Страница 4 из 7
Опривыченное поведение у всех народов постепенно начинает признаваться в качестве общеобязательного, оно может поддерживаться или пресекаться структурами публичной власти. Внесение установленных обычаем норм поведения в нормативно-правовые акты в некоторых случаях может привести к их исчезновению в качестве обычая, что утверждал Е. Н. Трубецкой: если правило поведения, содержащееся в обычае, включено в законодательный акт, то это будет уже не правовой обычай, а норма правового акта[14]. Однако нередко позитивация обычая укрепляет его статус, способствует дальнейшему развитию, порождая кумулятивный эффект действия и обычая, и нормативно-правового акта.
Формирование обычая связано с культуральными аспектами жизнедеятельности социума, общностью языка, географической среды, экономического уклада и прочих экзистенциальных факторов. В системе источников романо-германского права обычай может действовать в дополнение к закону, «кроме закона» и даже «вопреки закону»[15]. По мнению А. Н. Филиппова, «…обычное право следует понимать как совокупность юридических норм, созданных независимо от предписаний законодательной власти»[16]. Несомненно, обычай существует независимо от того, зафиксирован он в нормативно-правовом документе или нет, но его воздействие может расширяться при поддержке суверена.
По мнению В. В. Ершова, действительную природу обычаев права возможно установить в соответствии с научно обоснованной концепцией интегративного правопонимания: «право основывается не на разделении “общественного (социального)” права и “государственного” права, как взаимоисключающих форм права, а на синтезе различных форм права, в том числе обычаев права, правовых договоров и правовых актов в единой, развивающейся и многоуровневой системе форм национального и (или) международного права»[17]. Можно согласиться с его доводами о том, что «обычное право – это не “доправо” или “предправо”. Объективный анализ правоприменительной практики убеждает: “государственное” право, а точнее – “национальные правовые акты” традиционно содержат множество пробелов и коллизий. По этой причине постоянно возникают проблемы, связанные с недостаточной эффективностью существующих правовых регуляторов для динамически развивающихся правоотношений. Как представляется, обычаи и правовые договоры, в частности, могут “снять” бесконечно возникающие спорные вопросы регулирования правоотношений»[18].
§ 1.2. Правовой миф
Правовой миф является частью правосознания, содержащего недоказуемые закономерности и тематизированный набор представлений о соотношении прав и обязанностей человека. Эта форма права выполняет социокультурную функцию распространения юридически значимых нормативных предписаний. Обоснованно рассматривать миф в качестве одного из источников права, поскольку на протяжении тысячелетий он выполняет функции нормирования действительности, аккумулируя массовые переживания и трансформируя их в коллективные представления об идеальном устройстве социума.
Мифологическая концептуализация социального порядка стала неотъемлемой частью культуры каждого этноса, а в обобщенном виде некоторые мифологемы скрепляют все население Земли в единую социальную общность. Миф выполняет компенсаторные функции, предоставляя человеку возможность надеяться на реализуемость его планов, не основанных на нормативно-правовых актах. С другой стороны, мифогенное юридическое чародейство акторов силы нередко приводит к злоупотреблению правом, толкованию contra legem и нарушению гарантированных законодательством базовых норм, которые отстаивает «слабая сторона».
Мифологическое мышление человека в разные эпохи имело неодинаковые характеристики, мы осознаем доверчивость предков и более высокий критический потенциал современника, но во все времена и у всех народов среди качеств мифологического мышления выделялись: синкретизм, ориентация на синтез, неразличимость единичного и целого, отождествление объекта и образа, гиперболизация деталей, иносказательность, антиномичность, многозначность, догматичность, внетемпоральность, цикличность, иррациональность, энергетичность и др.[19] Использование правовых мифов в современном правопорядке позволяет урегулировать противоречия правовой реальности, побуждать людей соблюдать обязанности, устанавливаемые нормативными системами.
Известно, что правоприменитель принимает решения, исходя, в первую очередь, из своих личных и корпоративных интересов. Субъект права не всегда способен для обоснования своих притязаний найти ссылки на нормы позитивного права; в равной степени любой суверен при создании для населения новых норм и практик предпочитает не демонстрировать свои авторитарные и корыстные цели. «Наличие в образе правовой реальности пробелов и (или) коллизий порождает трансгрессивность и фрагментарность реальности в процессе ее конструирования субъектом. Преодоление этих негативных явлений осуществляется на основе правовых мифов. Если в сознании субъекта правовая реальность носит беспробельный и бесколлизионный характер, значит, существует возможность придать ей таковые качества в действительности. Миф при этом выступает синкретическим единством всех сторон реальности. Для мифа не существует разделения на действительное и недействительное, указания на пробельность или коллизионность знания. Правовой миф органически объединяет знания, нормы и ценности субъекта в единый синкретичный образ, априори воспринимаемый в качестве реального. В этом смысле миф можно рассматривать как один из источников формирования правовой реальности»[20].
Многие мифы содержат элементы нормативности, способствуют формированию представлений человека о правах и обязанностях. Каждому известен миф о том, что принятый закон будет оказывать позитивное воздействие на социальное, экономическое, политическое развитие общества, однако так происходит не всегда. Нормативные установления могут способствовать прогрессу, но правовая история человечества знает немало примеров, когда иррациональное законодательствование привело государство и население к регрессу.
Можно отнести к мифам и утверждение о том, что все люди равны в правах, что каждый способен реализовать свое субъективное право, опираясь на позитивные нормы и действующую в конкретном государстве судебную систему. Однако мы знаем тенденции расширения материального, юридического, социального неравенства, не говоря уже о значительном количестве конкретных случаев неравенства. Можно обратить внимание на то, что равенство не вошло в число семнадцати традиционных ценностей, названных в Указе Президента РФ «Об утверждении Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей»[21].
Миф о неотвратимости наказания за совершенные противоправные поступки опровергается полицейской и судебной статистикой, из которой следует, что латентная преступность по некоторым составам преступлений превышает 50 %, а большое количество возбужденных уголовных дел по тяжким и особо тяжким составам так и остаются нераскрытыми.
Миф о верховенстве закона также не соответствует реальной правовой действительности в связи с возрастанием значения постановлений пленумов Верховного Суда РФ, актов Конституционного Суда РФ и официальных обзоров судебной практики. Правоприменитель будет в большей степени ориентироваться на устоявшуюся судебную практику и официальное нормативное толкование руководящих органов своего ведомства, нежели на текст закона. Кроме этого, мы понимаем актуальность процесса интерпретации закона правоприменителями, в том числе судьями. Известны экстралегальные модели толкования закона, в которых интерпретация осуществляется на коррупционной или иерархической основе, в результате чего один нормативный акт в схожих юридических ситуациях может привести к диаметрально противоположным результатам: например, осуждению одного человека и оправданию другого.
14
См.: Трубецкой Е. Н. Энциклопедия права. СПб., 1998. С. 80.
15
См.: Минникес И. В., Парфенова Т. А. Источники Российского права (X–XX в.). Иркутск, 2019.
16
Филиппов А. Н. Учебник истории по русскому праву. Юрьев, 1914. С. 19.
17
Ершов В. В. Диалектика источников и форм права // Журнал конституционного правосудия. 2021. № 6 (84). С. 23.
18
Там же.
19
См., напр.: Тищенко Ю. В. Феноменология правового мифа // Закон и жизнь. 2014. № 4. С. 157–160.
20
Скоробогатов А. В., Краснов А. В. Правовой миф как ценностная основа правовой реальности России // Российский журнал правовых исследований. 2019. № 4(21). С. 79.
21
См.: Указ Президента Российской Федерации от 09.11.2022 № 809 «Об утверждении Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей» ⁄ URL: http://publication. pravo.gov.ru/Document/View/0001202211090019 (дата обращения: 15.12.2023).