Страница 3 из 19
Новый город обрастал легендами и слухами прежде, чем шатры сменились домами и возникли улицы, прежде чем через всю долину к холму Ата протянулось множество дорог, разрезая мягкий ковер травы.
– А что, может, пристроимся на новом месте, как знать. Я вот – резчик по камню, жена – повариха. Глядишь, найдется какая никакая работа… Да ты сам-то откуда будешь? Из Сминфия? А мы из Дардании. Все оставили. Там жизнь труднее год от года. Господа власть делят – о народе кто думает? Нынче все только и твердят: Илион, Илион. Свояк уехал – года два как будет. Ничего, устроился. Тогда, говорят, проще было. Может, и нам повезет.
Путники медленно шли по долине в сторону холма Ата.
Маленькая женщина в простой тунике ядовито-желтого цвета и таком же платке, прикрывавшем рыжеватые вьющиеся волосы, несла на руках малыша.
Ее муж, худой нескладный мужчина с грубоватыми чертами лица, но неожиданно доброй мягкой улыбкой, тащил нехитрый семейный скарб, уместившийся в средних размеров мешке.
Их случайный попутчик, совсем юный паренек, шел налегке.
Мальчик был бос, серая хламида явно не по размеру, вся в прорехах, но было заметно, что ради такого случая парень старался привести себя в порядок – тщательно вымыл лицо, почистил платье, попытался расчесать волосы.
– А я сирота. Отца с матерью не помню совсем. Воспитывал меня старый гончар. Да никто он мне – так… Просто понадобился мальчонка, я и подвернулся. Бил конечно. Чуть что – хватался за плеть. Вздорный был старик. И пьяница. Оттого и помер. А наследников-то нету. Вот и появился царский писец – мол, городу отходит помещение. Меня, конечно, никто и слушать не стал. Иди, куда хочешь. Вот помыкался немного – делать нечего – пойду в Илион. Говорят, там богато люди живут. А значит, работа найдется.
– Так ты гончар?
– Да, есть немного. Но могу и подсобить на стройке, и в услужение пойти, лишь бы взяли.
Так за разговором, путники подошли к подножию холма.
Невиданных размеров строительная площадка начиналась прямо здесь, постепенно поднимаясь выше по пологому склону. В самой высокой точке красовался храм, ниже сияли покатыми крышами большие богатые дома, в основном достроенные – радиусы улиц делили холм на сектора, здания постепенно спускались, плотно опоясывая пространство. Везде оживленное движение – там возводили стену, тут подвозили камень, здесь разгружали лес. Цепочка водовозов спешила к реке и обратно, стук молотков и зубил перекликался в воздухе веселым ритмом, облачка каменной крошки оседали на землю, пахло известью и свежеспиленным лесом.
Пока наши путники растерянно озирались по сторонам, соображая, куда же податься, к ним, прихрамывая, подошел свирепого вида подрядчик. Лысая голова блестела на солнце, безбровое лицо подозрительно нахмурилось:
– Вы кто такие? Откуда взялись?
– Пришлые мы… Работу ищем.
Голова недобро усмехнулась.
– Много вас тут… А документы получили?
– Какие документы? – ошарашено спросили наши путники.
– Как какие? Вы что, с Луны свалились? Нынче каждый, кто хочет работать в Илионе, должен получить документ – и, видя полное непонимание в глазах собеседников, распалился еще больше. – Ну, карточку такую. Понятно?
– Нет. Мы ничего не знали. Мы думали – можно просто прийти… Мы – соотечественники, не чужие…
Подрядчик досадливо поморщился – и так проблем хватает, тут еще эти трое…
– Думали они. – и неожиданно смягчил тон. Что с них возьмешь – наивные люди. – Ладно, не мешайтесь тут. Ступайте вон туда – видите шатер? А рядом толпа. Очередь займите. Там вам все объяснят.
Шатер синего шелка, расположенный у подножия холма, представлял собой паспортную службу и биржу труда одновременно.
В глубине помещения располагался стол, весь заваленный пергаментом, прямо с потолка на него струился поток света, освещая беспорядок. Это и был тот самый заветный стол, где решались судьбы вновь прибывших. Справа от входа находилось место писца – маленького сгорбленного человечка неопределенного возраста, в чьи обязанности входило выдавать документы – аккуратные стопочки зеленых и красных карточек ожидали своих будущих хозяев. Ведал заведением энергичный молодой человек с бегающими глазками и неуловимым выражением лица.
Впрочем, достаточно было несколько минут незаметно понаблюдать за ним, чтобы стало ясно – обязанности этого молодого человека явно тяготили его. Мелкие усики возмущенно топорщились по любому поводу – кто бы ни обращался к нему – чиновник досадливо пожимал плечами – как они мне все надоели – читалось на его физиономии. А между тем, он получал неплохое жалование, город выстроил ему дом в числе первых, но полученные блага молодой человек считал недостаточными, себя – неоцененным по достоинству, оттого он отчаянно скучал, пропуская вереницы соискателей – их лица сливались в однородную бесцветную массу – этому чиновнику хватало двух минут, чтобы решить судьбу претендента.
***
Очередь у шатра волновалась и шумела.
Нестройный ряд из пестрой, небогато одетой публики возбужденно делился своими страхами и надеждами, наблюдая удачу или крах уже прошедших отбор. Незнакомые доселе люди бросались навстречу выходящим из заветного шатра, окружали их плотной толпой с одним единственным вопросом – ну как, взяли? А что ты говорил? А что там спрашивают? И каждый надеялся, что удача улыбнется именно ему.
Но, между тем, отказов за это чудесное утро получили больше половины прошедших, из тех, кто еще затемно занял очередь возле вожделенного шатра. Они не спешили уходить, неопределенно переминаясь с ноги на ногу, разочарованно вздыхая, пытаясь сообразить, что теперь делать-то, а? Им сочувствовали, но это сочувствие не могло ни помочь им, ни подсказать, как быть дальше. Отказники медлили, но все же постепенно уходили прочь, бросив последний взгляд на негостеприимный город, так жестоко обошедшийся с ними. А очередь продолжала шуметь и жить надеждой. Наши путники пристроились в ее хвост, рассчитывая пройти хотя бы до обеда. Но они не учли той энергичной поспешности, с коей расправлялся с вновь прибывшими молодой чиновник.
– Смотри, смотри, тех берут, берут… эх – завистливо пропищал тощий старикашка, приподнявшись на цыпочки – Человек десять сразу. Везет же кому-то.
Все вытянули шеи, посмотреть на счастливчиков. Очередь застыла на миг.
– Конечно. Это бригада…
– Каменотесы…
Бригада отошла в сторону дожидаться документов – зеленых карточек с какими-то значками.
– Больше никого не взяли – вон уходят.
– А какие мастера нужны нынче?
– Да кто их знает…
– Вчера одни, сегодня – другие. Ни за что не угадаешь…
В течение десяти минут люди как ошпаренные вылетали из шатра, в воздухе то и дело звенело – Следующий! – женщина нервно прижала ребенка, муж обнял ее, отвел взгляд в сторону – волнительно-тоскливо заныло сердце – не возьмут…
– Следующий.
Отец семейства шагнул в шатер. Жена, помедлив, зашла следом.
– Откуда? Возраст? Специальность? – посыпались вопросы.
Чиновник не удостоил взглядом вошедших претендентов. Он как раз изучал пергамент с квотами на сегодняшний день, вычеркивая занятые позиции.
– Из Дардании мы… тридцать лет… Резчик по камню я…
– Резчики нужны. Пойдешь в восточный сектор. Там поглядим, какой ты мастер…
– С женой я.
Чиновник впервые оторвался от своего списка.
– С женой нельзя.
– Она повариха… хорошая очень, хорошая, господин…– запинаясь, промямлил резчик.
– Город не резиновый. Тем более с детём. Куда его девать?
– При ней, при ней будет. Он не помешает. Мальчик смышленый… – все ниже склоняя голову под свинцовым взглядом защищался простой человек.
– Нет. – это прозвенело громом, резчик ясно видел что стены шатра содрогнулись и земля разверзлась пред ним. Где-то из глубины прозвучало – Тебя берем. Жену отправляй назад. Или оба вон отсюда. Не задерживай. Там еще много таких… Следующий!
Этот крик странным образом вернул его к действительности – резчик шагнул к столу, развязывая мешок.