Страница 6 из 106
Чем ближе был Днепр, тем меньше оставалось на дороге машин и людей. Танки, самоходки, орудия, цистерны с горючим, грузовики с понтонами, боеприпасами, продовольствием сворачивали вправо и влево от главного шляха и по недавно проложенным колеям углублялись в прибрежные леса. По-видимому, там сосредоточивались войска, переправлявшиеся на тот берег.
Кроме нас появились еще небольшие пешие команды из местного населения. Среди них наше внимание привлекла группа — человек двадцать гражданских с топорами, пилами и другим плотницким инструментом. В одном из плотников Дураченко признал своего троюродного брата. Тот помялся, но все-таки сообщил, что их бросают на заготовку строительного леса для переправы. И добавил: «Давай до нас! Нам люды потрибни!» — «Ни, — ответил Дураченко. — Я санитар!» — «Ты санитар?» — усомнился тот. «А що? — обиделся великан. — Мы ж санминимум проходымо!»
Я был доволен. Если уж Дураченко, которого я считал увальнем, по-серьезному относился к своим будущим обязанностям, то о других и говорить нечего. Интерес к медицине у моих санитаров возрастал с каждым занятием.
Но теперь уж до самого Днепра занятий не будет. Семь километров, которые отделяли нас от него, даже если не спешить, займут не больше двух часов ходу.
Сплошной стеной надвигалась на нас нескончаемая артиллерийская дуэль, в которой участвовали десятки, а может быть, сотни — иди разбери, сколько их там, — орудий.
Постепенно в этом грохоте я стал различать какую-то систему и порядок. Одни пушки били где-то совсем близко. До меня не сразу дошло, что это наши батареи, обстреливавшие с левого берега немецкие позиции по ту сторону реки. Другие орудия гремели уже подальше. Это вели огонь, видимо, пушки на правом берегу.
Время от времени мое внимание привлекал какой-то странный — протяжный и нутряной — визг.
— Что это? — спросил я старшину. — Тезка мой!
— Какой тезка? — не понял я.
— А «ванюша»! Немецкий шестиствольный миномет, — коротко объяснил он.
Я давно понял, что на войне он как рыба в воде. Прошел все: и отступление, и наступление, и госпитали. В санитарный взвод попал после ранения: собрался, по его словам, «чуток передохнуть»…
Что ж, может быть, и в самом деле по сравнению с передовой пребывание на переправе будет отдыхом? Ему лучше знать.
— Товарищу лейтенанте!
Это окликнул меня один из троицы, отличившейся по части выпивона. Если бывший учитель после истории с Панько незаметно стушевался и шагал в хвосте взвода, то эти трое, наоборот, старались держаться в авангарде. То ли хотели показать мне, что уже протрезвели, то ли Днепр притягивал. Только сейчас я запомнил их фамилии — Задонский, Коваленков и Чепаль. Почти Чапай. Постепенно я обнаружил, что они не так уж и похожи. И усы, и овал лица, и глаза — все у них разное. Даже ростом, что меня больше всего удивило, они не одинаковы. Задонский чуть ли не на полголовы выше. Он-то и окликнул меня.
— Чего вам? — грубовато спросил я, помня об их утренней провинности.
— Тут блызесенько баштан е…
— Какой еще баштан?
— Ну бахча з кавунами! Така овоч чи фрукт!
— Да я знаю, что такое кавун!
— Ну ясно — знаете, — поддакнул он и осторожно предложил: — Може, мы з хлопцами сходимо, наберемо?
— Чтоб потом меня под суд отдали?
— Та не виддадуть! Це колышний колгоспный баштан!
— Колхозный? Еще чище!
— Эх, товарищу лейтенанте! Таки кавуны пропадають!..
Хорошо, что старшина не слышал этого разговора, а то бы он тут же принял сторону земляков — любая пища для него дар божий, от которого грех отказываться…
Неожиданно забили зенитки. Их частые и отрывистые удары оттеснили все остальные звуки боя.
Небо впереди покрылось белыми хлопьями разрывов.
Вздрогнула под ногами земля.
— Что-то бомбят, — сказал я. — Интересно, что?
— Как что? — покосился на меня подошедший старшина. — Переправу!
Сперва в прозрачно-золотистом от солнца воздухе мы увидели тот берег. Широко раскинув крылья своих холмов, он круто возвышался над окружающей местностью. Его террасы и овраги были окутаны синеватой дымкой.
— От и Днипро! — воскликнул кто-то из санитаров.
Впереди сверкнула тоненькая ленточка.
Шлях, которым мы шли, внезапно исчез, и теперь перед нами было несколько дорог.
— Эй, кореш! — крикнул Саенков солдату, перематывавшему в сторонке портянки. — Где переправа?
— А на Днепре! — ответил тот.
— Это мы и без тебя знаем, что на Днепре, — заметил старшина. — А по какой из этих дорог топать?
— А по какой хошь!
— Слушай, у тебя что, язык отвалится, ежели точнее скажешь?
— Ну чего привязался? — Солдат в сердцах скомкал и швырнул на землю непослушную портянку. — Видишь, делом занимаюсь?
— Тоже мне дело — портянки перематывать, — презрительно сказал старшина. — Пойдемте, товарищ лейтенант!
Мы выбрали самую широкую колею.
— Берите левее! — крикнул нам вслед солдат.
— Давай, давай, не отвлекайся! — насмешливо бросил в его сторону Саенков.
Дорога вывела нас к просторной песчаной промоине, густо поросшей все еще зеленым ракитником. Мы обошли ее краем и очутились на поляне, основательно перепаханной гусеницами танков. Дальше наш путь лежал между крохотным озерком с темно-бурой водой, из которой кое-где торчали жалкие поблеклые камышинки, и леском с притаившимися в нем «тридцатьчетверками».
На опушке стояли и разговаривали несколько офицеров. Один из них увидел нас и что-то сказал остальным. На всякий случай я козырнул, хотя расстояние между нами было весьма значительное и никаких претензий ко мне не могло быть.
— Товарищ командир! — услышал я, уже пройдя вперед.
Да, это меня. Наверно, их так же, как других, при виде моего штатского войска разбирало любопытство. Я подошел.
— Слушаю вас, товарищ подполковник! — обратился я к старшему по званию.
Тот кивнул на офицера с тонкими черными усиками:
— Вас просил подойти капитан.
Я шагнул навстречу пронизывающему взгляду, от которого мне стало не по себе.
— Лейтенант, что это за люди с вами?
Я сбивчиво ответил.
— А документы у них есть? — Голос капитана звучал жестко и вкрадчиво.
— Я не знаю, — растерянно признался я. — У нас есть список. Нам сказали, что этого достаточно.
— Покажите ваши документы…
Я вынул из кармана предписание, подал ему. Он внимательно прочел, потом взглянул на обратную сторону — нет ли там чего? Вернул предписание со словами, обращенными к подполковнику:
— Конечно, командующему виднее. Но я бы не рискнул брать в армию людей, бывших в оккупации, без предварительной проверки…
— Ну и хорошо.
— Что хорошо, товарищ подполковник?
— Что вы не командующий. Я полагаю, что нет лучшей проверки для солдата, чем проверка боем!
Здорово отбрил! Я был целиком на стороне незнакомого подполковника, хотя и сознавал, что капитан, возможно, в чем-то тоже прав. Даже среди моих санитаров мог кто угодно затесаться. В душу ведь каждому не заглянешь. Но подполковник как-то больше располагал к себе. Да и мысль, которую он высказал, была мне более по сердцу…
— Разрешите идти? — козырнул я в промежуток между обоими офицерами, ибо подполковнику по-прежнему было не до меня, а с капитаном я не хотел встречаться взглядом.
— Идите! — ответил капитан.
Я круто повернулся, но не сделал и трех шагов, как меня заставили обернуться слова:
— Но помните, что это за люди.
Я сделал руками: «Ну разумеется!» — и быстрей отвернулся…
Теперь мы шагали по заливному лугу с изрядно примятой колесами, гусеницами и сапогами травой. Местами встречались участки, случайно или чудом не тронутые боевой техникой. Но то, что пощадили машины, не пожалела осень. Уже потускнели, а кое-где и побурели травы.
С каждым шагом все больше и больше раздвигались берега, шире становилась серебристо-серая полоса воды, сильнее дрожал от канонады воздух.