Жизнь напрокат

Отползли назад и снова двинулись в путь. Я шел чуть ближе к озеру, двигаясь, практически, по опушке.

А вот и камушек!

Снова с Одинцом и Жилой поползли на берег. Товарищи по оружию вжались в песчаную почву позади, провожая внимательными взглядами наши спины и торчащие попы. Втроем мы покинули сосновую рощу, полезли вперед до большого серого валуна, что крупной опухолью выпирал из земли в нескольких шагах от воды. Замерли, осматриваясь.

Я все больше выглядывал Рока, ожидая, что вот-вот откуда-нибудь вырулит его мощная фигура.

Не знаю, судьба это или удача, хотя везет мне в последнее время как утопленнику, но вожделенный схрон нашел именно я и именно сразу. Хорошо, когда знаешь, чего ищешь. Просто заметил в метре от камня, к которому мы втроем прижались торчащую из земли корягу. Коряга как коряга, кривенькая, сантиметров тридцати в длину, в два пальца толщиной. Ну торчит и торчит, ничего в ней такого особенного, тут коряг этих кругом как грязи после ливня. Пнул ногой и дальше пошел, если не споткнулся и не упал.

Но что-то меня в ней напрягло. Гранит он ведь как учил? Обращать внимание на мелочи. Строго учил. На мелочах опытный разведчик выезжает, на мелочах же сыпется.

У этой палочки тоже своя мелочь, своя изюминка. Серединка у нее светлее, чем края. Желтоватая серединка, как раз на ширину ладони от общей коричневой масти отличается. Могу на что угодно спорить - пнуть эту коряжку не получится, твердо сидит как прибитая - ногу отшибешь.

- Дерни-ка за палочку, - шепотом попросил я ближайшего к ней Жилу.

- Какую?

- Да не за свою, ясен пень! Вон ту!

- Зачем?

- Дергай, не ломайся как целка.

Жила дернул. Ничего не произошло. Коряжка осталась на месте. Советую потянуть сильнее. Жила уперся коленями и навалился изо всех сил. Под ним зловеще зашевелился дерн, будто из сырой могилы пожелал восстать древний мертвец.

- С другой стороны тяни. Ты на крышке сидишь.

Так и есть. Стоило Жиле переместиться и снова потянуть за корягу, как земля отворила нам свои осыпающиеся недра в виде квадратного люка искусно замаскированного живым дерном. Навидался я таких на Кавказе. Только там внутрь сначала летит граната, а тут мы сидим как три тополя и тупо пялимся в зияющую чернотой дыру уходящего вниз лаза.

Жила осторожно свесил вниз голову. Объявил, что видит дно и незамедлительно спрыгнул в лаз. Ноги сухо стукнули о твердое. Секунд десять ничего не происходит.

- Ну, что там? - нервным полушепотом вопросил Голец.

В глубине схрона появляется макушка вставшего на цыпочки Жилы. Поднатужившись, он поднимает над собой довольно увесистый и объемный кожаный мешок, мы в четыре руки принимаем поклажу, укладываем на землю. Обламывая ногти, растягиваю из тугого узла тесемки, накрепко замкнувшие горловину. Хоть и тяжел мешочек, но заявленных пудов серебра в нем явно нету. Внутри оказывается связка беличьих шкурок, два десятка плоских наконечников для стрел, три горсти серебряных монет и шесть монет золотых - толстых, тяжелых кругляшей с изображением какого-то толстомордого авторитета в анфас.

- Больше ничего здесь не нашел, - разочарованно произнес Жила и вопросительно вскинул на меня темные брови. - Где серебро-то? А?

На минуту онемев, я уставился в упор на Одинца. Встал вопрос о наших дальнейших действиях. Схрон схроном, только чей он? Может и не Тихаря вовсе. А он если вообще не на берегу, а, скажем - в лесу? Тут искать и искать, рота целая нужна, чтоб прочесать весь пейзаж как положено. Это я так ловко пообещал, что найдем. Нашел, а толку - мизер.

И Сашки нету...

Вдруг об наш валун что-то ударилось и с сухим стуком отлетело в траву. Камушек. Еще один отпрыгнул в щеку Одинцу. Он зажал лицо и зашипел.

Я обернулся в сторону сосен. Долговязая фигура Невула в темной рубахе отчетливо выделялась на фоне светлых деревьев. Длинная рука Невула указывала в направлении берега левее от нас, подавая недвусмысленные знаки.

- Опа! - взволновался я, соображая, что не просто так наша оглобля всполошилась. - Ховаемся, хлопцы, сюда, кажись, идет кто-то!

Глава 10

Закряхтев от натуги, я ногой подвинул на место тяжелую крышку схрона, обремененную плодородным слоем землицы.

- Здесь посиди, - прошипел я в щелку, прежде чем окончательно заточить Жилу в темном подземелье. Ничего, потерпит, вытаскивать его все равно уже некогда - засветимся.

Одинец торопливо потянул меня за рукав за валун, похожий с нашей стороны на два сросшихся гигантских яйца или на огромную, холодную попу. С длинного берега стали слышны шелестящие осокой приближающиеся шаги. Двое, судя по звукам ходьбы. Надежды на то, что пройдут мимо нет никакой, прямо к нашему камню прут, сволочи.

Я прижался спиной к нагретому солнышком камню. Сердце зашлось в колотуне как перед большим кипишем.

Брошенный в сторону сосняка взгляд не помог мне определить местоположение боярских отпрысков и разбойничков. Им бы да не уметь прятаться, небось уже видят из укрытия тех, кто к нам пожаловал. И это точно не Сашка. Бур с Завидом давно бы опознали его и выперлись зубоскалить.

Тоже бы глянуть...

Одинец, вжавшись спиной в щель каменной задницы, пропустил меня к краю булыги. Я принял упор лежа, приник лицом к траве, начал осторожно подползать и высунул рожу из-за камня.

Точно двое. Щуплые мужички с никогда не бритыми лицами, соломенного цвета спутанными шевелюрами, в простецких рубахах и дырявых портах. Без оружия. Один несет в руке длинную палку, концом которой время от времени шлепает по траве, ловко сшибая бутончики мелких голубых цветов. Идут спокойно и молча, усиленно делают вид, что гуляют, но головами при этом вертят по-звериному, будто кого высматривают цепкими, бегающими глазенками.

- Заблудились, парни? - участливо спрашиваю, в полный рост выступая из-за камня, рука на мече. Эти-то еще не видели и не слышали «гром из руки», поэтому для них острая железяка с потертой рукоятью послужит большим вразумлением, чем вороненый ствол «ТТ».

Встали, вылупились. Тот, что с палкой раззявил от неожиданного удивления щербатую пасть. Он немного повыше напарника и, как оказалось, более сметливый. Швырнув на землю свою деревяху, он развернулся сделать от меня ноги и схватил своего спутника на острый локоть, дабы увлечь паническим бегством, но едва не налетел грудью на Бура. Старший сынок боярина отработанным движением сцапал беднягу за шкирку, притянул к своему лицу и с ледяной злобой проворковал:

- Уже уходите? А поговорить?

Второго принял Завид на пару со жгучим брюнетом по имени Жук из Шалимовых, но лапать не стали, просто уткнули в брюхо копье и состряпали злодейские хари. Большая же часть отряда благоразумно осталась вне поля видимости.

Не ослабляя хватки, Бур с силой встряхнул добычу, и от мужика за два метра понесло тепленьким. Внутренняя сторона штанов затемнела быстро выросшим ниже коленей пятном. Когда вокруг увешанные оружием жлобы, мочевой пузырь чудесным образом начинает претендовать на звание самого важного органа. Не понаслышке знаю.

Над плечом Завида я увидел как кто-то из нашей ватаги метнулся на берег далеко за спинами пришедших и исчез, низко припав к высокой траве. Ну прям все по науке. Даже удивительно. Однако, эту предосторожность я счел излишней. Вряд за этими ослами кто-то идет, больно уж вид у них придурковатый. Затюканный какой-то. На нормальных людей без того, чтобы обоссаться, смотреть не могут.

- Вы чьи, малохольные? - спросил я и сделал знак Буру чуть приотпустить бедолагу.

- Р-р-родимовы, - затрясся пахучий мужичок порядком напуганный грозным видом обступивших его людей. - Я - Свист, а это свояк мой Криня… Местные мы.

Губы Свиста трясутся, точно от лютого холода, встрепанные русые волосы торчат в разные стороны как щетина у ершика для мытья фаянса. Криня наоборот - красный точно помидор от шеи до взопревшего темени. Опасаясь испробовать степень заточки копейного жала, он втянул живот до самого хребта и еле дышал. Напуганы оба смертельно, врать в таком состоянии точно не станут.