Таймер

– Так, мы уяснили, что «ЮФИ» была самой могущественной силой старого мира, – кивнул Алексей.

– Да, но её отличительной чертой было не это самое могущество, а цепкость ума её руководителей и их великий гуманизм. Зачастую у власти находились весьма посредственные личности, либо люди, хоть и незаурядные, но очень жестокие и имеющие лишь одно желание – править. А чем обернётся их воля для простых людей… им было наплевать. «ЮФИ» – другое дело…

– Вы так восхищенно говорите о руководстве компании, словно были с ними знакомы, – засмеялся Дмитрий.

– А я и был знаком. С Лексом Годсоном, – уточнил старик.

Оба молодых человека удивленно вытаращили глаза.

– Быть не может! – произнес Алексей. – В прошлом году было столетие с начала «Предельного кризиса», а вам семьдесят восемь лет. То есть, даже если бы он принял ТТВ 19 сто лет назад, то прожил бы после этого чуть меньше двадцати четырех лет. Ну, теоретически, вам могло быть полтора годика на момент его смерти.

– А с чего вы взяли, что Годсон хоть раз в жизни пробовал ТТВ 19? – улыбнулся Фрейтас.

– Нет?! – выпалили парни.

– Ни он, ни Паттерсон, ни Ксанти их никогда сами не принимали, – кивнул Нул. Двое из них прожили около девяноста лет, а Годсон дожил аж до девяноста шести. Мне было двадцать пять, когда он приехал к моему отцу, и они с ним сидели и беседовали вот в этих самых креслах, где сидите вы.

Дима с Алексеем вскочили на ноги словно ошпаренные.

– Да вы садитесь, молодые люди, садитесь, – невозмутимо продолжал Нул.

– Мистер Фрейтас, – после минутного замешательства сказал Дмитрий, – как такое могло получиться, что нам понадобилась информация о «ЮФИ», мы обратились именно к вам, и вы реально можете нам помочь? Это что, совпадение такое?

– Мой юный друг, – ухмыльнулся старик, – я думаю, что конкретные личности не имеют значения. Я не склонен искать в вашем прибытии некий мистический смысл. Просто рано или поздно кто-нибудь пришёл бы ко мне, потому что я располагаю единственной в мире информацией такого рода.

– И прямо так легко готовы ей поделиться? – недоверчиво посмотрел на него Алексей.

– Конечно! Моя задача заключается в хранении и передаче информации всем желающим. Правда, сейчас мало кто интересуется прошлым… Некогда… Время слишком дорого… Да и предки наши были не лучше. Не считали историю наукой, переписывали её постоянно в угоду своим амбициям и конъюнктуре.

– Так что вы можете рассказать нам о Лексе Годсоне? – немного резко прервал рассуждения старика Алексей.

– А что я вам буду рассказывать, – улыбнулся Фрейтас. – Почитайте его мемуары. Он их мне надиктовывал до самой смерти.

С этими словами Нул поднялся, дошел до третьей полки слева и вытащил книгу средней толщины в кожаном переплетёте ярко-красного цвета.

– Вот, полюбуйтесь, – с гордостью произнес старик, – один единственный экземпляр этого уникального труда. Ограниченный тираж! – продолжил он со смехом.

– А можно у вас его обменять на что-нибудь? – вдруг спросил Дима, которого разбирало любопытство.

– Поменять? Я всё время забываю, что в оплотах нет денег… Нет, я не соглашусь на обмен, но можете её прочитать здесь. А… Вам же завтра улетать. Ну так сделайте копию и перечитывайте потом на здоровье. Занятная вещь!

Они ещё посидели немного, а потом Нул Фрейтас сказал, что собирается ложиться спать. Он разрешил ребятам чувствовать себя как дома, предложив спать в гостиной на диванах.

– Там вы сможете топить камин хотя бы… В остальных комнатах давно забиты дымоходы. Ну, или спите прямо в библиотеке. Здесь микроклимат поддерживается всегда, пока есть энергия и крутится ветряк.

Старик отправился к себе в комнату, а ребята остались одни перед огромным пространством, заполненным книгами.

– Гляди! – радостно вскрикнул Дима. – Тут и коллекция виниловых пластинок неплохая.

Действительно, четыре длинных полки в углу занимали картонные конверты с пластинками.

– Классики много, «The Beatles», джаз… Ого! Целых три альбома «Deep Purple»! – восхищенно продолжал Дмитрий. – Морреконе, Луи Армстронг, Чак Берри!

– Ладно,– прервал его Алексей, – нам прочитать книжку нужно в первую очередь.

– Да ты её пересними портативным сканером просто, – махнул рукой Дима, – я хочу послушать музыку. Может, что-нибудь запишу.

– Я тогда в гостиную пойду сканировать и почитаю там, – сказал Алексей. – Ты выспись хоть, меломан!

Дмитрий его уже не слушал. Библиотека наполнилась мелодичным звуками музыки самой узнаваемой композиции величайшей рок-группы из давно лежащего в руинах города Ливерпуля.

Глава 8. Исповедь владыки мира

Оставшись один на один с книгой, Алексей сразу бросился с жадностью её читать. Мысли Годсона излагались несколько сумбурно, было видно, что человек не имеет писательского опыта. Скорее, это следовало назвать записками, чем цельным произведением.

Первые записи датировались примерно через месяц после начала «Предельного кризиса». Как оказалось, «ЮФИ» давно уже занималось подготовкой своей частной армии. Для каких конкретных целей она собиралась, Годсон умалчивал, но писал, что в условиях разразившейся всемирной катастрофы именно эта армия стала основой поддержания некоего подобия порядка. Вообще, как указывал Лекс Годсон, военные вопросы курировал Паттерсон, так что подробного описания военных операций книга не содержала.

Зато там немного рассказывалось о процессе создания этой частной армии. «ЮФИ» собирала по всему миру беспризорных мальчишек из самых нищих стран. Им давали еду и кров, и обучали с раннего детства военному делу на закрытых базах, расположенных в отдаленных и труднодоступных местах. Особенности психологической обработки делали из них преданных компании воинов, готовых выполнить любой приказ и подчинявшихся только одному из троицы руководителей. Именно эти бойцы помогали людям основывать оплоты, защищали их и усмиряли недовольных.

Особое место в воспоминаниях Годсона занимал один эпизод, описывавший его пребывание в Антарктиде на месте падения метеорита. И Алексей прочитал его затаив дыхание.

«Я знаю, что там было что-то ещё… Когда экспедиция уже должна была покинуть место падения, я почувствовал зов из глубины льдов. Но неотвратимо надвигалась чудовищная буря, поэтому мы быстро уехали. Потом Гордон Браун долго возился с этими чёрными кубиками и сделал вывод, что они были частью целого. Исходя из их разброса на местности, он предположил, что мы нашли их все… Я думаю, что он ошибся… Хотя… наши люди исследовали всё в радиусе тридцати километров и не обнаружили ничего подобного. Но когда я засыпаю, то часто вижу в своих снах непонятный чёрный шар… И звёзды… На повторную экспедицию снова нужны были огромные деньги, а тут ещё Браун нашел прибыльный способ использовать находку, так что больше туда никто не возвращался».

Других упоминаний про Антарктиду в тексте не встречалось. Вместе с тем, там было много другой интересной информации.

Годсон описывал хаос, воцарившийся в мире сразу после того, как девяносто девять процентов его населения узнали точную дату своей смерти. Он писал о том, как обезумевшие толпы сносили правительства, растаскивали имущество, уничтожали произведения искусства и убивали тех, кто пытался воззвать к их разуму.

«Я хорошо помню эти некогда элитные коттеджные посёлки, разрушенные до основания и сожжённые дотла, изрешеченные пулями тела бойцов спецназа, защищавшего их владельцев. И самих владельцев, вздернутых на столбах. Они думали, что смогут отсидеться, дожить остаток своих дней в сытости и комфорте, отгородившись от внешнего мира… Но внешний мир сам пришёл к ним. Давняя истина о том, что мятежная толпа с оружием в руках не испугается, имея возможность стрелять в ответ, вновь подтвердилась».

При описании гибели мира встречались, однако, даже забавные случаи. Один президент, например, решил умереть в своем кресле в треугольном кабинете, закутавшись в национальный флаг. Другой политический деятель напялил на руки все свои любимые часы перед смертью. Когда рук не хватило, он использовал ноги. При этом он завел будильники на время своей смерти и можно лишь представить себе, какая какофония сопровождала его агонию. Светские львицы прощались со своими сумочками и собачками. Потом их хоронили с ними вместе. Байкеры старались умереть на полном ходу, разогнав свои мотоциклы по шоссе. Любителей элитных суперкаров закапывали вместе с их усыпанными стразами автомобилями прямо на водительском сидении. А смерть на горах денежного мусора, некогда бывшего причиной величия их хозяев, стала такой обыденной, что не стоила даже подробного описания.