Русалки. В глубине

Только за первые несколько дней Охоты в школе и за её пределами — Орден ударил ведь не только по ней, но и по отдельно живущим русалкам, а также небольшим поселениям — погибло несколько тысяч русалок. И очень многие из них умерли от яда. На Землю прибывали все новые целители из тех, что когда-то прежде её покинули, все выкладывались на полную, досуха выжимали накопители, а порой и свой дар, доводя себя до отката, но этого не хватало. Несмотря на все наши старания и жертвы, выжили тогда единицы. Подозреваю, Охотники полагали, что не выживут и они, едва ли вообще беря в расчет наш дар и то, что с их ядом можно бороться магией стало для них неприятным открытием, но едва ли всерьез обеспокоило. Ведь даже из тех, чье поле мы полностью очищали от алого и заново заполняли донорской синевой, выживали далеко не все. Потому что воздействием на поле действие яда не исчерпывалось. Потому что собственного поля оставалось слишком мало и перестроить под себя заемное оно уже не могло. Потому что просто было уже слишком поздно. Причин было много. Результат один — на наших руках десятками, сотнями умирали наши сородичи. И хотя сейчас в нашем арсенале есть множество противоядий, допускать нечто даже отдаленно похожее никто не хочет.

Все пришибленно молчали. Многие смотрели на Анастасию обескураженно — то ли не осознавали прежде, что она видела этот кошмар своими глазами, пыталась помочь, спасти, а, возможно, и решала спасти ли кого-то из предков присутствующих, то ли просто были слишком потрясены. Я, если честно, относилась скорее к первым. Хоть и читала про неё, хоть и знала эту часть её биографии до нашего более близкого знакомства с прабабушкой, осознать все равно было сложно.

— Прошу прощения, — целительница без дара направилась к выходу. Кажется, своими вопросами мы разбередили воспоминания. А если учесть, что она ещё и долгое время была в откате, и для неё с Охоты прошло куда как меньше времени, чем для той же Маргариты Николаевны, те были ещё достаточно свежи. Да и… полагаю, такое не забывается, как не старайся и сколько лет не проживи.

Вскочив, последовала за ней. Напоследок бросила на одноклассниц укоризненный взгляд:

— Ведь знали же…!

На Анастасию я наткнулась за поворотом коридора. Прабабушка стояла у окна — их наличие в вечно темном Марианском до сих пор ставило меня в тупик, но окна были. Подойдя к ней, осторожно поинтересовалась:

— Вы в порядке?

Женщина вздрогнула и обернулась:

— А, это ты, Света, — на её щеках блеснули слёзы. — В порядке. Насколько это возможно. Время действительно лечит, но некоторые шрамы остаются с нами навсегда. Особенно, когда история повторяется. То, что Илина могла повторить судьбу бабушки Риссы… — мать директрисы покачала головой.

Я ошалело уставилась на родственницу. Да я изучала родословные, да не первый раз слышала это имя, но как-то не то чтобы упустила, а скорее не осознала того факта, что Дорисса Дерене, первая директриса европейской, была бабушкой Анастасии! Как… как Илина Владимировна моей. И, если я все верно помню и понимаю, именно Энастия Лайон, она же Анастасия, была в числе тех целителей, кто в тот день оказался в европейской школе. Это же следовало и из недавних слов самой прабабушки. Получается… она пыталась тогда её спасти? Или… было уже поздно? Да и остальные её родственники, они же тоже погибли во время Охоты. Я не рискнула озвучить свои вопросы, решив сама при случае покопаться в семейной библиотеке или аккуратно узнать у прадеда или наставницы.

Тем более что плечи снова отвернувшейся к окну родственницы явственно вздрогнули. И я не могла её за это винить. Хотела как-то ободрить, но в горле встал комок, поэтому просто положила руку ей на плечо — для объятий мы были не настолько близки. И вдруг…

Она лежала на руинах, в которые превратился холл. Длинные светло-каштановые волосы обгорели от жара. Из груди, плотно обтянутой почти утратившим изначальный светло-желтый цвет лифом платья торчало несколько арбалетных болтов. Почти прямая юбка изодрана, опалена, и буквально пропитана кровью. Её ли чужой, значения не имело. Дорисса была мертва. И не только она, но Энас видела только её.

Воспоминание-образ было пропитано такой болью, что я всё-таки обняла Анастасию. Целительница прижала меня к себе и провела по волосам:

— Надеюсь, тебе не придется пережить подобного!

В кабинет мы вернулись минут через пять. Вопреки ожиданиям, одноклассницы не шумели и вообще выглядели пришибленными. Никак комментировать свой внезапный срыв целительница не стала, перейдя к объяснению темы — на сей раз заболевания дыхательных путей и помощь при них.

С боевой магии, от которой уже была освобождена, я ушла, поспешив к прадеду, предпочитавшему обедать дома, а после гонять меня. И это было весьма познавательно, потому что, как я успела убедиться, нехамелеон мало что может объяснить хамелеону, так что обучение моё большей частью состояло из самостоятельных изысканий, в которых я не могла не наделать кучу ошибок.

В общем, начинать прадеду пришлось с самых азов. И несмотря на несколько предыдущих занятий, у меня вновь нашлись косяки. Нет, энергию я тянула в принципе верно, но вот расходовала её чересчур щедро. Выяснилось это только благодаря каким-то семейным заклятиям, с помощью которых Глава рода Антарио мог отслеживать мой резерв дара.

— Работает только на ближайших родственниках, — уточнил он, когда я обеспокоилась, не сможет ли кто-нибудь посторонний сделать подобное. — И в качестве условия использования имеет хороший контроль над собственным даром. Кроме меня в нашей семье подобный только у Владислава, но он это заклинание практически не использует — слишком энергоемкое. У тебя-то, кстати, что насчет уровня магии?

— Средненький.

— А поточнее? — Конкретизировал вопрос: — Максимально энергоемкое заклинание, которое применяешь, назвать можешь?

Вопрос заставил меня задуматься. В принципе, в поединке с Анной Викторовной я себя выдала, так что можно и сказать. С другой стороны мало ли как это знание может использовать градоправитель… Сам по себе вопрос тоже был не из легких, так что моё промедление прадед, надеюсь, списал именно на это.

— Мне сложно так сразу сказать. Вообще из энергоемкого я обычно использую огненные заклятья: шквал, столб, волну. Но их применение резерв не исчерпывает, так что, наверное, могу и более «тяжелые». Тогда, на реке использовала «Ледяной вулкан».

— После него ты упала в откат, так что это не показатель, — покачал головой Владимир Антарио. — У тебя сейчас с резервом как?

— Полный или почти полный, — ответила уверенно. По крайней мере чувствовать запас своих магических сил я уже научилась, не задумываясь.

Кивнув, предок сделал жест следовать за собой. Гадая, что же он задумал, спустилась за ним в знакомый тренировочный зал (до этого мы сидели в гостиной — маскировка особых условий не требовала). Включив свет, прадед пересек помещение и устроился на одном из матов. Выглядел он при этом весьма колоритно: в старомодном костюме, явно дорогих ботинках запросто сидящий на потертом и вообще весьма непрезентабельном тюфяке. Указав на соседний, мужчина приступил к объяснением:

— Слышала, как обычно определяют общий магический уровень?

— По количеству получающихся при полном резерве простейших заклинаний ведущей стихии деленному на коэффициент Роса?

— Именно. В твоем случае огненных шаров. Для точности, когда резерв полностью восстановится, то же упражнение повторяют с самой слабо выраженной стихией и берут среднее. Но нам хотя бы примерно бы сориентироваться. Так что вперед.

В итоге, вместо планируемого часа на занятие ушли все два. Но в результате я выяснила, что мой потолок сейчас (без ухода в минус) — тринадцатый уровень. Правда, учитывая, мои взаимоотношения с другими стихиями, заклятья земли выше десятого я бы уже применять не рисковала. И воды, пожалуй, тоже. Всё-таки сродство с огнем у меня было какое-то аномальное. Видимо, сыграло роль благоволение Огненной деду.