Халява

— Какого хрена? — заплетающимся языком произнес Степан, не отрывая взгляда от наполненного стакана. — Я же приказал никого не п-пущать! Зайдите п-п-попоз-з-ж-же… Я занят!

— И чем это ты занят⁈ — громогласно рявкнул Харитон Петрович, останавливаясь возле стола. — Не перетрудился, сынок?

— О! Папа! — Собрав слегка разъезжающиеся глаза в кучу, Степан взглянул на отца. — Будешь с нами? — он качнул наполненным стаканом.

— Свалили все отсюда… Быстро! — Храпов прошелся по собутыльникам тяжелым взглядом.

— А чего это ты командуешь в моем кабинете? — взбрыкнул Степан. — Иди к себе в «Белый дом» и выступай!

— Быстро свалили все нахрен! — грозно повторил мэр.

— Степка, ну… мы это… потом договорим… — Не решаясь спорить с грозным родителем закадычного приятеля, собутыльники поспешили ретироваться.

— Значит, команды тебе мои надоели? — вкрадчиво поинтересовался Храпов. — Да где б ты был без моих связей и денег?

— Это мой бизнес! Я сам всего достиг! Сам! — Степан, покачиваясь, начал подниматься из кресла, но «тяжелая отеческая рука» с силой усадила его на место.

— Сам? Сам ты можешь только водку со своими корешами жрать, да косячить… А я только и успеваю тебя из всякого дерьма вытаскивать, да отмывать!

— Я, значит, в дерьме, а ты у нас святой! А забыл, как я твои проблемы с москвичами разруливал?

— Тихо ты! — осадил сына Храпов. — Помню я, Степушка, в отличие от тебя, все помню…

— Ну и чё тогда пристал? Наорать не на кого? У тебя в конторе целая куча ботанов — отрывайся на здоровье! Пацанов зачем-то разогнал… Чё, в натуре, такого эк-сра… экксра… эксраординарнога случилось? До завтра не подождет?

— Случилось, — заявил Храпов, усаживая в кресло напротив сына. — Ты зачем на Юсупова наехал? Обидел такого известного человека?

— Не знаю никакого Юсупова. Ну, а если и наехал, — немного пошевелив отравленными алкоголем мозгами, развязно заявил Степан, — значит, так надо было!

— Ясно, ты даже этого и не помнишь, — сделал вывод Храпов, — совсем мозги пропил!

— Да кто он такой, этот твой Юсупов, чтобы из-за него сыр-бор затевать?

— У тебя что, совсем никаких интересов кроме бутылки не осталось? Ты вообще, хоть чем-нибудь интересуешься? Хоть телевизор-то иногда смотришь? Новости, например, передачи какие-нибудь… Я уж молчу об интеллектуальных… развлекательные хотя бы? Вся страна знает, кто такой Сергей Юсупов, а ты нет?

— Юсупов… Юсупов… Юсупов… А! Это этот певец такой или писака… Песенка про лавэ такая: «давай лавэ, давай лавэ, лавэ…» — жутко перевирая мелодию, запел он. — «Лавэ приходит ниоткуда, и уходит в никуда, лавэ как воздух — не хватает никогда…»

— Да заткнись ты уже! — Храпов в сердцах отвесил сыну короткую тяжелую затрещину.

— Совсем охренел! — Возмущенный Степка подскочил с кресла, сжав кулаки. — Я тебе не сопля зеленая, чтобы меня подзатыльниками учить! Не посмотрю, что отец…

— Заткнись и сядь! — В голосе Харитона Петровича прозвучала сталь, а тяжелый взгляд отца заставил Степана вернуться на место. В таком состоянии он видел отца только несколько раз в жизни — и тех, на кого был направлен в тот момент его гнев, стоило только пожалеть.

— Ну, вспомнил? — спросил Степана отец.

— Имя вспомнил, — нехотя ответил Степан, — но где с ним пересечься мог, хоть убей — не помню!

— Не помнишь, значит? — вновь рассвирепел Храпов. — Трех часов не прошло — а уже не помнишь?

— Окстись, батя? — пришел черед возмущаться Степану. — Я сегодня никуда из Нахаловки не выезжал! Где бы я с ним пересекся? У нас чай не Москва? Чё такой понтовый перец в нашей дыре забыл?

— Ты к своей зазнобе — Катьке Скляровой сегодня заходил?

— Ну… заходил… — не понимая куда клонит отец, произнес Степан.

— На человека в бинтах наезжал? Закопать его обещал?

— Так этот фрайерок залетный и есть Юсупов? — Наконец догадался младший Храпов.

— Не прошло и полгода!

— А как он у нас-то оказался?

— Следить надо, за тем, что вокруг тебя творится! — наставительно произнес Харитон Петрович. — Так сложились обстоятельства…

— Так Катька, значит, себе московского хлыща-ухажера нашла? — с неожиданной злобой прошипел Степан. — А вот хрен ей, а не…

— Послушай меня, Степан! — перебил сына Храпов. — Ты от этой Катьки все равно ничего не получишь… Уже сколько, два года за ней таскаешься? Обломилось чего-нибудь?

— Все равно моей будет! — упрямо заявил Степан.

— Ты не слушаешь, что я тебе говорю? — продолжал давить Храпов-старший. — На кой она тебе сдалась, да еще и с ребенком… Мало других баб?

— Я так хочу!

— Вот упертый баран! — вновь выругался мэр. — Ладно, хрен с тобой! Но перед Юсуповым нужно извиниться! И лучше — сегодня же!

— Да пошел он на хрен! — ответил отказом на предложение отца Степан. — Он к моей бабе клинья подбивает, а я перед ним извиняться буду? Не-а, не пойдет!

— Дебил! — покачал головой мэр. — Мало того, что все мозги пропил, так ты их решил своим хером заменить? С такими людьми, как Юсупов, дружить надо!

— Ага, он мою бабу пялить будет, а я должен со свечкой стоять? — окрысился Степан.

— Да нафиг ему твоя Катька не сдалась! У него в столице таких Катек — по рублю пучок! Как я слышал, он у нее просто дом снял, книгу новую здесь написать хочет… У нас написать, в провинции, смекаешь, или совсем не «алё»? Это же новые связи, знакомства. Да с его помощью можно такие капиталы привлечь, какие нам и не снились!

— Да ты с ним можешь, хоть в десна жахаться, а Катьку я ему не отдам! И извиняться не пойду!

— Хорошо подумал? — Лицо старшего Храпова «превратилось в камень», желваки на скулах заходили ходуном.

— Подумал, — злобно бросил в лицо отцу Степан.

— Ну, тогда живи, как знаешь, сынок! А про меня забудь! — Он тяжело поднялся и подошел к двери.

— Да проживу, как-нибудь! — бросил ему в спину сын, тиская в потных руках стакан с водкой.

— Бог мне судья: я хотел как лучше, — прошептал Храпов, закрывая за собой дверь.

— Валите, папа! — Степан выдохнул и влил в себя спиртное. — А с Катькой я сам разберусь!

— Может зря ты его так, Сергей Вадимыч? — словно бы слегка сомневаясь в сказанном, произнес Колобков. — Он ведь, сука злопамятная…

— Все правильно Серега сказал! — поддержал меня Прохор. — Таким надо сразу когти спиливать, да крылья подрезать, чтобы не летал тут сизым соколом. А как по мне: так можно было и покруче наехать.

— Да, добрейшей я души человек, — произнес я.

— Да, размяк ты немного с годами! — согласился со мной Прохор. — Эх, не застали вы, мужики, то золотое время, когда Серега настоящие клыки показывал! А сколько на него покушений в свое время совершили — до сих пор вспоминать страшно! Он и сейчас может…

— Могу! — усмехнулся я. — Только князек ваш — слишком мелкая сявка, чтобы на него силы тратить! Ладно, мужики, хватит о нем — баня стынет…

— Так тебе же нельзя, Сергей Вадимыч? — напомнил Колобков.

— Так я хоть за вас порадуюсь, — произнес я. — А может, пока Катерины нет — и мне на минутку заскочить?

— Я б не рисковал! — покачал головой Сеня. — Вдруг раны откроются?

— Уговорили, пойду, когда жар спадет, — согласился я, чтобы не возбуждать нездоровый интерес доблестных ГАИшников. Хотя, я уверен, ничего бы со мной не случилось. Там уже и от ран не осталось ничего — уж я-то свой организм изучил после стольких-то покушений. — Ну, все, валите уже! — Я изобразил на лице кислую мину — дескать, так попариться охота, а нельзя. — А я пока за пивком в холодильник слетаю!

Первым из парилки вылез красный как рак Шурка-сержант. Тяжело дыша, он принял из моих рук большую запотевшую кружку с пивом, и с огромным наслаждением сделал несколько крупных глотков.

— Здорово! — выдохнул он, вытирая лицо простыней, в которую замотался после бани на манер древнегреческой тоги.

— Чего так быстро? — поинтересовался я.

— Да ну их! — немного смущаясь, отмахнулся парнишка. — Накочегарили так, чуть ухи не отгорели! Пусть себе потешаться, а я долго не могу в жаре, — признался он.