Жизнь напрокат

Костер маленький, народу много, так что сидели плотными кучками согласно классовой принадлежности, меняясь у огне по мере надобности. Бур с Завидом вместе, я с Одинцом и Жилой рядом с ними, Горя со своими полукругом - напротив нас. Невул, Праст и дядька по имени Щека рассредоточились вокруг поляны в первом, самом легком дежурстве. После полуночи их должны были сменить Бур, Одинец и кто-то из своры Шалима. Предосторожности не лишние, памятуя о недавних событиях.

- Вы говорили, что на стоянке на вас кто-то напал, - одолевая пятый сухарь, сквозь сухие крошки во рту спросил я Жилу, дабы иметь в голове полную картину происшедшего.

- То была другая стоянка, без землянки. Мы обосновались прямо в лесу сразу после того, как забрали серебро с насадов. Тихарь велел ждать его, забрал с собой двоих и унес все серебро. Этой же ночью явились урманы и начали резать всех без разбору. Нам пятерым повезло. Вечером мы поспорили с Комом и его дружками, дело чуть не дошло до драки, нам пришлось устроить себе отдельную ночевку на небольшом отдалении. Они пришли в темноте, перебили сторожу и раздавили всех, кто спал вокруг большого костра…

- Жаль не всех перебили, - кривя рот, желчно изрек Бур и обвел пространство перед собой тяжелым живодерским взглядом. - Я бы вырезал всех.

Вот человек, не уймется никак. Не знаю, вдруг я тоже не смог бы смириться с тем, что какие-то залетные фраера на обратной дороге с рабочих «точек» в день «зарплаты» на родной территории ломанули меня и моих парней? Перестреляли половину личного состава и обчистили бы карманы у живых. Тьфу три раза!

- У тебя уже была такая возможность, так что сиди и не мороси, бери пример с брата.

Бур метнул в меня резкий взгляд и заткнулся, покосившись на флегматично жующего Завида. Еще бы ему не замолчать, чует котяра, что пока все козыри при мышке, а дальнейшая игра карту покажет.

- Нас они не заметили, - помолчав, продолжил Жила. - Как только мы поняли какой оборот принимает дело, бросились со всех сил уносить ноги.

- Кто такие урманы? И почему вы решили, что это были они? - я глотнул из фляжки Одинца и прокашлялся.

Вместо задумавшегося соратника ответил Одинец.

- Урманы как урманы. Люди севера. В жизни для них ничего не важно кроме золота и славы. Я их своими глазами видел. Урманов ни с кем не спутать. Вдобавок, они на весь лес орали они по-своему.

- Почему они на вас напали? Что за слава укокошить в лесу обездоленных сирот?

- Не знаю. Думаю, к этому приложил руку Тихарь.

- Ты плохо подумал, - отозвался Горя. - Тихарь никогда не водился ни с урманами, ни с данами.Насколько я помню.

- Все в жизни меняется, - неожиданно профилосовствовал Одинец.

- Это верно, - усмехнулся Горя. - Тихарь всегда был себе на уме и эта выходка вполне бы ему подошла.

Спать увалились прямо на земле, на сухой и неожиданно мягкой лесной подстилке ногами к костру. Под голову положили у кого что с собой имелось, а за неимением сошел и собственный кулак. Один из часовых должен был следить за костром и подбрасывать хворост, двое других растворились во тьме между деревьями с целью оберегать наш оздоровительный сон под свежим небом.

Засыпал я, возлагая некоторую надежду на пробуждение в более привычной обстановке. Поигрались и хватит. Пора бы домой, забыть эту белиберду как неудачную шутку.

Утро началось с беспощадной тряски и воплей над ухом.

- Батька, батька, вставай!

Я продрал глаза и увидел над собой перекошенное хлебало Одинца. Синячина под глазом потемнел и набряк, из сливы превратившись в морщинистый чернослив. Я снова закрыл глаза и обреченно застонал.

- Все проснулись уже, один ты дрыхнешь, - с отчаяньем взвизгнул парень и с пущим энтузиазмом затряс мое плечо.

- Ты как с батькой разговариваешь?! - грозно проворчал я и оперся на локти.

- Беда у нас!

- Да перестань ты меня трясти! Я уже проснулся. Что там?

Там оказалось хреново. Кто то от уха до уха перерезал горло Горе. Покойник лежал на боку в десяти шагах от костра. Впитавшаяся в почву кровь, большим темным пятном расползлась вокруг верхней части туловища, по бледной впалой щеке проползла жужелица и юркнула в черную круглую ноздрю словно в спасительную нору. Часа три-четыре прошло. Кожа на лбу успела пожелтеть, полуоткрытые глаза подернуться серой мутью как у лежалой рыбины.

Меня слегка затошнило. Я поспешно отвернулся от трупа и встретился взглядом с Буром.

- Кто сторожил?

- Я, - с вызовом ответил Бур. - Но чужих не было. Это сделал кто-то из своих.

- Двое из людей Шалима пропали, - пробубнил мне в ухо Одинец. - Жук сказал, что один из них был Клюю родичем.

Этого я и опасался. Именно поэтому собрал вокруг себя противоборствующие партии, чтобы каждая следила за каждой. Не уследили. Двум типам удалось скрытно и совершенно бесшумно прикончить кого им захотелось и свалить незамеченными.

- Я могу их поискать, - предложил Невул, как встревоженный гусь крутя маленькой головой на длинной шее. - Следы пока хорошие.

Я потер комариный укус на лбу.

- Не вздумай. Встретим - наизнанку вывернем, а пока, делаем как договаривались - идем к озеру.

Странно, конечно, почему меня не пришили таким же макаром как Горю, но переживать об этом упущении ночных киллеров я точно не стану.

Выстроились в том же порядке: Одинец и я впереди, Неувул - замыкающий. Двое из бывших Шалимовых, попеременно меняясь, тащили носилки наспех сварганенные из жердин, отягощенные Гориным телом. Я решил заняться им после завершения похода. Одинец как мог вел по относительно твердому, даже ноги в мох не сильно проваливались и не скажешь, что - болото. Потом долго шли по черничной делянке с чахлыми деревцами. Черничные кусты поднимались выше колена с крупными листьями и плодами, тут ягоду, наверно, можно собирать в промышленных масштабах. Смоляной запах багульника стелился над прогретым солнышком зеленым одеялом, появились мелкие как блохи комары.

Снова вышли на привычную лесную траву-мураву. Одинец втянул носом воздух и заявил, что до озера осталось совсем чуть-чуть, пересекаемый нами лес выведет к самой воде. Наш маленький отряд растянулся, пришлось поджидать отставших. Выпили последнюю воду из фляжек. Я предупредил, что двигаться теперь надо с повышенной осторожностью и вниманием, желательно бесшумно, и сам показываю пример как учили: кочки обхожу, на веточки не наступаю, на выпирающий листок не давлю, первым ставлю носок ступни. Майор Гранит был бы мною несказанно доволен. Но ученых учить только портить, они на то и разбойники, чтоб по-звериному, бесшумно и ловко. Иначе как к зазевавшейся жертве подбираться?

- Там селение, - Одинец махнул рукой вправо, едва впереди сквозь поредевшие деревья забрезжил яркий свет. - Весь там. Туда?

- Не было там никакого селения.

- Значит - туда.

Одинец принял левее, все еще держась далеко от предполагаемого мной берега и я мысленно похвалил пацана за эту предосторожность.

- Ручей там был. От него еще порядочно. Место я помню.

Наша разношерстная компания принялась огибать озеро по часовой стрелке. Сквозь чистые стволы сосняка поблескивала далекая гладь воды, оттуда долетал свежий ветерок, немного усмиряя предполуденный зной. Через час по пояс в холодной воде форсировали знакомый мне ручей. Отжали одежду, вытряхнули брызги из обуви, наполнили фляжки. Еще через полчаса я приказал прижаться к берегу, насколько возможно оставаясь в тени деревьев. Пропустить камень означало наматывать бесполезные круги.

Я прикинул время, что нам с Сашкой потребовалось дойти от места убийства до ручья и чуть ли не шаги считал. Наконец, решив, что настала пора выползти на берег, я в компании Одинца и Жилы отправился на пробную рекогносцировку. Невул с прочими остался в бору. Я попросил их по возможности укрыться за деревьями и редкими кустами, держать оружие наготове и ждать сигнала. Присев под высокими желтыми соснами метрах в десяти от воды, сначала наблюдали в шесть глаз за берегом и серым зеркалом озерной глади. Чуть глаза не сломали, но ничего подозрительного не заметили. Кругом тихо и спокойно как в морге, но ни одного камня в обозримом пространстве обнаружить не удалось.