Клинок архангела

— Моя жена, — сказал он то, что не говорил никому другому, — любила солнечный свет. Она выходила со мной в поле, и пока я работал, она, — укачивала нашего малыша, — шила. Я постоянно рвал рубашки. — Смех Хонор был мягким, а голос нежным, когда она сказала:

— Замечательная жена.

— Так и было, — продолжил он, зная, что, хотя мужчина, которого любила Ингрид, отличался от него, как ночь ото дня, он никогда не перестанет оплакивать потерю её улыбки, — но временами она сводила меня с ума. Я говорил, что починю что-то в доме, когда вернусь, и к моменту, когда приходил с полей, она чинила сама, и синяки были доказательством этого. — Его сердце почти остановилось в тот день, когда он нашёл её на крыше. — И она не умела готовить. — Хонор подняла голову, сверкнув глазами.

— Ты когда-нибудь говорил ей об этом?

— Ты так недооцениваешь мой интеллект? — Он наклонился, пока их лбы не соприкоснулись. — Она притворялась, что любит готовить, а я притворялся, что обожаю её стряпню, и мы оба жили ради деревенских праздников, когда можно было купить что-нибудь на базаре.

Смех Хонор вышел глубоким и хриплым, проникающим в самую кровь Дмитрия. И на мгновение он почувствовал себя… счастливым таким, каким не был с того дня, как дом среди полей превратился в пепел, забрав с собой его сердце.

— Ты ведьма, — сказал он, наклоняя голову, чтобы завладеть её губами в поцелуе, в котором была и сладость солнечного света, и хорошая доза грубой сексуальности. — В моей постели, Хонор. Вот где я хочу тебя видеть. — Она обхватила его лицо ладонями и прошептала влажными от его поцелуя губами:

— Думаю, именно там я и хочу быть.

Когда они вернулись в Башню, было уже совсем темно. Веном ждал их.

— Это пришло сегодня по почте. — Он протянул конверт, в котором лежало письмо, написанное тем же кодом, что и татуировка, которую Хонор принесла в Башню.

— Через пятнадцать минут я ухожу присматривать за Сорроу, — сказал Веном, пока Хонор просматривала письмо. — Хочешь, найду кого-нибудь другого, чтобы я отправился в Анклав Ангелов?

— Нет. Иллиум там.

Хонор, уже расшифровывая код в уме, отключилась от остальной части их разговора. Она подумала, что ей не потребуется много времени, чтобы перевести, учитывая работу, которую она проделала над татуировкой. Час спустя она встала с дивана, на котором сидела в кабинете Дмитрия, и передала вампиру перевод.

«Ты забрал то, что я любил. Теперь я заберу то, чем ты дорожишь».

Хонор провела руками по лицу, пока Дмитрий молча читал сообщение.

— Он знал, что Исис сделала с тобой. И всё же…

— Похоже, любовь, — пробормотал он, — действительно слепа.

Отложив листок бумаги, он взял телефон.

— Джейсон, — сказал он, когда на другом конце ответили. — Опиши мне Каллистос. — Пауза. — Да, вне всякого сомнения.

Хонор подождала, пока он повесит трубку, чтобы сказать:

— Каллистос был любовником Исис?

— Да, хотя тогда у него было другое имя. Юноша, контракт которого начался всего несколько десятилетий назад. Когда мы нашли его, у него шла кровь после встречи с Исис. — Оставить его в живых было легко. — Мы считали его очередной жертвой. — Но Каллистос, похоже, любил свою хозяйку, несмотря на жестокость. — Молодой ангел, — добавил он, тщательно подбирая слова, чтобы не подвергать Хонор риску стирания памяти, как это случилось со смертной возлюбленной Иллиума, — пропал при дворе Нехи. Никто не знает, когда он исчез. — Особенно учитывая следующий факт. — Спроси имя старшего вампира, который отвечал за него.

— Каллистос, — сказала Хонор, выдыхая.

— Так он создаёт этих протовампиров. — В её глазах был вопрос.

— Я знаю, ты не расскажешь мне о процессе, поскольку даже кандидатов усыпляют на начальных этапах, но все знают, что вампиров обращают ангелы. Я всегда думала, что это делают старшие.

Хотя ангелы никак не опровергали это мнение, на самом деле именно у молодых токсин быстрее накапливается в организме. Чем старше ангел, тем выше уровень устойчивости — хотя даже архангелы не неуязвимы, как доказал Урам.

— Джейсон только что сказал, что в последний раз ангела, похожего на Каллистоса, видели год назад, — сказал он, не отвечая на её подразумеваемый вопрос. — Если предположим, что его похитили вскоре после этого, и, принимая во внимание возраст, он смог бы успешно превратить одного вампира.

— Каллистос пытался создать больше, — сказала Хонор, подходя к зеркальному стеклу окна, дождь, начавшийся сорок минут назад, превратил город в окутанный туманом мираж, — и это ослабило эффект. — Нахмурив брови, она снова прошлась по ковру. — Вполне вероятно. — Мало того, что Каллистос не следовал верным процедурам, так ещё и причина мутации в клетках крови мёртвых мужчин. — Теперь, когда у нас есть имя и мы знаем, как он выглядит, будет намного легче загнать его в угол. — Подойдя и встав рядом, Хонор прислонилась к столу и кивнула. Однако выражение её лица было обеспокоенным. — Я не могу перестать думать о Джиане. Она казалась такой любящей матерью

— Да… безумие Эймоса — его изъян.

Но у Дмитрия были большие сомнения на этот счёт, судя по наблюдениям на протяжении многих лет, эта глубокая ненависть, смешанная с извращённой любовью, уходила корнями в то, чего никогда не должно быть, в уродство, которое посеяло зерно глубокой порочности в душе.

Полуночно-зелёные глаза встретились с его, преследуя и обещая ему несбыточную мечту.

— Ты же в это не веришь. — Сокращая расстояние между ними, он погладил пальцами её подбородок, мягкость кожи была непреодолимым соблазном.

— Думаешь, умеешь читать меня?

— Я думаю, — она схватила его за запястье, — я знаю тебя гораздо лучше, чем должна.

Да.

Слишком часто он видел в её глазах знание, которого быть не должно, чувствовал принятие в поцелуе, а от смеха у него болело сердце. Дмитрий задумался, не поддаётся ли он сам утончённому безумию. И всё же не мог отстраниться.

— Сегодня нам больше нечего делать. — Телефонный звонок Джейсону привёл в движение поиски Каллистоса, а что касается сына Джианы, Дмитрий уже поднял по тревоге весь регион. И иногда мужчине нельзя упускать момент, наплевав на последствия. Упустить его означало, что он больше никогда не наступит.

«— Дмитрий, пойдём, потанцуем.

— У меня ноги болят, Ингрид. Давай, когда вернусь с рынка? — Её улыбка озарила комнату, хотя в глазах жены Дмитрий заметил молчаливого незваного гостя — страх.

— Когда вернёшься».

Вот только люди Исис забрали его, когда он вернулся. Его последним воспоминанием о жене было то, как она держала на руках их детей и пыталась не выдать ужаса, который превратил её карие глаза в чёрные. Он больше не смог вернуться и потанцевать с женой, под смех Миши и возню малышки. Но он мог поцеловать женщину, как-то ставшей частью его, в чьём взгляде были тайны, которые он стремился разгадать.

— Пора, Хонор. — Он увидел, как кожа натянулась на её скулах, знал, что Хонор не была уверена, что не запаникует и не набросится на него в целях самозащиты, но её ответом было простое, властное:

— Да.

Хонор молча осматривалась, пока Дмитрий вёл её вверх с этажа, окрашенного в сверкающий опасный чёрный цвет, на верхний этаж Башни. Оказалось, там был белый ковёр со сверкающими золотыми нитями, краска на стенах была такой же белой с золотыми крапинками, произведения искусства представляли собой смесь старого и нового — блестящий гобелен с изображением гор, неба и жилищ, двери которых открывались в воздух; сверкающий меч, острый как бритва; плакат в рамке с названием нелепого сериала «Добыча охотника» с накаченным героем и его «лисицей-вампиром».

— Иллиум купил его для Елены, — сказал Дмитрий, проследив за её взглядом.

— Интересно посмотреть на её реакцию. — Губы Хонор дрогнули.

— Они хорошие друзья. — На лицо Дмитрия легла тень, но он просто произнёс: — Апартаменты Рафаэля занимают половину этажа. Остальная часть территории разделена на квартиры для Семёрки, хотя моя занимает вдвое больше места, чем остальные, поскольку я провожу большую часть времени в городе.