Страница 18 из 32
Я чуть-чуть наклонилась вперед и присмотрелась к изображению в конце страницы.
Какой-то особо удачливый фотограф успел запечатлеть момент: на фотографии было прекрасно видно, как сыплются вниз металлические детали, как бегут в страхе люди, как плещется взбаламученная Темза, принимая то, что когда-то называлось мостом, в свои объятия; но главное — снимок был настолько отчетлив, что я легко заметила подозрительные темные пятна, напоминающие тени или клубы черного дыма, о которых упоминали очевидцы.
Многие спорили по этому поводу — нашлось слишком большое количество человек, утверждающих, что это были какие-то мистические силы, сверхъестественные существа или духи.
Глупости какие-то.
***
Восьмого за ужином мама обмолвилась о том, что бабушку забрали в больницу.
Я почти не обратила внимания на это, поглядывая за окно, где во дворе Гермиона чего-то ждала.
***
Одно событие способно изменить жизнь.
Человек действительно растет и меняется, набирая жизненный опыт.
Спокойная, размеренная жизнь — да-да, целая жизнь! — может пойти по другому пути лишь из-за одного события.
Не из-за прошлого, каких-то дел, убеждений или мировоззрения.
Просто в какой-то момент ты понимаешь — как прежде уже никогда не будет.
Бабушка умерла в середине ноября — через десять дней после того, как ей стало хуже.
Точнее, так думала я.
Оказалось, что болела она давно, а меня просто берегли. Ложь во благо и защита от несчастья — а потом сокрушительный удар.
Тогда-то я и узнала, что человек умирает, но никогда не уходит. Он остается с вами — не так, как утверждают, когда хотят подбодрить. Не в ваших сердцах, мыслях или около вас в виде бестелесного духа.
Умерший остается в вещах — тех, что подарил вам когда-то, или в своих собственных. В скрипящем полу и протекающей крыше, в ключах от дома, в документах, которые никто и никогда не решится уничтожить полностью, в открытках, письмах, сообщениях, рисунках и фотографиях, в телефонной трубке, которая, возможно, даже зазвонит еще пару раз, в стареньком черно-белом телевизоре, во всех до единой книгах — о любви, о ненависти, о счастье и о депрессии, — в мебели и в облезшем, поседевшем коте, который в итоге все равно сбежит после похорон.
Отпечаток остается на всем.
Пожалуй, все же и в вашей душе остается след, размером с ту роль, что играл этот уже даже и не человек в привычном смысле этого слова в вашей жизни.
Вещи были собраны мгновенно — мама проконтролировала все. Она держалась как-то пугающе спокойно, почти безразлично, и у меня не хватало смелости подойти и просто обнять ее.
Когда вечером мы садились в машину, я задержалась, присев завязывать шнурки. Чемоданы к тому времени уже были внутри, папа перепроверял различные машинные штуковины и количество бензина, а мама на кухне упаковывала нам в дорогу бутерброды.
Я одна могла видеть и слышать — впрочем, как и всегда.
Голубой олень появился из ниоткуда — выскочил из стены, до смерти напугав Гермиону и Драко. Я так и не поняла, каким образом их машина, воспроизводящая голограммы, включилась сама и где она, вообще, находилась.
Я слишком давно не видела эти светящиеся клубы тумана, поэтому замерла с открытым ртом, не особо обращая внимание на происходящее вокруг. Олень, топнувший копытом, молниеносно занял все мои мысли.
Это и было причиной того, что я не заметила открытого окна, из которого послышался мужской голос.
Не Малфоя.
Голос оленя.
«Министерство пало».
========== Четвертый Год. Второе полугодие ==========
Комментарий к Четвертый Год. Второе полугодие
Внимание: не бечено!
Тайна происхождения и существования магического общества может быть разглашена лишь при наличии особых на то причин: опасности жизни и здоровья мага или маггла, магического существа.
***
Новый год мы встретили уже дома.
Я засыпала тридцать первого декабря и, памятуя о том, что не загадала желание на Рождество, закрыла глаза и попросила, чтобы жизнь наладилась.
Чтобы все вернулось на круги своя.
***
Показания термометра скакали от нуля до пяти градусов, но ветер и снег отбивали всякое желание выходить на улицу. Впрочем, не только из-за погоды хотелось сидеть дома, рассеянно изучая виды за окном. Я старалась переварить события последних нескольких недель, уложить их в голове и смириться с мыслью, что жизнь незримо изменилась.
Наверное, найди я себе в те дни занятие, было бы проще, но школа начиналась лишь через неделю, Энди не было в городе, а совместное времяпрепровождение с родителями не радовало так, как раньше, и было, скорее, наполнено повисшей в воздухе горечью утраты.
Проснувшись шестого января, я мельком глянула в окно и почти было отправилась переодеваться, умываться, завтракать и выполнять другие утренние обязательные дела, но…
Конечно, я увидела ее.
Гермиона стояла во дворе, переминаясь с ноги на ногу и оставляя на снегу следы — небольшие темные вмятины. Она была в простых домашних брюках, какой-то мягкой обуви не по погоде и в огромном, пушистом свитере, явно связанном вручную. Он был бордового цвета с гигантской желтой буквой «Г» на груди. Уверена, что уже видела где-то такое сочетание цветов. Гермиона небрежно закатала рукава, которые, как и весь свитер, были не совсем подходящей длины; ворот был слегка растянут, открывая взгляду шею и небольшой участок плеч и груди. Снег быстро таял, попадая на кожу, и Гермиона чуть дрожала, ежась, но не уходя с улицы.
Драко, кажется, удивился, заметив ее на улице, но не подал виду, когда Гермиона, не вытерпев, сделала несколько быстрых шагов вперед и распахнула перед ним калитку, что-то без остановки тараторя и без промедлений уводя его в дом.
Возможно, остаток моих каникул будет не так уж и тосклив.
***
У шпионов всегда найдется куча различных примочек, которые они используют по случаю и без, чтобы выслеживать, подслушивать, подсматривать, разнюхивать и разыскивать нужное и ненужное. Они мастерски маскируются, прячутся, оставаясь в гуще событий, а когда надо — в самый правильный момент — раскрывают все карты, вытаскивают козырь из рукава, сбрасывают маски, и — вуаля! — все тайное становится явным.
Дело раскрыто. Враг повержен.
У меня не было врагов. Пожалуй, так же как и различных хитростей и уловок. В моем арсенале было только окно, которое я иногда могла распахнуть в нужный — тот самый правильный — момент, чтобы подслушать и подглядеть, но не для успешного завершения очередной операции, а лишь ради забавы.
Хотя в том году четырнадцатый все равно не радовал так, как раньше.
***
Малфой был холоден и бледен, сливаясь с фоном: волосами с белым, мрачным небом, темной одеждой с сухими, голыми деревьями, бескровной кожей с лежащим вокруг снегом и серыми глазами с темными тучами, нависшими, казалось, прямо над головой.
Он был угрюм, зол, расстроен и явно утомлен. На лбу красовалась новенькая, свежая царапина, а в вырезе пальто виднелся небольшой красно-фиолетовый рубец.
На улице было пусто, и его фигура хорошо просматривалась со всех сторон: двигался Драко резко, несдержанно; снег и лед громко хрустели под тяжелой поступью, а калитка только жалобно скрипнула, когда он пинком раскрыл ее и порывисто затворил за собой.
Дверь в четырнадцатый дом оглушительно хлопнула, когда Малфой скрылся внутри.
***
Старенький магнитофон подпрыгнул, взвизгнули динамики, огоньки на шкале ярко вспыхнули один за другим и загорелись ровным светом. Раздался веселый, несколько игривый голос ведущего.
— Поймала, — победоносно воскликнула Гермиона, подскочив на месте и повернувшись к Драко. — Поймала, Мерлин! Я поймала.
Он спокойно отложил бумаги, которые перебирал до этого, и медленно потянулся, придвинувшись ближе, сохраняя невозмутимый вид, но мне отчего-то показалось, что он разделял радость Гермионы.
— Сегодня не время говорить о потерях, разочарованиях и прочих горестях, — вещал ровный голос из недр радиоприемника. — Я думаю, вы согласитесь, что хоть Пожиратели и доставляют нам некоторые неприятности, мы неплохо держимся, — послышался смешок, а затем на короткое мгновение воцарилась тишина. Гермиона напряглась, взволнованно посмотрев на Драко, но как только он покачал головой и кивнул в сторону радио, оно вновь бодро заговорило: — Сегодня с нами тот, кого вы давно хотели услышать, а я давно хотел расспросить. Ну что, Равелин, как долго нам осталось вздрагивать и визжать словно девчонкам, услышав шорох или чужой шепот в собственном доме?