Абсолют. Время перемен

Геда прилегла на подушках и молча наблюдала за вышедшим из себя гномом. Лекс о чём–то полушёпотом разговаривал с Баэлем, иронично посматривая на Линни. Когда принесли еду, Линни сразу успокоился, так как стол накрыли им по истине превосходный. Здесь было и мясо птицы, и жареный ягненок, и блюдо с кашей, приправленное овощами, были пироги с рыбой и с фруктами, разные печёные овощи и свежие фрукты. Ну и, конечно, пузатый кувшин с вином. Общение погонщиков с альвами наложило определённый отпечаток на их привычки к еде, стиль одежды и тягу к красивому. И стол из–за этого был сервирован с изыском. Глаза Линни заблестели, и он забыл обо всём, что говорил и молча набросился на еду. Его спутники тоже не заставили себя ждать и принялись за еду.

Немного насытившись, Лекс сказал:

— Сдаётся мне, вождь Чиконэ ещё не принял уход Богов. Может быть, это и хорошо. Если следовать канонам, помощь другому вождю — священный долг.

— Но с другой стороны проблемы стоит Бог Акхорн, — возразила Геда. — И это, скорее всего, заводит Чиконэ в тупик.

— Друзья, — сказал, громко чавкая, Линни, — в любом случае у нас хватит сил уйти отсюда и донести до Ярга, Иггона и прочих, что на помощь народа наездников оленей нет смысла надеяться. Хотя всё может статься. А тут мы ещё и Свана привели сюда.

— Да ты только что хотел разнести их стойбище на ошметки! — воскликнул Марк.

— Я просто проголодался сильно. И высокомерие охраны меня взбесило, — ответил гном.

— В любом случае нам остаётся только ждать, — зевнув, ответил Лекс, после чего встал из–за стола, ополоснул руки в стоящем возле входа чане и пошёл в другой угол шатра, где было место для отдыха.

Все остальные, насытившись, развалились на подушках в ожидании решения вождя наездников, и только Линни продолжал набивать желудок. Баэль сквозь прикрытые глаза какое–то время наблюдал за поедавшим фрукты гномом. Потом не вытерпел, открыл свою сумку, порылся в ней и достал какие–то травы и порошки. Выйдя из шатра, попросил у сидевших недалеко охранников принести жаровню. В ожидании выполнения его просьбы альв рассматривал стойбище наездников оленей. Об этом народе он был осведомлён лучше других. Ведь наездники снабжали оленями и его народ. Не каждый альв, будь то светлый или темный, удостаивался чести получить себе оленя. Только те могли участвовать в церемонии инициации, кто был избран в свиту Богини Элитии, или имел честь служить и работать со Стоящими–с–Богами, или совершил деяние, достойное награды в виде оленя. Последнее время, если верить слухам, доносившимся до Баэля, много оленей уходили в Золотой лес, Миэллерон. Мэнэлтор просил увеличить количество оленей именно для тёмных альвов. С какой целью — Баэль не знал. Он просто не надеялся когда–либо стать благородным всадником. Его путь — путь целителя.

То, что он был в свите Магистра Аг’Во, было исключительно благодаря случайно открывшимся сильным способностям мага–врачевателя. Эту особенность Баэля заметили после его вмешательства в лечение девочки–альва, которую поранил дикий кабан во время сбора группой детей целебных трав и кореньев в лесу. Молодые альвы проходили практику, сильно разбрелись в своих поисках, а одна девочка уж очень сильно отбилась от основной группы и от сопровождавших их наставников, вспугнула семью лесных кабанов с маленьким выводком. Кабан–вожак воспринял её как угрозу, и очень сильно потоптал нарушительницу покоя. На крик девочки сбежались альвы–наставники, среди которых был Баэль. Он не был наставником, по опыту и по возрасту ещё не вышел, просто пошёл, чтобы пополнить свои запасы лекарственных трав. Когда присутствующий в группе целитель после проведенных манипуляций сказал, что теряет девочку. Уж очень сильно подрал кабан бедро и вдобавок сломал несколько ребер, которые пробили лёгкое. Баэль попросил разрешения помочь в лечении. Положив руки на искалеченное тело, альв настолько погрузился в транс целительства, что увидел все внутренние разрывы в организме девочки. Он начал стягивать и заращивать все повреждения. Откуда и сил-то взялось? Присутствующие во время лечения альвы увидели, как раны на теле девочки начали медленно стягиваться, её дыхание стало выравниваться, она закашлялась, выплюнув кровь из легких. Баэль же, закончив процесс лечения, упал рядом с девочкой, потеряв сознание. Старший альв, влив немного силы в Баэля, приказал соорудить носилки и быстро доставить потерявшего сознание в город. Там как раз находился Аг’Во, который помог парню прийти в себя и восстановить силы. Так Баэль и попал в свиту к магистру.

Когда принесли жаровню и Баэль принялся варить травяной чай, его сознания что–то коснулось. Будто бабочка крылом пощекотала у него в голове. Альв удивлённо поднял голову и начал озираться. Щекотание в голове стало чуть сильнее. Потом в его сознание попали обрывчатые образы каких–то серых и белых пятен, медленно перемещающихся по зелёному полю. Баэль попытался потянуться к этому образу, но картинка резко захлопнулась. Новые попытки вернуть связь закончились ничем. Альв разочарованно вернулся к приготовлению отвара.

Примерно через одну клепсидру, когда уже начало сильно темнеть и все поняли, что ответа от вождя Чиконэ сегодня не будет, гному вдруг стало плохо. Он резко вскрикнул и схватился за живот. Лицо его побелело, а потом приняло зеленоватый оттенок. Он выскочил из шатра, схватил одного из охранников за рукав и куда–то его потянул. Наблюдающие за бегством гнома товарищи увидели, как траектория гнома и бежавшего за ним охранника поменялась в другую сторону стойбища, и они скрылись за рядами шатров.

— Бедняга, — сказала Геда, — он столько съел, и его желудок не справился. Это ж надо так ему было проголодаться!

— Просто женщины этого народа используют некоторые специи, — сказал Баэль, — большая концентрация которых в организме может вызвать такую вот реакцию: быстро избавиться от съеденного. Сами наездники едят не так много, да и за века использования этих травок их желудки привыкли. А наш друг, желая побыстрее восстановить потраченные силы, дорвался до еды, да, ко всему прочему, такой вкусной. Вот и результат. Ничего. Сейчас он вернётся, и я дам ему свой отвар. Он нейтрализует действие этих специй, и гном вернется к прежнему состоянию. Будет бурчать по делу и без дела, хвататься за свой топор и трясти бородой.

— А почему ты его сразу не предупредил? — спросил Марк.

— Чтобы ещё раз услышать от Линни, что альвы ничего не соображают в еде, что альв мешает гному жить и так далее? — ответил за Баэля Лекс. — Пусть уж лучше гном будет благодарен Баэлю за избавление от мук, чем слушать его бубнёж.

Когда Линни вернулся бледный, с мокрой бородой, он даже не стал возражать от протянутой альвом чаши с отваром. Просто залпом выпил и упал на подушки, свернувшись калачиком. Через какое–то время, когда боль ушла и силы начали возвращаться к гному, он встал, подошёл к альву и поблагодарил его. Спросил, может, ещё нужно выпить чудо–отвара, но, получив отрицательный ответ, опять лёг на своё место и заснул. Остальные путники последовали его примеру. Вскоре все спали, разморенные дальней дорогой, постоянными стычками и переживаниями.

Интерлюдия

Старый мастер столяр—краснодеревщик Пирс сидел в своей мастерской и медленно, с глубоким чувством любви и нежности вырезал для своего внука флейту. Да не простую флейту, а многоствольную. До Исхода Богов работы мастера Пирса пользовались огромным спросом. Ещё бы – он изготавливал музыкальные инструменты, на которых играли на Всеобщих Играх, на важных встречах вождей. Сам правитель Ярг Тихий приходил в его мастерскую за инструментами для Игр. Даже альвы один раз заказали у мастера каркас для лиры. Работы Пирса ценились за чудесную резьбу по дереву. Фигуры на инструментах казались живыми, вот–вот и они спрыгнут с флейты или с рожка, и начнут танцевать. Но Боги ушли. Пришли шукши. Всем стало не до музыки. И Пирс стал делать просто мебель, или домашнюю деревянную утварь, чтобы как–то занять себя и заработать на еду. Его сыновья и дочки отговаривали старика: мол, зачем ему эта работа? Они в состоянии содержать его и давать все необходимое. Но мастер остается мастером до последних своих дней.