Возвращение в долину

Чарли несколько секунд смотрел на стоявших вокруг женщин, а затем резко поднялся с места и бросился к двери.

— Чарли, там дождь, — крикнула ему вслед Эва.

— Пусть идет, — одернула ее Хелена. — Они всегда так делают. Им так легче думается.

Скрипнула дверь. На секунду дом наполнился шумом бушующего дождя, в комнату ворвался порыв ледяного ветра. Эва беспомощно заозиралась в поисках телефона, но нигде не могла его найти. Чтобы как-то заполнить молчание, она включила телевизор, но по всем каналам передавали синий экран.

— И как нам узнать, какой сегодня день? — раздраженно проговорила она.

— Я думаю, господин инспектор с радостью ответит на твой вопрос, — хмыкнула Хелена, кивая в сторону окна.

Стоило Эве отодвинуть занавески, в глаза ударили красно-синие сполохи. Дом окружили три полицейские машины.

13. Смерть

«Карта Смерть вызывает страх. Но смерть — это всего лишь этап. Необратимые изменения происходят по этой карте, но это не финал. Не безоговорочное фиаско. Это что-то, что нужно принять и двигаться дальше, потому что после смерти всегда начинается жизнь»

Заметки из дневника Хелены

Все семейство выстроилось на крыльце, глядя, как двор наводняет полиция. Кажется, весь участок собрался, чтобы окружить трех беззащитных женщин и одного парня. Но не они заставили семейство Делвал испуганно переглядываться, а деревья — голые, облезлые, с черными стволами, лоснящимися от проливных дождей. Холодный ветер пробирал до костей, а от жухлой травы, чуть выглядывющей из-под опавших листьев, исходил прелый запах. На дворе стоял мерзкий, отдающий отчаянием октябрь.

— Никому не двигаться, — проговорил офицер, направляя на женщин луч фонаря. Чарли неуклюже попятился обратно к крыльцу. Эва краем глаза увидела, как трясет Хелену.

— Ей нужно сесть, — громко проговорила она, придерживая мать за плечи. Офицер подошел вплотную и внимательно всмотрелся в лица женщин. Затем повернулся к своим.

— Это они.

Тут же подошли еще люди, потянули к ним свои бледные, холодные руки. Фонари отблескивали по темно-синей ткани курток. Полицейские вразнобой зачитывали права. Никто не сопротивлялся. Женщины только беспомощно бормотали, пытаясь что-то объяснить, а Чарли просто опустил голову и первым позволил отвести себя к машине. Эва то и дело оборачивалась на мать и тетку. Иви, совершенно потерянная, вертела головой во все стороны. Хелена же сохраняла ледяное спокойствие, как будто ее уже сотню раз задерживала полиция на пороге ее собственного дома. Она направила все силы, чтобы держать спину прямо, и шла так, словно два парня в форме были ее личным эскортом.

Эву посадили в машину вместе с Чарли. Молодой человек смотрел в окно, не моргая. Когда Эва села рядом и осторожно коснулась его руки, он чуть вздрогнул, сбрасывая оцепенение, и осторожно повернул голову.

— То есть, это все было реально? — прошептал он.

— К сожалению, — также тихо проговорила Эва. Чарли провел ладонью по лицу и тряхнул головой.

— Охренеть. То есть, вы реально ведьмы? Все трое? А эта хрень, которая происходила в твоём доме?

— Все было по-настоящему.

— Охренеть.

— Да.

— И что теперь будет?

— Не знаю, — честно призналась Эва.

Ещё предстояло выяснить, зачем их везут в участок, что говорить полиции. Через стекло, отделявшие пассажирские сиденья, Эва видела, как шевелят губами полицейские, то и дело пожимая плечами. За окном поплыли мигалки, первая машина направилась в город. Чарли и Эву повезли следом. Девушка повернула голову, задержала взгляд на доме, на его мокрых стенах и темной крыше, словно впечатывая его в память. Предчувствие кричало, что в этот раз вернуться домой будет куда труднее.

Чарли же смотрел на Эву. Неподвижный взгляд замер на ее лице. Молодой человек словно видел ее впервые, и на его лице не было ни одной знакомой Эве эмоции. Как только дом скрылся за поворотом, и по ту сторону окна осталась только серая хмарь, Эва повернулась к Чарли, выдерживая его пристальный взгляд.

— Я понимаю не больше твоего, — сразу сказала она и добавила. — Но, если у тебя есть вопросы, я постараюсь на них ответить.

— Я даже не знаю, что спросить, — покачал головой тот. — Я не знаю… если это все реально. Ведьмы, фейри…

Он запустил руки в волосы и сжался, словно пытаясь утрамбовать бьющиеся в голове мысли, но они распинали его. Эва осторожно провела ладонью по его плечу. И тут произошло самое страшное. Чарли дернулся, будто невесомое прикосновение обожгло его.

— Даже так, — хмыкнула Эва. Почти как Хелена.

— Прости. Я просто… мне сложно это понять. Я не могу…

— Не можешь что?

— Не понимаю, что делать дальше. Нам с тобой. Если ты реально ведьма. Так будет постоянно? Такая хрень?

— За всю мою жизнь подобное произошло впервые. Уверена, мама и Иви тоже раньше ничего такого не видели, — пожала плечами Эва, поражаясь своему спокойствию.

Чарли кивнул. Скорее, своим мыслям, чем ей. Эва скрестила руки на груди.

— Если захочешь закончить все, я пойму.

Ложь. Если он скажет, что так тому и быть, она тут же оторвёт ему язык. Или проклянет. Или просто ударит в глаз, как он сам учил ее в седьмом классе. Так много соблазнительных вариантов, но сквозь них проступало осознание: если Чарли соврет и останется с ней, то день за днём ей предстоит видеть в его глазах отражение страха. Никто не хочет жить под одной крышей с ведьмой — ей ли самой это не знать. А уж тем более мужчине вряд ли захочется делить кровать с женщиной, зная, что она может ворваться в его сладкий сон и превратить его в кошмар.

Неожиданно одиночество и затворничество Хелены перестало казаться Эве причудой. Может, и неплохо жить в своем доме, заниматься травничеством и лишний раз не общаться с людьми?

Чарли осторожно протянул руку и повел кончиком пальца по ее бедру.

— Я, конечно, в шоке. Но не настолько, чтоб упустить самую необычную женщину в своей жизни, — прошептал он, склонившись к ее уху.

Эва дернулась, как от выстрела, и, не веря своим ушам, повернулась к Чарли. Тот улыбался.

В городе в этот час было пустынно. Машина проехала через безлюдный центр к участку. На одном из поворотов через дорогу бросились несколько силуэтов, прямо перед машиной, так что сидящему за рулём полицейскому пришлось ударить по тормозам.

«Дети», — хмыкнул Чарли. Эва придвинулась ближе к окну, чтобы рассмотреть сорванцов. Из-под надвинутых до носов капюшонов блеснули тонкие губы и острые зубы.

«Не дети, фейри», — подумала Эва, но вслух говорить не решилась.

На ратушной площади стояли помосты и заготовки для торговых палаток. На рекламных щитах трепыхались безвкусные плакаты с тыквами. Город уныло готовился к фестивалю. Рядом висели помпезные объявления об открытии нового отеля.

— Он действительно заканчивает строительство, — не веря своим глазам, пробормотал Чарли.

— Мы провели в Грезе больше двух месяцев, — констатировала Эва.

Ее слова подтвердились уже в участке. Красный квадратик настенного календаря мирно отмечал дату: двадцать седьмое октября. Ситуация — хуже некуда.

Хотя, было куда.

В участке их развели по разным комнатам для допроса. Удивительное дело, в городской больнице коек на всех не хватает, а в участке каждому найдется место. Благо, хоть наручники не стали надевать.

Эва и Чарли до последнего держались за руки, пока полицейские на развели их в стороны. Эва брела, словно во сне. Она и не помнила толком, как оказалась в окружении серых стен, как опустила задницу на жёсткий шаткий стул из дешёвого пластика, и как детектив — кажется, Дженкинс — зашёл в комнату, шлепнув тонкой папкой по столу.

— Мисс Делвал, — позвал он, побарабанив пальцами по столу.

— А мне разве не положен адвокат? — спросила девушка.

— Пока вы свидетель, можем обойтись и без него.

— А по какому делу?

— По обвинению в мошенничестве в адрес Чарльза Келлса, — объяснил детектив. Девушка напряглась.

— Ничего не понимаю.