Российские этюды

Башню лет пятнадцать назад покрасили и решили, что с нее хватит. Башня облупилась, потускнела и стала совсем похожей на древнюю. Я ее помнил просто кирпичной и стройной, но мало ли какие картинки могут появиться в усталом мозгу.

Вокзала не видно. Его закрывает нечто, именуемое торговым центром, состоящее из жердочек и рекламных щитов. Где-то рядом стояла статуя Ленина, показывающая рукой на Москву. Ее тоже не видно.

Торговля идет оживленно. Это главное занятие для местных пенсионеров: встать пораньше и обойти все магазины, чтобы узнать где, что, почем. Часть торговли выплеснулась на главную улицу. Там стоят всепогодные женщины-продавцы и продают нечто цветное и дешевое. И еще много мелочей, без которых немыслима наша жизнь. Например, набор расчесок разной длины.

Темп жизни не московский, очень неторопливый. Покупатели долго смотрят на расчески и пытаются понять: почему с их приобретением жизнь станет лучше и веселее.

Я иду по главной улице и чувствую, что темп моей жизни тоже замедляется. Я не спеша думаю о расческах, а нахлынувшие воспоминания заглушает странное чувство, что все прошлое ушло в никуда. Хотя я узнаю дома, и даже свою старую почту, но тут уже нет стариков, сидящих на скамейках, нет березок и самостийных огородов с будками для садовой утвари. В глубине построили высокие красно-желтые дома. Они крикливы, они новые хозяева старого подмосковного городка – бывшего центра сбыта краденого на знаменитом рынке и тихих дачных улочек.

Два города

У одного из министерств стоят черные машины. Около них суетится пожилой мужчина с полосатым конусом в руках. Его задача не допустить остановки машин всякой мелюзги и дать быстро выехать на бульвар нужным машинам. Он грудью перегораживает движение, смотрит, как с невидящими мир глазами к машине приближается важный человек, шофер услужливо открывает дверь, и вскоре черная машина, разбрызгивая соленую кашу, вылетает на бульвар.

Я стою рядом, вытираю от капель пуховку, осознаю свое ничтожество и иду на Покровку. Там раздается вой сирены, за машиной с сиреной несется что-то темное, чуждое, дорогое, с тонированными стеклами. Замыкает все это мрачный воинственный внедорожник.

Так возят еще более важных и нужных. Голубое небо и яркое солнце немножко померкли. Я иду по скользким тротуарам, стараясь не ступать на проезжую часть, и вспоминаю классику:

«Лица пожарных под нахлобученными касками были мужественны и суровы. Вокруг кавалькады тучей носились ребятишки. Они пронзительно вопили: „Тилили-тилили, а дракона повезли!“ Взрослые прохожие опасливо жались к заборам.» А. и Б. Стругацкие.

– Завидуешь ты! – вдруг сказал внутренний голос. – Вот посадили бы тебя в такую машину, и с сиренами по всей Москве. Все тебя боятся, жмутся к заборам, пардон, стенам, а ты, понимая свою значимость, небрежно звонишь по телефону, советуешь, указываешь, направляешь, намекаешь. А где-то тебя ждет накрытый стол, веселые друзья и красивые женщины. Красивые женщины любят власть.

Кто-то мне сказал, что успех в жизни начинается с момента, когда ты смело можешь послать гаишника, который нечаянно остановил твою машину.

– А ты все формулы пишешь, в компьютер смотришь, глаза портишь, – продолжал внутренний голос. – А жизнь – вон, унеслась в сторону Садового кольца. Помнишь, тебе ясно сказали, что в компьютер смотрят исполнители, а не настоящие мужчины.

Я пожал плечами и не стал спорить. Красивая женщина мне нужна только одна, и ей все равно на какой ступени власти я балансирую. Веселых друзей у меня в избытке, машину я сам люблю водить, а управлять государством и делать непроницаемое лицо… Меня этому не учили. Вот уравнениям Максвелла учили. А как, сидя в кресле, смотреть свысока на стоящих около тебя людей – этому учат где-то в других местах.

Два школьника на тротуаре смотрели на экран телефона и хихикали. Увидев меня, они спрятали телефон и стали разглядывать водосточную трубу, покрытую сосульками.

Мимо прошла очень красивая девушка в черных колготках и в обтягивающей пуховке.

– Ээээхххх… – протянула одна из старушек с палочкой и обратилась к своей подруге. – Вот как время-то летит!

Подруга в сердцах сплюнула и стала рассматривать рекламный щит с большими иностранными буквами.

– И чего ты тут бродишь? – спросил меня внутренний голос. – У тебя в кармане телефон, и если ты нажмешь несколько кнопок, то услышишь голоса тех, кто тебя любит и ждет.

Я так и сделал. Вновь засверкало морозное небо, исчезли трещины на фасадах зданий, побелел грязный снег в переулках, солнце вспыхнуло в окнах, тротуар внезапно опустел, обозначая дорогу к тем, кому я был нужен.

И город стал другим.

Трейлер путешествия во времени

Меня попросили написать о том, как менялись Москва и москвичи за годы развития капитализма в России. Ты, дескать, человек, которому ничего не нужно, абсолютно беспристрастен и наблюдателен. Делать тебе нехрена, а посему – сядь и наваляй.

Я сел и задумался. Про политику я не пишу. Поэтому навалять про телевизионных героев первого канала у меня не получится. Не будет хватать слов и выражений, которые мы изучали в школе.

А что остается?

Бандиты? Мои знакомые бандиты не того калибра. Ну дали они одному умельцу убитый «мерседес» и попросили сделать конфетку. За две недели машина стала похожа на те, что стояли у дилеров. И вдруг «мерседес» исчез. Темной ночью, прямо у будки сторожа гаражного кооператива. Тихо так исчез. Будка стоит, сторож спит, а машины нет!

– Сороки утащили, – сказали местные пенсионеры. – Уж очень он блестел!

– Ты, это… – сказали умельцу бандиты мелкого калибра. – Мы, тебя на счетчик ставим. Хотим теперь стоимость новенького «мерса». Конкретно, такого красивого, что исчез.

Логика странная, не Аристотеля, но она позволила ребятам вместо одного убитого «мерса» получить два новых.

Бесплатно!

Все остальные примеры у меня похожие, мелкомасштабные. Какие тут выводы и обобщения сделаешь? Разгул преступности? Нет. Я по ночам хожу везде. Как ходил раньше при развитом социализме, так и сейчас хожу. Только выпиваю больше для храбрости.

У меня был давно рассказик написан: «Рэкет на посиделках». Это как местные гопники брали каждый день по рублю с одного ботаника, за то, что он домой проходил мимо лавочки, где они тусовались.

Это еще при социализме было. Скажу только, что бандиты периода капитализма просто увеличили масштаб.

Новые русские. Сейчас уже таких нет. Есть олигархи и бизнесмены. Последние – это те, кто немного опоздал. Здесь я тоже могу сказать мало. Стоит другу превратиться в успешного бизнесмена, как начинаются чудеса. Придешь к нему в гости, он мне первым делом покажет кухню и ванную комнату. Еще с советских времен к этим помещениям у нас особый пиетет. Потом посидим, выпьем, я послушаю в какие кабинеты он входит, и кто там просто сволочь, а по кому веревка плачет. Это уж как на Руси водится. Начальство надо ругать. А если начальство рядом сидит, то надо ругать иноземцев. Американцев, например.

Вот так посидишь, хозяйку похвалишь, всех остальных обругаешь, больше говорить не о чем.

И ты понимаешь, что друг чудесным образом превратился в какое-то кабинетно-телефонное устройство по добыче денег.

И все. Тут бы сделать вывод, что все эти бизнесмены и олигархи вместе с чиновниками развалили страну, загнобили науку, образование и развитие технологий. Вот были у нас мысли и разработки – где они? Нет, мысли, конечно, остались, но кому они нужны? С этими мыслями быстрее нефть качать не будешь.