало нам хуже.
И как нам поступать теперь и впредь?
Едва родившись, сразу умереть.
Перевод А. Серебренникова
Переложение XII Псалма
Спаси, о Боже! Верный Твой спешит
Покинуть землю, где процвёл злодей;
Никто за правду не подъемлет щит,
Всяк в страхе тщится ублажать людей.
И даже в жарком споре множит лесть,
Дабы вражду надёжно скрыла речь,
Дабы приязнь противника обресть,
Из восхвалений выгоду извлечь.
О Боже, губы лживых отсеки,
Что мирным душам ставят западню;
Пронзи велеречивым языки,
Что громко лгут толико раз на дню.
Царить и лгать не миг хотят, не час,
Но вечно, ибо мнят: не могут пасть;
И молвят: наши языки при нас,
А высшая над нами есть ли власть?
Но ради горьких вздохов бедняка,
Господь изрек, гряду повергнуть в прах
Державу злых — карать её, пока
Не сокрушу сковавший честных страх.
Ей, слово Божье — высшее добро,
Глагол Господень светел, чист и прав, —
И полновесен, словно серебро,
Семижды превращённое в расплав.
Не отзывай, о Боже, Свой глагол,
Не отнимай у праведных приют,
Избави от меча, что произвол
И хитрость на погибель нам куют.
Гряди, гряди, о Господи — зане
Вседневно злые множатся вокруг;
Карай и ложь и злобу — наравне,
И вырви власть из недостойных рук.
Перевод С. Александровского
Переложение XC Псалма
Ты, Боже, нам — опора из опор;
И было так вовек, из рода в род;
Ты пребывал до сотворенья гор,
Возникновенья воздуха и вод.
Ты был, еси, и будешь Бог един —
Ты, вечный над течением годин.
И жизнь, и смерть, идущая вослед,
Священный Твой равно блюдут устав;
Тебе и тысяча истекших лет —
Вчерашний день, что сгинул, отблистав;
Иль стража, чьим шагам не внемлет слух
Уснувшего, когда закат потух.
Ты смертного уносишь, как волна;
И всё, что гордый мыслит человек,—
Подобие обманчивого сна,
И упорхнёт из-под раскрытых век.
Не может, по закону естества,
Увидеть лето сызнова трава.
С утра обилен разнотравьем луг —
Но до вечерней выкошен зари;
Иль сгинут стебли в буйстве зимних вьюг,
Коль скоро пощадят их косари.
Ты хрупкими соделал наши дни,
Греховный груз не в силах несть они.
И если деем беззаконно мы,
Ты строго взыщешь, грешника виня;
И всё, что умышлялось в лоне тьмы,
Является Тебе во свете дня.
Как повесть, коей внемлют, или нет,
Скончается теченье наших лет.
Людская жизнь — лишь семьдесят годов,
Иль восемьдесят, ежели силён;
А в старости прибавится трудов,
И горести придут со всех сторон.
Зачем же столь забот, и столь борьбы,
Дабы продлилась нить земной судьбы?
Но кто провидит мудро Божий гнев?
Кто из людей задумался о нём?
Кто, Божий лик пылающий узрев,
Стоять возможет перед сим огнём?
И кто же прахом в тот же миг не лёг,
Когда карать преступных мыслил Бог?
Учи нас, Боже, правильно счислять
Теченье дней, и умудрять сердца;
Грехом влекомый — устремится вспять
В предвиденьи грядущего конца.
Учи беречь душевных сил запас,
Дабы достойно встретить смертный час.
О Боже, обратись, уравновесь
Невзгоды наши радостями впредь;
Смиренно молим: дай отныне здесь,
В земной юдоли, бедствий не терпеть.
И, отрешившись мерзостных вериг,
Тебя возможем славить каждый миг.
Низзри на нас, о Боже, и содей
Усердных слуг — усердными стократ;
И дай потомкам нынешних людей
Благодарить Подателя отрад;