Дао Дзэ Дун

Генеральный секретарь ООН стал единственным человеком на Земле, к которому официально обращались на «ты» — на любом языке, в том числе на английском, с применением местоимения “Thou”, как к Богу. Индеец навахо Джон Форд, которого отец назвал в честь великого режиссера вестернов Джона Форда, — этот индеец был достоин такого обращения. Так считала Фатима Обилич. Ей нравилось называть его на «ты». Ей нравился этот пятидесятилетний индеец с тяжелой бронзовой, мощной головой, нравилась его открытая сильная улыбка. Нравился его широкий синий галстук в желтый горошек — такой галстук вызвал бы у нее рвотный рефлекс, будь он на ком-нибудь другом.

От Джона Форда она не ждала каверз, как от прошлого генсека, маори Иурера. С тех пор, как было принято решение избирать на этот пост только представителей реликтовых племен, Стоящий Бык был первым, кто, по ее мнению, вмещал в себя планету, как и полагается генсеку, а не вертелся вместе со всеми вокруг полярной оси где-то на ее поверхности. При любой ситуации на Земле должен быть какой-то приличный — добрый и непосредственный — заместитель Бога, особенно в те времена, когда в Него никто или почти никто не верит, считала Фатима Обилич. Стоящий Бык годился на эту роль.

— Да, есть над чем подумать… — обезоруживающе улыбнулся генсек. — Вы это видели?

В воздухе повисла еще одна простыня плоского изображения. Точка наблюдения: вспомогательная полицейская камера над аварийной полосой, высота — пять метров над шоссе. На полосе — Spyker «Желтая подводная лодка», позади внедорожник Teheran 79. Дверцы открываются…

Лгать было бессмысленно. Теперь, спустя час после разговора с генсеком, Обилич еще раз убедилась в этом.

— Да, — ответило ее изображение.

— Его досье чисто, — сказал Стоящий Бык. — По этому креатору у нас первый сигнал… Но у меня складывается впечатление, что вы его приметили раньше… Что-то странное вы за ним заметили, и это нормально. Я имею в виду, что нечто заметили именно вы. Аутсорсерам все в этом грешном мире виднее.

— Благодарю за признание, — призрак Фатимы Обилич поклонился призраку Стоящего Быка. — Но и у нас это первый явный сигнал, выводов пока нет.

— Но ведь это ваш человек? — доверительным тоном спросил Стоящий Бык.

Наезд камеры: крупным планом провокационно улыбающееся лицо худенькой девушки в китайской военной фуражке.

— Для него, вернее для нее вы получали накануне доступ на прохождение через мембрану… на предъявителя… или я не в меру подозрителен? — продолжал допрос Стоящий Бык.

Если бы на его месте был маори Иурера, она бы сильно занервничала, но Стоящий Бык разоблачал так дружески и непосредственно, что ее не покидала уверенность, будто все события развиваются как нельзя лучше, в самом правильном направлении.

— Да. Это наш человек, — не колеблясь, кивнула она тогда Стоящему Быку. — Мы решили проверить, действительно ли его психика уже подошла вплотную к возможности влияния на реальность. Он создает нестандартные рекламные паттерны.

— Создавал… — уточнил Стоящий Бык. — И все корпорации в восторге от его креатива. И все экспертизы — чисты… Тем не менее вы решились на достаточно серьезное воздействие за пределами мембраны… В чем загвоздка?

Обилич пронзительно строго глянула на Дрозофилу: «Вот они, твои заготовки!.. Так подставиться!» Дрозофила пожала плечами, не выказывая растерянности.

— Пока не знаем, — честно ответила Обилич. — Но скажи, Бык, ведь для тебя это — первый сигнал, так? А мы этим инцидентом дали тебе подсказку, верно? И заодно подтвердили свои собственные смутные предчувствия…

Обилич снова бросила взгляд на Дрозофилу, теперь — снисходительно-насмешливый. Та изобразила признательное удивление: «Ну вот, сама же видишь, что все устроилось, и, между прочим, все соответствует стратегии.»

— Вербальные намеки не принесли бы пользы, верно? — продолжала она наступать на генсека.

Стоящий Бык принял ее слова без раздражения.

— Отлично! — сказал он. — Повтор эпизода «А».

Крупный план: руки Александра Страхова. В одной — его личный терминал, в другой — карточка-идентификатор девушки. Движения рук.

— Он сделал это открыто, под камерой. Вот что странно… Странно, на мой личный взгляд, — вопросительным тоном проговорил генсек.

— Это действительно странно, — согласилась Обилич. — Если не принять самое простое объяснение. Он сделал это совершенно непосредственно. Не думая о последствиях. Сделал импульсивно. И все. Он еще не ведает, что творит, начав приносить жертвы.

— Креатор, работающий с психотехниками? — выразил сомнение Стоящий Бык. — «Не ведает»? Если так, тогда тем более основательны наши собственные опасения.

— И наши тоже, — кивнула Обилич.

— Ну вот, мы и пришли к полному согласию, — с искренним облегчением вздохнул Стоящий Бык.

— Да, эпизод подтверждает наши опасения, что креатор Александр Страхов представляет собой прямую и явную угрозу для Равновесия… — предложила свое коммюнике встречи Фатима Обилич.

Стоящий Бык сделал паузу, показывая, что до коммюнике еще далеко:

— Я был бы теперь вполне уверен, что речь идет о нейролепре… и только о нейролепре, если бы не последовавшие за этим события. Вы наверняка в курсе…

Обилич ответила с учтивым восточным кивком-поклоном, начистоту:

— До такой степени в курсе, что возникают опасения, не оказались ли мы у него на поводу… В настоящий момент мы не знаем, где он.

— Какое странное совпадение! — совершенно искренне изумился Стоящий Бык: невозможно было предположить, что он не поверил собеседнику, за это Обилич его и уважала. — И мы не знаем. Вот она, оборотная сторона Хартии Прав Личности. После запрета маркеров, кто-то все-таки может исчезнуть, не понятно как и не понятно куда. Или, страшно сказать… У нас что, начался сезон героев?

На этот раз пауза длилась долго, и чем дольше она длилась, тем откровеннее показывал каждый свое отношение к положению дел на планете. Иными словами, тем серьезней это положение становилось с каждой секундой в глазах обоих. Слову «герой» Стоящий Бык придал максимальную степень уважения, а не только высшую степень опасения.

— Мне становится легче, когда я понимаю, что для аутсорсеров вирус нейролепры не опасен… — добавил он, наконец, освобождая собеседника от ответа — слишком значимого, каков бы этот ответ ни был. — Но для нас…

— Ты смотришь очень далеко, Стоящий Бык, — весомо произнесла Обилич, выказывая полное уважение к проницательности генсека. — Я подписываюсь под совместными фрактальными поисками по обеим сторонам мембраны. Готовь соглашение и список команды. Не больше трех человек — это максимум, который сегодня сможет переварить Равновесие. Доступ будет постоянным, но давай договоримся: без нарушений.

— Естественно, — кивнул Стоящий Бык. — Вы — создатель Равновесия, и я полностью принимаю любые ваши указания. Надеюсь, вы тоже проинструктируете вашего бойца Красной Армии докоммунистического Китая насчет нарушений?..

Она не могла сдержать смех при всей серьезности положения дел на планете:

— Ты смотришь еще дальше, чем я предполагала, Стоящий Бык! Так далеко… Я просто потрясена!

Файл закрылся по ее команде.

— Теперь подумай еще раз, как могло случиться, что ты его упустила, и почему он до сих пор нигде не засветился, — обратилась она к Дрозофиле, уже сама удивляясь, что все разговоры идут в таком спокойном и доброжелательном тоне, будто и нет никакого предвестия того, что мир уже готов перевернуться.

Может, и в самом деле нет никаких причин ожидать, что он перевернется, даже если в нем появился… кто?

— У меня нет объяснений, хоть убей! — Видно было, что Дрозофила понимает все правильно и от своей ответственности не отпирается. — Он утром вышел из зоны наблюдения… и все. Когда я проснулась…

— Где? — оборвала ее Обилич.

Дрозофила как-то сразу увяла:

— В соседней комнате…

— Значит, ты с ним не спала?

— Аут с креатором?! — сделала огромные глаза, как у дрозофилы, Дрозофила.