Смерть возрожденная

– Помните о добродетелях, братья! Я – верная длань Его! Храбростью вскормлен, доблесть насыщает клинок! Во имя Света поднимем за братьев и сестёр мы щиты! Голоса и сердца запоют об отваге и прогонят Зло в иные миры!

– Darre! – поддержали вокруг. – Да воссияет Свет!

– Руби ублюдков! – послышалось из-за строя оккультистов. Голос принадлежал командиру красных.

– Нет уж, братец, – прорычал Кулес тихо, – эта рубка за мной…

Вожак синих приказал отряду строевым шагом отступить назад, пока не удалось пройти мимо распахнутой настежь двери. Увидев спасение, оккультисты рванули туда, оставшиеся твари следом. Барон запер за ними, проверил сумку за спиной и достал несколько гранат-бомбочек, начинённых горючим маслом. Сквозь строй шлемов к нему прорывался знакомый голос. Кулескор выбил дверь, закидал помещение гранатами и с помощью огнива дал искру. Захлопнуть обратно ему не дала костяная лапа, барон приказал всем прятаться.

Крики и запах гари появились быстро. Из дымящегося помещения повалили заключённые. Рыцари принимали их, ссекая головы и пронзая тела, но постепенно отступая назад. Кулес точным ударом поразил череп мутанта, который бежал, казалось, не видя преграду в виде стены щитов; после чего позволил остальным членам отряда расправиться с выбегающими. Чувство слабости охватило его, он выругался:

– Нужно было перевязку сделать…

– Только не доверяй дело Ольре, – послышался голос позади. Его владелец держал окровавленный клинок и потирал шею под шлемом. – Ну что, кажется, последний выбежал. Кто отправится проверять выживших?

Кулескор вышел вперёд, как кузен схватил его за предплечье со словами:

– Хватит геройствовать, у тебя семья. Дай мне.

– Тогда стоим оба, – старший прижал младшего к себе. – У тебя ведь тоже семья.

Рыцари покрутили головами, но не тронулись с места. Однако вперёд вышел посланник – единственный, кто не носил тяжёлой защиты на голове. Обмотав дыхательные пути шарфом, он скрылся в облаке гари и вернулся быстро, едва не потеряв сознание:

– Сгорели и задохнулись, сучата… Нету живых… Хорошее оружие, милорд. Жаль, что заморское, в наших войсках запрещено.

– Теперь счёт равный, – процедил Плоддеан. – Оба ведём себя не по-рыцарски.

– Счёт в команду синих, – разочаровал Кулес. – Потому что мы больше нарубили. Уходим!

***

Вечером после осмотра и перевязки лекарем, когда Плоддеан отправился с домашними рыцарями в бордель, Кулескор искал свою давнюю знакомую. Долгая разлука вызывала стеснение, потому у первых лиц лагеря мятежников и у самой аббатисы он так и не узнал, где живёт монахиня. Пытался выяснить с помощью слуг и мелких рыцарей, но люди терялись в показаниях. Кулес понял, что многие даже в лицо не знают ту, о ком идёт речь, и решил найти сира Кайфре в городских казармах. Рыцарь, словно почуяв неладное, недовольно хмыкнул, но барон напомнил о заданном разыскиваемой им вопросе. Между ними имелась особая связь, что убедило гарнизонного капитана в благости намерений приезжего.

Жила и несла службу она в главной церкви города, доминирующей над северным районом. Путь до магистрата, где проводились собрания, со слов сопровождающего Кулескора сира Кайфре, проделывала одна, без сопровождения. Коня ей дал сам бурмистр по приезду. Кайфре, осматривая со своим спутником молчаливые из-за военного положения улицы Наркивьи, рассказывал, что из всех членов совета Анориа приехала последней и быстро завоевала доверие окружающих. Кулес отвечал, как она всю свою жизнь с момента получения сана внушала доверие чистотой и искренностью слов и помыслов. Рыцарь, хотя и старался быть порядочным, однако не удержался от личного вопроса:

– Что же за связь между бароном с отшиба конфедерации и монахиней, давшей всевозможные обеты и несущей службу при аббатствах столицы, в центре нашего государства?

Кулес долго переглядывался с двумя мальчишками-оборванцами. Они прятались за лавкой под заколоченным домом, пугливо рассматривали двух вооружённых всадников, чьи одежды украшали гербы. Пошарив в наплечной сумке, барон нашёл мешочек с серебряниками, достал пару монет и бросил к лавке. Один из юнцов подбежал, подобрал монеты и показал другу. Проводили военных мальчишки полными удивления взорами.

– Она бесплодна, если ты на что-то намекаешь, – ответил Кулескор, когда они проезжали по другой улице. – Я влюбился в неё юнцом. Тогда отец возил меня в столичные земли на какой-то дипломатический приём. Анориа только получила сан и заступила на службу духовником к одному из баронов столичных земель. Почти сразу после семинарии, как выпытал я у моего ровесника, сынка того барона.

– Трогательно. Но любовь ведь исчезла, правда?

– Да, несколько лет я вёл распутный образ жизни, пока не нашёл её, – барон рассматривал качающиеся от ветра вывески таверн, лавок и мастерских. – Клайла, моя нынешняя супруга, как две капли воды похожа на Анориа. Разве что рыжеволоса, и моложе аббатисы на много зим.

– Где же твоя семья? – спросил Кайфре, приветствовав отряд рыцарей, которые двигались по улице навстречу.

– Они находятся в Лартомиане последние пару месяцев, – голос провинциала слегка задрожал. – Я не ждал, что столица под еретиками. И не успел вывести родных. Надеюсь, они спрятались.

Молча проехали две улицы. Сопровождающий обменялся поклонами с ещё одним патрульным отрядом и вновь поинтересовался:

– Что же они делали в логовище зверя? Зачем ты отправил их туда?

– Из-за страха и внушения, – от признания, казалось, с плеч Кулескора сошёл оползень. – Мой сосед барон Картия Орегас доложил, что вайны собираются в набег на нас, будто бы хотят прощупать почву перед ожидаемым вторжением. А мои земли на границе, в горах неподалёку несколько перевалов, ведующих к южанам. Тогда я не ведал, что источник церковной заразы не в епископствах, а в самой столице.

– Главное, чтобы еретики не знали о твоей судьбе в нашей кампании, – утешал гарнизонный рыцарь. – Мы приехали. Видишь шпиль за тем садом? Ищи её либо в саду, либо в церкви. Я возвращаюсь на пост. Доброго вечера.

Кулес пожал руку спутнику и пришпорил коня.

В саду молились горожане. Неторопливо объезжая аллеями сборища людей, Кулескор оглядывал тех, кто руководил молитвами. Ни одной церковной рясы, не то что женщины. Единственный человек, что напоминал таковую, годился барону в отцы.

Отдав коня церковному служке, барон вошёл внутрь. За столом при входе сидели два орденских рыцаря с вышитыми на туниках светло-серыми монетами – люди самого комтура. Значит, Анориа находилась здесь в безопасности. Хотя бы об одной дорогой для себя женщине Кулес мог не беспокоиться.

– Кто такой? – по-офицерски спросил один.

– Барон Кулескор Кортрайну, – поклонился гость. – Мне нужна молитва от сестры Анориа. Готов сдать оружие.

Рыцари осмотрели его. Говоривший ткнул локтем напарника, тот кивнул и сказал:

– Положи на стол, друг. Но – Творец Всемогущий любит ответственность – позволь обыскать тебя.

Разоружённый Кулескор двигался по пустым коридорам в направлении большого зала с алтарём. Рыцари сообщили, что обычно Анориа проводит время за чтением там, где её может найти любой желающий, будь то пришлый военный или простой горожанин. Умела она лечить не только физические, но и душевные травмы. Это Кулес помнил и без слов привратников, что расписали деяния жрицы во всех красках.

Венчал зал огромный золотистый анх, под которым располагался алтарь. Вокруг стояли десятки лавок. Резные мозаичные витражи едва пропускали свет, потому зал освещался множеством жаровен и фонарей. По углам скамей сидели несколько человек, каждый молился про себя. Кулес нашел на первой лавке женский силуэт, покрытый капюшоном. Доверившись удаче, барон сел рядом.

– Ты всегда молишься одна? – поинтересовался он и устремил взор к алтарю.

– Выше моего сана нет священнослужителей при всём церковном собрании Наркивьи, – её мягкий, почти родной, голос напоминал щебетание певчей птицы. – Я провожу молитвы и обряды самостоятельно, изредка пользуясь помощью послушников. Но здешние слуги Творца весьма неряшливы, глупы и апатичны. Потому их помощь требуется только при тяжёлых случаях.