Страница 32 из 32
Выходя из гаража, я посмотрела в маленькое оконце, выходящее на улицу. Идеально круглая белая луна озаряла дома сияющим светом, однако, над четырнадцатым он приобретал какой-то призрачный, зеленоватый оттенок. Я разрешила себе остановиться всего на секунду, потому что просто была не в силах спорить с самой собой, и моему затуманенному разуму показалось, что наверху, прямо над крышей, облака или дым образовывали какой-то причудливый силуэт, отдаленно напоминающий рисунок на руке Малфоя.
В тот день — день своего восемнадцатилетия — я окончательно распрощалась не только со своим детством.
Я сказала свое «прощай» Драко и Гермионе, которые наверняка даже и не нуждались в нем.
========== Эпилог ==========
Любезно напоминаем, что родившиеся между 1985-1998 не получили свои письма из Хогвартса, поскольку Министерство, находясь под влиянием Волдеморта, уничтожило списки магглорожденных. Работа над их восстановлением продолжается до сих пор.
hpjokes
Я не видела никого из них около семи лет и не думала, что когда-нибудь еще увижу.
Признаться честно, я и не вспоминала о них.
Жизнь была слишком полна для размышлений о судьбах других, более близких мне людей.
Аннабет неожиданно увлеклась танцами, а маленький Каспер просто обожает, когда ему включаешь любую мелодию. Энди иногда сварливо бурчит, что дети должны интересоваться наукой, но я всем довольна.
Возможно, моя жизнь не такая удивительная, никоим образом не поражает воображение и не наполнена до отвала событиями, но у меня есть все, что нужно: крыша над головой, любящий муж, двое замечательных ребятишек, собака, любимое занятие и несколько различных увлечений, некоторых из которых разделяет и моя семья. Чем не жизнь из журнала, книжки или фильма?
У меня хорошие отношения со своими родителями, переехавшими ближе к центру, и с семьей Энди, а также со всеми соседями.
Кстати об этом.
Мне передали, что у нас появились новые соседи — их пока видели лишь пару человек, да и то мельком. Впрочем, я не расспрашивала — не особо интересуюсь сплетнями нашего квартала. И новые соседи — кажется, пара — не очень-то волнуют меня.
По крайней мере до того момента, как Аннабет приходит ко мне ночью и тихо просит, чтобы я зажгла ей ночник: на улице погасли все фонари — видимо, короткое замыкание.
Я выскальзываю из постели, стараясь не потревожить Энди, и беру малышку на руки.
Выключатель щелкает, и ночник у ее постели загорается мягким, голубоватым светом, рассеивая темноту вокруг кровати. Я укладываю Аннабет и сижу рядом, пока она не засыпает. Она смотрит на меня, хотя глаза слипаются, и пытается ухватиться за мою ладонь, но рукопожатие постепенно слабеет, и она почти было проваливается в сон.
Но уже на грани Аннабет приоткрывает глаза и доверчиво сообщает мне, что видела волшебников.
Они появились из воздуха, говорит она, прямо посреди улицы. Она точно уверена в этом, несмотря на то, что свет пропал, потому что его волосы блестели в темноте.
Они были белые-белые, но еще немножко желтоватые. Аннабет старается описать их, но никак не может найти слов. Главное, что не седые, повторяет она, а именно белые.
И засыпает.
***
Я стараюсь дотерпеть до утра, но всё же не выдерживаю и, проснувшись раньше всех, выбегаю на улицу.
Мне снова одиннадцать, и я несусь к забытому и заброшенному дому под номером четырнадцать, который приветливо скрипит, завидев меня, будто оживший после длительного сна.
Его не снесли, никто не заселился туда, и дом стоял все эти годы почти такой же, как в моем детстве. Иногда мне казалось, что я вижу мелькающие в окнах тени, и изредка по ночам, когда мне не спалось, я будто бы видела темные фигуры в плащах, изучающие двор, но в четырнадцатом не было жизни. Только каштан возле дома продолжал свое зацикленное существование: он обрастал почками, из которых появлялись листья, потом цвел, обкидывал двор каштанами, желтел и краснел, терял свои листья и долгие два, а то и три месяца стоял голый и печальный.
Иногда я разделяла его печаль, иногда жалела, но чаще всего попросту не обращала внимания — все эти годы было не до этого. Аннабет родилась в июне, пять лет назад. Многие хорошо запомнили тот миг, когда во всей больнице потухли лампы, а секунду спустя помещение оглушил громкий — первый! — крик моей дочери. Спустя два с половиной года появился Каспер.
Винсент реагировал на детей неоднозначно, и мы порой боялись оставлять его в комнате с ними, но в конце концов он нашел общий язык с обоими, если можно сказать такое о еле-еле говорящих малышах и молчаливом псе.
События моей жизни проносятся перед глазами, пока я подхожу к четырнадцатому дому. Уже издали я вижу, что двор все так же не ухожен, стены слегка обветшали, а крыльцо с одной стороны сгнило, но все это перестает иметь значение, когда я оказываюсь прямо возле калитки и смотрю на знакомую дверь — дверь, которая медленно приоткрывается, возвращая меня в детство.
Я моргаю и чувствую, как рушится мой внутренний мир.
На пороге сидит постаревший рыжий кот.
***
Я говорила с Гермионой Грейнджер три раза в жизни. Два, если точно, потому что в первый раз я даже не участвовала в разговоре.
Я говорила с Драко Малфоем один раз.
Они даже не знали, как меня зовут, да и я сама не знала о них ничего, кроме имен.
И, возможно, того, что у них есть тайна. Тайна, которая никак не давалась мне.
Но теперь я поняла.