Клинок архангела

— Ты везде такой загорелый?

— Только одним способом ты можешь найти ответ на этот вопрос.

Глава 22

Подняв взгляд, она увидела полуприкрытые глаза, губы, изогнутые ровно настолько, чтобы сказать, как он наслаждается собой… и чувственность, столь же смертоносную, как оружие на столе. Этот мужчина не будет добр к женщине в постели.

— Сними футболку. — Он быстро стянул с себя ткань, обнажив мускулистые плечи, пресс, который ей хотелось облизать, и тонкую линию волос, спускающуюся под джинсы.

— Уже приказываешь? — пробормотал он, бросая футболку на ковёр.

— Мне кажется, ты хотел бы поработать кнутом.

— Может, да. — Он порочно улыбнулся.

Отступив, она свела его ноги вместе и придвинулась, чтобы оседлать. Дмитрий позволил ей делать то, что она хотела, и Хонор знала почему. Если бы Дмитрий хотел, чтобы она распласталась на полу, она была бы там до того, как увидела, что он двигается. Но дело не в силе или боли. Это нечто иное. То, что она не совсем понимала, но знала, что это важно.

Он ощущался настоящим мужчиной — мышцы бёдер напрягались, жар тела ласкал её с томной интимностью, такой медленной и нетребовательной, что она не сопротивлялась этому… хотя и знала, что с Дмитрием всё не так просто. Он мужчина, который воспользовался бы любой уязвимостью.

Прикоснувшись к нему кончиками пальцев, она начала изучать мрачно-сексуальное существо, которое должно вселить страх в сердце — и которое всё ещё пугало своей жестокой бесчеловечностью — но заставляло чувствовать себя в безопасности, хотя Хонор не могла объяснить этого. Каким бы иррациональным это ни было, она доверяла Дмитрию.

Когда она провела указательным пальцем по верхней части брюшных мышц, Дмитрий вздрогнул. Едва заметно, но она уловила. Поэтому она повторила действие — и увидела легчайший намёк на улыбку, столь же опасную, сколь и чувственную.

— Какое терпение, — протянула она, подаваясь вперёд и упираясь предплечьями ему в грудь.

— Думаю, бессмертие даёт мужчине время научиться многому. — Его взгляд задержался на её губах. — Поцелуй меня. — Она провела кончиком пальца по его губам, задержавшись на нижней. Она видела его рот, поджатым от гнева, изогнутым в веселье и насмешке. Несмотря на всё это, она хотела попробовать его на вкус. Только одно.

— Они кормились от моих губ. — Эти глаза цвета тёмного шоколада внезапно стали смертельно чёрными, но Дмитрий лишь произнёс:

— Неумело.

— Да. — Это больше походило на то, как они резали её клыками, причиняя боль. Дмитрий слегка пошевелился, мышцы заиграли, напоминая о силе, но опять же, он оставил следующий ход за ней. Она не стала бы решать, что это проявление нежности с его стороны. Нет, Дмитрий хищник — и её преследовали. Медленно, непринуждённо и решительно.

— Не двигайся, — сказала она, наклоняясь к нему, и их дыхание смешалось. Лицо Дмитрия ничего не выражало, настолько, что Хонор могла бы счесть его невозмутимым, если бы не чувствовала напряжения в теле, созданном для женского проклятия.

Первое прикосновение к его твёрдым тёплым губам было всего лишь шёпотом. Её сердце бешено заколотилось, и это не паника. Поэтому она слегка пососала его верхнюю губу, прежде чем отпустить, чтобы провести языком по нижней, ублажая себя с этим мужчиной, который был её личным афродизиаком. Его грудь вздымалась и опадала под её руками, дыхание стало неровным. Её сердце удовлетворённо дрогнуло. Ей не нужно заглядывать в прошлое, чтобы знать, — Дмитрий испробовал все возможные чувственные действия, наслаждался каждым декадентским грехом… и всё же отреагировал. Она знала, что ответ был искренним — Дмитрий не из тех мужчин, которые притворяются.

Пульс бился в каждом дюйме её тела, Хонор накрыла его рот своим, ощущая вкус глубоко внутри, и подняла руки, чтобы обхватить ладонями его лицо. Она всегда так делала, подумал Дмитрий, вспоминая, как она гладила длинными умелыми пальцами его щеку, подбородок во время несостоявшегося поцелуя в лесу — и раньше, у ручья. Только одной женщине он позволял такую нежную близость.

«— Почему ты так целуешь меня, Ингрид? Будто я сломаюсь?

Смех, хриплый и знакомый.

— Я не целую тебя, муж. А люблю».

Хонор сжала руки чуть крепче, когда проникла языком в его рот. Дмитрий чувствовал, как мышцы напряглись до боли — быть пассивным в сексуальной ситуации нелёгкая задача для мужчины, который всегда был агрессором. Но попытаться так вести себя с Хонор означало бы потерять её… Поэтому он оставался неподвижным, терпеливым, как охотящийся волк. Довольно скоро она будет принадлежать ему, и тогда он начнёт играть. В этот момент она скользнула по его клыку. Его член, и без того твёрдый, стал почти болезненно жёстким… и Хонор замерла.

— Я хочу, — пробормотал он тоном, рассчитанным на то, чтобы погрузить её в фантазии, такие же тёмные, как ароматы, которыми он покрывал тело, — делать с твоими губами то, от чего ты покраснела бы.

— Я не краснею. — Тихий шёпот, мышцы расслабляются.

— О? — Он изложил один из планов в изысканных эротических деталях, потакая себе так же сильно, как и ей.

Жар охватил её кожу, но это был не румянец.

— Хочу. — Вздрогнув, она очень осторожно лизнула его другой клык. Её тело снова напряглось, но мышцы уже не были такими жёсткими, и когда она прервала поцелуй, чтобы перевести дыхание, эмоция, сверкнувшая в глазах, не имела никакого отношения к страху. — У тебя, — сказала она тихим, интимным тоном, каким говорят между собой влюблённые, — вызывающий привыкание вкус. — Он положил одну руку ей на бедро.

— Это могло бы компенсировать факт, что ты не так восприимчива к соблазнительному запаху, как следовало бы. — Хриплый смех, который ассоциировался с одним из самых старых воспоминаний.

— Вряд ли это был бы честный бой. — Издав низкий, глубокий звук удовольствия от ласки, которой он дразнил кожу, Хонор удивила его очередным поцелуем, на этот раз не таким нерешительным. Её груди, полные и упругие, прижимались к его торсу, соски были упругими точками, которые Дмитрию хотелось зажать зубами, пока ласкал её мягкую плоть.

К тому времени, когда она прервала поцелуй, ощутив вкус его нижней губы, её дыхание было прерывистым. Его тоже было не особенно устойчивым — но этого Дмитрий и ожидал, учитывая неистовую тягу, которую испытывал с момента, как она вошла в его кабинет. Если бы у него было хоть чуточку меньше самообладания, и если бы она была хоть чуточку менее напугана, он бы сорвал джинсы и прижал к двери своего кабинета ещё до того, как узнал имя, его член был бы погружен в неё, а клыки вонзились бы в шею. Очень быстро.

Он откинул голову на спинку дивана, когда она начала прокладывать дорожку поцелуев вниз по его шее, наслаждаясь пышной тяжестью на бёдрах, влажной мягкостью губ на той части его тела, которая была изысканно чувствительной, и всё же той, которую он никогда не позволял ласкать любовницам. Он не доверял никому, чтобы подпустить так близко к сонной артерии. Затем Хонор провела языком по маленькой впадинке у основания шеи. И он положил руку ей на бедро.

Одно резкое движение, а Хонор оказалась в другом конце комнаты, умудрившись при этом поднять один из ножей с журнального столика.

Его приводило в ярость видеть страх в ней, в этой сильной, чувственной женщине, которая тронула его знанием, противоречащим факту, что они не знают друг друга, но он сохранял сдержанный тон, пронизанный ленивой сексуальностью.

— Очевидно, в следующий раз нужно спрятать оружие подальше. — Через несколько долгих секунд пелена кошмара исчезла из зелёных глаз Хонор. Уставившись на лезвие в руке, она тихонько вскрикнула и метнула в стену над головой Дмитрия. — Уже сдаёшься? — Он вновь поманил её пальцем. Хонор бросила на него взгляд, в котором таились тысячи безымянных ужасов, но двинулась к Дмитрию, чтобы принять прежнюю позу верхом, даря тяжесть соблазнительно женского тела, созданного для мужчины… для удовольствия Дмитрия. Когда она потянулась, словно собираясь поцеловать его, он покачал головой. Подняв палец, он провёл по напряжённой линии её подбородка и напряжённым сухожилиям шеи.