Смерть возрожденная

Провинциальный барон выпрямился. Рыцарь остановился, свесил латные перчатки с изгороди, опираясь на неё, как торговец на лавку, и спросил:

– Какое самое сильное напутствие может испытать верный долгу своей любви воин?

Кулес обернулся: Плоддеан одарил его полным недоумения взором.

– Долг и любовь возрождаются, при обновлении и через испытания становятся крепче, – последовал ответ. – Смерть возрождению не подлежит, а подводит черту и начинает новый цикл. Эти слова я произнёс аббатисе Анориа при даче клятвы служить Нортирской конфедерации верой и правдой.

– И это выражение дословно она произнесла мне перед выходом за город, – рыцарь снял перчатку обменялся рукопожатиями с братьями-баронами. – Добро пожаловать домой, друзья.

– Плоддеан, – наконец представился кузен.

– Собирайтесь. Мы проведём ваших людей до городских казарм со стойлами. А вас двоих, – Кайфре надел перчатку и окинул провинциалов приветливым взглядом, – к высшему руководству. Анориа также включена в число посвящённых.

– Рад, что она здесь, – Кулескор облегчённо вздохнул. – Нортирская конфедерация справится с напастью только при помощи столь умных и верных Творцу подданных.

Кайфре, приняв узды своей вороной у сослуживца, оглянулся и недовольно помотал головой. Кулес понял, что некоторые из числа верных могли разочароваться во Всевышнем.

***

Провинциальных баронов разместили в гостевых палатах дома городского бурмистра, который из-за большого объёма работы проживал в магистрате. Сам магистрат, куда их с Плоддеаном проводил подчинённый Кайфре, являлся опорной базой, где собирались все важные лица южного дворянства. Внутри Кулескор познакомил кузена с несколькими людьми из своей старой жизни, которые неторопливо бродили по коридорам с кипами документов, тубусами с письмами, свитками, вооружением и многим другим. Однако времени на долгие разговоры не было, сопровождающий – молчаливый безымянный рыцарь – жестами требовал от гостей следовать вглубь административного здания.

Большой холл напоминал зал собраний. За круглым столом сидели пять человек. У дверей стояли стражи, которые с самого прибытия в зал героев недоверчиво кивали в их сторону.

Кулес узнал среди сидящих саму аббатису Анориа – единственную женщину среди заседающих. Ближе к выходу сидели трое крепких военных, чьи одежды украшали гербы: длань, рассыпающая серебряные монеты; куница в короне с шестопёром в лапках; голубой геральдический пион в дубовых листьях. Дальше всех находился щуплый мужчина с проплешиной на голове, облачённый в узорчатый камзол. Как и остальные, он не замечал гостей, хотя единственный сидел лицом к вошедшим, и продолжал распинаться перед собеседниками. Молчаливый рыцарь шёпотом представил сидящих за столом.

Слева вполоборота располагалась Анориа. Прикрывшись ладонями, носительница рясы вела про себя молитву. Казалось, что-то тревожит её, ибо из всей пятёрки только она не участвовала в беседе и даже не показывала иных жестов, кроме молитвы. Кулескор запомнил её не такой зажатой.

Дальше находился тот щуплый человек в знатном одеянии, по физическому развитию которого Кулес понимал, что он не воин. Сопровождающий представил его как Торбоскора – самого городского бурмистра, который подчинялся напрямую местному маркизу. Справа от него вёл конспект, не доверяя писарю, его непосредственный сеньор и наниматель: маркиз Оденна Бренего, один из сильнейших дворян конфедерации. Вполоборота – напротив аббатисы – с соседом слева переговаривался некий знатный темноволосый дворянин, имени которого сопровождающий не знал.

Того, кто из всей пятёрки сидел к гостям спиной, Кулескор узнал без посторонней помощи. Не по могучему телосложению и рисунку герба на плаще, а по голосу. Командирскому, грозному. Был он неблагороден по происхождению, но в Нортирской конфедерации благородство оценивают по поступкам и личной отваге. Этот человек являлся для Кулеса идейным вдохновением, настоящим рыцарем, лидером по духу и верным своим подчинённым. Кулескора всегда вдохновляло наличие в таких грозных людях довольно мягких черт, присущих любящим отцам, а не воинствующим героям.

– Великий комтур, посмотри, кто пришёл, – аббатиса прервала молитву и пылкую речь бурмистра.

Сидящий спиной обернулся. Одарил гостей доброй, но тоскливой улыбкой.

– Государь! – Кулес поклонился и жестом призвал кузена повторить.

– Кто это? – шепнул Плод.

– Тот, кто замещает магистра Мирхайса, – ещё тише ответил старший. – Его милость сир Лорбели.

– Рад видеть, друзья, – пробасил глава собрания. – Присаживайтесь.

Кузен с позволения комтура пожал ему руку и представился. Кулескор не удержался и попросил запястье Анориа для поцелуя. Гости сели между ней и Лорбели.

– Вам представили всех? – Анориа слегка наклонила голову. Её мягкий, чарующий голос утянул в глубокие воспоминания.

Кулескор сохранил в памяти каждую встречу с ней. Она была и остаётся словно сестрой-близнецом его любимой супруги, несмотря на разницу с той в возрасте. Анориа старше Кулеса почти на десять лет, а его супруги – на все пятнадцать. Однако для своих сорока семи ей удавалось сохранять необычайно молодую, почти девичью внешность: ни одной морщины, тонкие губы без рытвинок, нос без единой точки. Светло-голубые глаза сияли светом и непередаваемой аурой властности, хотя колдовать монахиня не умела, как и не владела духовной силой. Отличали от супруги прибывшего Кулескора остролицую священнослужительницу только светлые волосы, тогда как Клайла обладала обжигающе рыжей шевелюрой.

– Кулескор? – спросил орденский военачальник.

Напоминал он внешним видом не медведя, но мускулистого земляного элементаля: массивного, поджарого, гладко выбритого. Кулес видел его в бою. Светловолосый гигант двигался необычайно быстро для своего роста, резок был и в словах. А строгим взглядом ярко-голубых глаз умел отдавать весьма красноречивые приказы.

– Прошу прощения, – опомнился старший барон. – Разум мой захватили воспоминания. Да, нам представили всех, кроме милостивого господина.

Прибывший кивнул на безымянного мужчину между маркизом Оденной и великим комтуром.

– Ральхт, капитан Сидорийской компании, – неизвестный не удостоил поклона.

– Наёмник?! – удивился Кулескор. – Государь, разве не будет разумным…

– То, что происходит в нашей стране, старый друг, – серьёзно, уже как подчинённому, ответил Лорбели, – требует применения силы. Чем больше мы вложим в наш монолитный кулак, тем выше вероятность наступления благоприятного результата для всех нас.

– Сидорийская компания, – продолжил Кулес, – часто нанимается церковью для защиты своих интересов.

– Те дни в прошлом, – проговорил командир наёмников. – Великий магистр обещал нам достойную оплату, но мы советом компании признали: если на конфедерацию нападут вайны-южане, то им удастся дойти до самой столицы. Хотя и там не всё гладко…

– То есть? – не понимал тот.

– Мы выехали из земель столицы вовремя, перед началом карантина. Видели достаточно, – наёмник покрутил пальцем лихие усы. – Раньше фанатики сжигали людей на кострищах, прилюдно пытали, ставили унизительные клейма и выжигали оккультные татуировки, якобы на то существует воля илтатрий. Сейчас люди стали пропадать. А из каземат городской тюрьмы постоянно доносятся странные крики, более не принадлежащие человеку.

– Мой друг, – наклонился над столом Плоддеан, – из тюрьмы… столицы нашего государства? Лартомиан – источник заразы? Не земли епископов воспитали оккультистов?

– Истина так, – кивнул темноволосый. – Местные епископы ходят под руку с покрытыми шапелями и колпаками привратниками. Те, кого дворянство конфедерации считало ополчением, инструментом защиты церкви, на самом деле являются армией. У них появились доспехи, хорошая сталь, какие-то командиры. Штурмовать столицу – безумие.

– Лартомиан стоит на огромном холме, проезд в город возможен только по северному склону, – заметил комтур. – Внутри живёт почти сто тысяч человек, гарнизон там на тысяч пять стражи и пару сотен конных. Учитывая то, что часть стражи завербована церковью, часть перебита, а остальные бежали, то городской арсенал в полном распоряжении еретиков. Для штурма одного только города нам потребуются все дворяне конфедерации. Однако многие намерены защищать свои земли от подпольных ячеек церковников, что пока дремлют. И ждут своего часа. Наш враг – церковь, Кулескор, Плоддеан. Вайндуол не угрожает нам.