Versipellis

Семь лет назад…

Больничная палата пахла медикаментами, хлором и кровью. Провода и катетеры тянулись змеями к детскому телу. Такой её навсегда запомнит Леонард Себула. Он стоял в проходе, не в силах сделать и шагу ближе. А на полу билась в истерике его жена — Ванесса. Смерть констатировали тремя часами ранее.

Спустя месяц…

Министр "Новой политики" не хотел возвращаться домой. Он боялся той, в кого превращалась эта женщина. Но он тоже страдал — безудержное горе изо дня в день тянуло его к маленькому холмику на кладбище. Гвозди́ки, игрушки и фарфоровые ангелы — всё стремилось скрыть за собой фотографию Долорес. Её улыбку, глаза…

Полгода спустя…

— Лео, миленький, забери меня отсюда! Я хочу домой! Этого больше не повториться! — кричала женщина в пижаме.

В ней больше было не узнать красавицу Ванессу: криво остриженные волосы, впалые глаза, расцарапанные руки. Себула не смотрел, как её скручивают и уводят из зоны свиданий.

Три месяца спустя…

Она вновь сидела на полу в детской. Она играла в игрушки, говорила разными голосами и обнимала пустоту.

— Ты пила сегодня таблетки? — безучастно спросил муж, силясь не встречаться с ней взглядом.

Женщина медленно повернулась и затем набросилась на него. Она колотила Леонарда Себулу руками и ногами, кричала и кусалась. Слезы градом капали на его изорванную рубашку.

— Это ты её убил! Ты УБИЙЦА! Ненавижу тебя, твою политику, твоих избирателей!

Она, навалившись на мужчину всем телом, протянула руку и выдернула настольную лампу из розетки, набросила на его шею шнур. Он рванул её за волосы со всей силы, встал, тенью возвышаясь над обезумевшей женщиной, и выплеснул всю злобу, которая была в нем.

Через полтора часа…

Лаборанты перешептывались, идя по коридору хранилища. Один убеждал, что бессмысленно замораживать труп, другой соглашался и передразнивал слова политика о возможности использования силы оборотней. Из-за приоткрытой двери до них доносился разговор старшего ученого и Себулы.

— Да, разумеется, если вы сможете предоставить материал, мы попробуем. Но проблема заключается в том, что нам нужно будет провести не один эксперимент.

— То есть я должен принести больше?

— Да, верно. Носителем, я думаю, может быть любой минерал с большим процентом удержания энергии.

Пять месяцев спустя…

Министр "Новой политики" ещё раз пробежал глазами по досье и сравнил фотографию из него с лицом той девушки, которая лежала без сознания, пристегнутая ремнями к кровати.

— Хорошо, ты выполнил условия сделки. Как и обещал, можешь выбрать одного оборотня, чья судьба тебе не безразлична.

— Мой сын, — хрипло ответил волк.

— Как мило. А ведь ты мог выбрать себя, — усмехнулся Леонард Себула. — Значит сын… Он без проблем пройдёт адаптацию. Но помни, что я не на всё смогу закрыть глаза.

— Моя семья будет жить по новым законам.

— Не сомневаюсь.

В бизнес центре, сейчас…

Я проснулся от того, что меня дергали за плечо. Нехотя разлепив веки, я уставился на рыжеволосую девушку, нависавшую надо мной.

— Ты Алекс? — спросила она, поймав мой взгляд.

— Да, — рефлекторно ответил я.

— Ты тогда проник на территорию и пытался унести детей?

Прокручивая в голове вчерашний разговор с Аресом, я выудил из памяти имя внезапной собеседницы. Сев на матрасе, я взглянул на настенные часы и простонал — лишь половина десятого.

— Витория, тебе ведь уже и так рассказали. К чему всё это?

— Пожалуйста, ответить! — вскрикнула она и тут же прижала руки ко рту.

— Это был я.

Девушка ещё несколько секунд смотрела на меня, а затем кивнула и, вставая, как бы невзначай, бросила:

— Что он с ними делал?

— Воплощал силой лунного камня.

Я хотел добавить, что там были и другие амулеты, но видя, как трясутся ее руки, передумал. Сон больше не шел и всё, что мне оставалось — это бесцельное хождение по убежищу отступников. Единственным, что мой мозг запомнил с того утра, были толстые папки подписанные как: "Минералы", "Вооружение ФСК", "Транспортное сообщение". Умножать сущности в мои планы не входило, но я задался целью расспросить об этом у знакомых старейшин. И, желательно, Деви, а не Армана.

Но, к моему сожалению, именно он первым заявился в логово. Деловито раскинувшись в кресле, старейшина отвечал на телефонные звонки, то приторно-уважительно, то с искренней злобой. Я периодически поглядывал на него, готовый в любой момент перехватить его внимание. Наконец все переговоры окончились и он позвал:

— Попрошу моего любимого племянника, Викторию и Алекса идти за мной.

Мы послушно повставали с мест и вновь ринулись следом по коридору, пройдя вниз по лестнице, упёрлись в ещё одну дверь с кодовым замком и оказались в помещении, которое я для себя окрестил как "переговорная". Рассевшись, мы уставились на Армана. Тогда то я, неожиданно для себя самого понял, что нахожусь во главе стола.

— Итак… — пробубнил старейшина, перебирая бумаги. — У всех есть скрывающие минералы? Ах, точно.

Он наигранно скрупулезно проверил внутренние карманы и протянул мне два камня: обсидиан и чароит, строго наказав держать их при себе и другие амулеты не носить. Про первый из них я слышал, в первую очередь, потому что в него нас учили "закачивать" энергетический след учеников интернатов для сдачи в федеральную службу контроля на проверку. Обсидиан сохранял данные куда дольше простого кварца. А вот второй был крайне редкий и это всё, что я про него знал.

— Кристаллики делают вас невидимыми для любых следилок, — хитро сказал Арман. — Но если волками заявитесь куда-то, то, конечно, не сработает. Резонный вопрос, — он стукнул ладонями по столу. — Зачем вам это надо? Ориентировки, по крайней мере, на мадам и тебя, Алекс, уже есть у каждого участкового и на каждом столбе, поэтому открыто выходить в город вам нельзя, увы и ах. А сюда чужие не заходят, скрываться не зачем. И тут-то, — он понизил голос до заговорщического шепота. — Мы подбираемся к самому интересному.

Старейшина встал и подошёл к Аресу и Виктории. Альфа сидел неподвижно и пристально смотрел мне в глаза, девушка комкала подол юбки. Арман положил руки на изголовья их кресел и сказал:

— Эти молодые люди оказались в непростой ситуации. Влюбленные в бегах — романтика. Но недолгая. Как минимум, потому что здесь спальные места рассчитаны на десять оборотней одновременно, а как максимум — потому что рано или поздно их найдут, — он драматично вздохнул. — Ты уже рассказывал им о своих намерениях, Алекс?

Я поперхнулся. Отступать уже поздно, но именно в тот момент я понял, что моего энтузиазма критично поубавилось. Выжидать столь долгую паузу Арман не собирался и продолжил монолог:

— Мне тут Луна нашептала, а может и не она, кому какая разница? Что учителя наиболее остро чувствуют жизненную несправедливость. А некоторые из них, столкнувшись с ней лоб в лоб, решают все исправить. И чем дольше не выходит, тем больше становятся масштабы этой цели. Понимаете, молодежь?

— Революция, — безэмоционально ответил Арес.

Я хотел было запротестовать, что ничего такого не планировал. Но, на самом деле, я просто боялся себе в этом признаться. В том, что замахнулся на всю систему, на весь строй, что надел белое пальто и собрался вершить судьбы, что возомнил себя тем, кто вообще способен это сделать. Но когда это было сказано не моими устами, страх сам собой начал развиваться.

— Да, верно, — ответил я, смотря куда-то в стену. — Но я не хочу жертв среди обычных людей. Они не выбирали такой миропорядок. Им его вбили как условие нормального будущего.

— Либер не был столь скромен в выражениях, — прокомментировал старейшина. — Но сразу видно, чья кровь.

Глаза альфы и девушки округлились. Они не знали меня, но об отце слышал каждый оборотень, заставший начало вырубки лесов и самих рейдов. Отец был символом противостояния и тем печальнее знать о его дальнейшей судьбе.