Страница 39 из 96
В основе популярности Черных Мадонн лежит та же проблема, ибо они также имеют связь с черной богиней Исидой. Согласно легенде о Черной Мадонне из Айнзидельна[84] в монастыре, где хранилась статуя мадонны, произошел пожар, и с тех пор статуя почернела. Но можно увидеть, что это не так. Ее чернота обладает более мощным воздействием и большей магической силой, чем если бы она оставалась обычной белой статуей. В данном случае архетип Земной Матери «вошел с черного хода», так как, если архетип исключается догматическим вероучением, он непременно возвратится с черного хода. Презираемый коллективным сознанием, архетип в нашей сказке становится чем-то ужасным, и фемининное злое начало не трогает самого короля, а поражает верного Иоганна. Верный Иоганн прежде всего подвергается воздействию зла, а король — во вторую очередь, ибо он должен пожертвовать своими детьми. Вместе с тем это типичное архетипическое событие обязательно нужно иметь в виду, когда мы проводим индивидуальный анализ. Невротические комплексы человека воздействуют сразу, как только в бессознательном отвергается какое-то содержание; тогда расщепление действует «из-за угла», и отторгнутое содержание поражает кого-то еще.
Например, мужчина с негативным материнским комплексом находится под сильным воздействием своих честолюбивых, но полуосознаваемых планов и стремления к власти, которые явно приносят ему успех в жизни, но при этом его не покидает смутное ощущение, что в его жизни что-то не так, особенно в отношениях с женщинами. В процессе анализа выясняется, что стремление к власти, как злой дикий зверь, набросилось на его сексуальную сферу. Будучи в бессознательном, оно наносит вред как бы только одной стороне жизни, но при этом не причиняет прямого вреда сознанию. Однако при анализе сновидений можно увидеть, что в бессознательном присутствуют два фактора, между которыми происходит столкновение, ибо в сновидении борются два бессознательных элемента, и вы чувствуете, что сознание здесь как бы ни при чем. Но так как оно содержит некую ложную установку, то косвенно несет ответственность за этот конфликт.
В сфере сознания у людей часто проявляется подобный непрямой конфликт: они говорят, что хотят вступить в брак, но у них никак не получается это сделать: что-то в бессознательном их останавливает. По их мнению, у них нет никаких конфликтов, но что-то не складывается, и они не понимают почему. В таком случае вы можете видеть, что их Эрос подвергается нападкам со стороны другого бессознательного фактора и разрушение происходит само собой в бессознательном. Сознание отвечает за него лишь косвенно, а значит, вам нужно идти окольным путем и следовать сновидениям. В такой ситуации сознание не причиняет никакого особенного вреда, — старый король никогда не причинял вреда верному Иоганну — но при этом очевидно, что в королевстве совсем забыли о некой силе, которая сначала поражает верного Иоганна, а затем — молодого короля.
В нашей новой сказке о золотых детях вы видите, как мстит сам архетип Великой Матери, нападая на трансцендентную функцию, то есть на процесс осознания, процесс индивидуации, и это намного хуже, чем если бы нападение было совершено непосредственно на область сознания.
Концепция подавления в таком случае применима далеко не всегда. Часто пробел в осознании или непонимание какого-то фактора оказывает прямое разрушительное воздействие на процесс индивидуации. С другой стороны, можно сказать, что при самом жестоком неврозе в его кульминации также проявляется возможность исцеления. С этой точки зрения важно найти область, которая поражена больше всего, ибо именно там находится причина расстройства и побуждение к индивидуации. Архетип фемининности, на который в христианской цивилизации меньше всего обращают внимания, нарушает процесс индивидуации, и всю проблему в целом нужно обсуждать заново именно с этих позиций.
Сказка о золотых детях поднимает еще одну проблему. В отличие от предыдущей сказки, где присутствовали образы молодого короля и верного Иоганна, здесь перед нами братья одного возраста и равного социального положения. Опять же, они являются Тенью друг друга (не следует забывать о том, что эта Тень является только родственной), но в этой сказке они — близнецы, и при этом у каждого из них свое отношение к жизни. Один из братьев остается дома, испытывая отвращение к превратностям внешнего мира, а другой отправляется в мир. Есть похожая древнеегипетская сказка о двух братьях, Анубисе и Бате[85]: один из них посвящен миру, а другой становится отшельником[86]. Близнец, который отправляется в мир, женится, ибо он воплощает ту часть сознания, которая стремится жить полноценной жизнью и быть вовлеченным в ее поток. А так как Анима всегда создает хитросплетения и путаницу, и Майя[87][88] вовлекает его в жизнь, где присутствуют и добро и зло, естественно, именно он женится на королевне. Он становится мишенью для зла, скрытого за Анимой, игрушкой в руках богини жизни и смерти, ведьмы, именно благодаря стремлению быть вовлеченным в круговорот жизни и смерти. Чтобы достичь состояния осознания, он готов рисковать жизнью.
Если вы анализируете пожилых людей, которые первую половину жизни старались избежать ее превратностей, то представляете себе, в какой мере непрожитая жизнь нарушает и искажает осознание и в какой мере отсутствие рискованных поступков, когда человек боится принять решение и вступить в безнадежный конфликт, препятствует возможной индивидуации. С другой стороны, тот, кто вступает в безнадежный конфликт и пытается выплыть в потоке жизни, в конечном счете превращается в камень. Он превращается в камень в более глубоком смысле, следуя самому закону жизни, Великой Матери, которая становится воплощением закона смерти. Поэтому человек, который отваживается на риск, превращается в камень, — и ровно поэтому тот, кто стоит в стороне от потока жизни и не вовлекается в него физически или духовно, становится величайшим освободителем, способным покончить с ведьмой, потому что видит ее насквозь, а значит, может положить конец пагубному воздействию Анимы и освободить своего брата.
Если говорить о нашей цивилизации, мне этот сюжет видится следующим образом. Христианская цивилизация является относительно экстравертированной по сравнению с восточными цивилизациями, а следовательно, официальная религиозная символика включает в себя фигуру активного брата. В своем труде Mysterium Coniunctionis^ в главе, посвященной королю и королеве, Юнг обсуждает текст Рипли, английского алхимика XV века. В тексте сначала речь идет о союзе короля и королевы, которые дают рождение «философскому» младенцу, философскому камню. Однако, будучи священнослужителем, Рипли затем привносит необычное второе coniunctio, ибо он, несомненно, находился под влиянием брака Агнца с Церковью, и это обстоятельство, как отмечает Юнг, позволяет увидеть различие между алхимическим образом и христианским символом Самости. Почему после первого coniunctio (соединения сознательного и бессознательного начала) следует второе соединение, трудно понять, если не видеть, что новая доминанта сознания должна объединиться с corpus mysticum[89] человечества.
У одиноких алхимиков отсутствует мотив брака Агнца, ибо в нем содержится идея конечного принесения человека в жертву обществу, — идея, которая отсутствует в алхимии. Алхимический философский камень — это отшельническая идея, цель, стоящая перед одиноким человеком. Их философский камень представляет собой соединение противоположностей, внутренней маскулинности и фемининности. Но в обществе или сообществе камень не принадлежит никому; скорее он похож на сокровище, которое человек нашел в поле и снова спрятал. Поэтому эта прекрасная жемчужина — философский камень — остается чудодейственной тайной отдельного человека, хотя старые мастера говорили, что они не скрывают свой секрет. То, что в камне скрыта тайна, и то, что в нем ее нет, можно объяснить следующим образом: это две противоположности, в которых процесс индивидуации достигает своего пика. Когда во время этих процессов рождается новый символ божества, то божество либо приносится в жертву укреплению сообщества, либо сохраняется в тайне в душе отдельного человека.